К северу от с. Трояновки Луцкого уезда и́дет Гродненская губерния, где в Беловежской пуще и вокруг жили лютые ятвяги. Здесь работала народная фантазия: в этих седых лесах, бездонных болотах и непроходимых дебрях ей было немало пищи. Тут люди обращались в волков, отчего и г. Волковиск и с. Волчин[200]. Тут, в этой беспокойной местности, и севернее по Нареву и Бобру шла Нурская земля, где обитали неуры, получившие когда-то позволение от будинов здесь поселиться; тут было постоянное общение с Балтикою. Тут двигались волоты — вильцы, или велеты, эти великаны из Волыни, эти вояки, впоследствии пираты, заложившие Волынь на острове Волыне, Волине или Вольгощ. Там-то, на севере, опять встречается Троян, т. е. Свентовит, или Святовит, Тримурти, божество с тремя мордами, столь известное в приморском городе Радогоще и в других местах[201]. От ятвягов, неуров, волотов следовало иметь ограду, и вот мы кроме широкого Немана находим проток Россу, который впадает в Неман выше Гродны в 50 верстах. На этой реке находим два замечательных села: Россы, Рос и Старина, и тут же стоит город Волко-виск. Ниже на Немане лежит Гродно, т. е. город с валом и тыном. Южнее истоков Россы, возле Кобрина на Му-хавце, мы опять находим Городец. Впереди же Кобрина, в Брест-Литовском уезде, встречаются опять сторожевые пункты, вышки, буды, в названиях Росны, Рясны и Расны, все теперь села. И тут географическое положение ясно указывает на то, чем были руссы насупротив врагов и как они охраняли в старину, у с. Старины на Россе (Гродн. губ.), однокровных им славян от волков ятвягов, беспощадных волот и от пришельцев-соседей, неуров, живших в Нурской земле[202].
От Гродны Неман всегда считался хорошею защитою, и потому вплоть до Россиен на Дубиссе мы не находим урочища Росс. У Россиен нужно было держать в своих руках волок к Виндаве, где жили винды, или славяне, равно как на Дубиссе и Немане, что поныне доказывается целым рядом славянских названий. Здесь, в нынешней Жмуди, на границе Курляндии, встречаются Старая и Новая Загора, наподобие Балканских Эски и Энизагра. Там в Курляндии, правее Гольцов у Гольдингена, жили в древности ваны и анты[203]; поныне существует приход Wannen und Anten. Устье Немана, которое было тем более важно, что тут был вход и выход для торговли, опять поныне зовется Россом и там же село того же имени.
Таким образом мы дошли до соседей-поморян, до поруссов по левому берегу Немана и до руссов по его правому. Мы полагаем, что руссы принеманские были ни хуже, ни лучше всех остальных прибалтийских славян, и если последние могли снаряжать корабли для дальнего плавания, для разбоя, как то было в VIII ст.[204], то, вероятно, прибрежные русские им не уступали. С целью ли грабежа или с торговою целью, но, переселяясь и двигаясь все севернее, по рекам, по морю, они могли дойти наконец до Свевии, или Швеции, там остановиться и основаться. Так, вероятно, оно и случилось, принимая в соображение удобство местности между озерами Венер, Веттер и Мелар. Это совершенно особый мир, совершенно изолированный от Упландии, Готландии и Далекарлии. Это место называется Рослагеном, имя, которое хотят произвести от раотцев[205], рыбаков, строителей судов. Нам кажется, что готы и другие азы назвали это место совершенно верно Русским станом. И тут, к юго-востоку от озера Веттер, лежала Троя[206], такая же, какую мы встречали на Волыни, а также находятся другие замечательные урочища: в озеро Венер впадает р. Нос. Около Носа лежит село Гунны. На берегу озера Веттер расположен древний форт или замок Ван (Vanas). Выше этого озера лежит Нора (Норика), правее Роксы и далее, к северу и югу от Мелара, много других названий со славянским корнем, и все это найдено вокруг Меркаторской Трои[207], такой же Трои, какая лежит около Чешской Праги, а вблизи от обеих находим Русин и Росток.
Если волыняне могли дойти до Балтики, до Волына, почему бы жители Киевской Роси не могли поселиться у нынешнего Стокгольма? Может, эти же волыняне, переменив мирное житье на удалое, назвались росами, — именем сословия, касты военных людей, сидевших по путям, по воде, таких же подвижных, как и она, бывших везде и всегда со славянами и среди их.
Таким образом, не трогая призвание князей с запада, из Свевии, мы полагаем, что по изгнании варягов в 859 г. мудрый Гостомысл, вероятно, не посоветовал обратиться к тем же варягам, а показал на своих, на варяжских князей славянской крови. Что касается имен князей, то они звучат русскими, а не урманскими, свевскими или готскими звуками. Как ни стараются втереть тогдашний русский язык в общескандинавский, а разница видна и слышна каждому. Конечно, руссы, окруженные со всех сторон скандинавами в продолжение долгого времени, эти жители северной Трои, могли отчасти позабыть природный язык и образовать свой жаргон, испорченный скандинавославянский язык, но во всяком случае, последний должен был отличаться от чисто норманнского. То же могло случиться с их верованиями, нравами, обычаями и даже одеждою. Эти поселенцы, отдаленные от своих морем и окруженные бо́льшую часть года иноплеменниками, должны были, если хотели жить, якшаться с соседями, им уступать, с ними предпринимать походы и слыть, как истые жители севера, за норманнов, за варягов, с которыми по своему военному устройству имели много и общего. Наши нынешние ливы, у Домеснеса, предпринимают рискованные путешествия до Петербурга на ладьях с рыбою камбалою, ради торговых выгод, и им удается совершать подобные рейсы ежегодно, а это гораздо дальше, чем от устья Немана до Стокгольма. А от последнего, опять, до Ладоги и Новгорода и по берегам Финского залива сколько найдено остатков железного века, которые все доказывают непрерывное общение Ильменя с Рослагеном! Путь этот был известен не только славянам, но и их соседям азам, аланам, оттого Алаунская возвышенность в Новгородской губернии и станции: Аландские острова и Аланд. Это-то общение и заставило утомленных неурядицами славян и финнов обратиться к западу, к храбрым северянам-норманнам, защищавшим славянство вместе с прочими россами от р. Росса до рукава Росса, наводившим ужас на Балтике, в особенности после того, когда политика Карла Великого в отношении лютичей и других соседственных славян вполне обнаружилась и когда вместо гордых авар славяне подпали под другое иго, худшее, немецкое.
И не могло быть даже другого выбора на севере, потому что Рослаген лежит по соседству, потому что о походах руссов но воде знали на Востоке очень давно. С незапамятных времен славился Янтарный путь от варягов в греки, с незапамятных времен, до появления норманнов и готов, янтарь ловили венеды[208], среди которых жили у себя дома их собратья руссы, имевшие свой промысл и собиравшиеся со всей славянской земли, которая, как плотное тело, лежала испокон веков по Днепру, Неману, Висле и Двине. Западная Русь народила Свевскую Русь, а последняя перебросила лучшее свое зерно к Волхову, откуда имя Русь перешло на всю Россию. Тут не было того явления, какое случилось в Англии и Болгарии, что имя завоевателей перешло на массу; в славянстве не имя завоевателей перешло на государство, а имя уже давно известных борцов, лучших людей славянства, имя, встречавшееся уже и раньше в Византии и у арабов[209], имя рода, не повиновавшегося монголам в начале нашей эры и свергнувшего татарское иго впоследствии, имя, с отдаленных времен шедшее рядом со всем славянством. Если этого имени не знали на Западе, то в этом нет беды: западники вообще ничего не знали о славянстве, о его родах и местожительстве. Именуют же поныне славян, живущих в Швейцарии[210], гуннами, хотя эти гунны говорят по-славянски. Запад знает только свое и вовсе не знаком со славянским Востоком, тем более, что последний только с IX столетие начинает выступать для Запада исторически.
Обобщая все вышеизложенное, мы приходим к тому заключению, что с незапамятных времен среди славянства был отдел людей, стоявших по физическим и духовным силам, характеру, отваге и предприимчивости впереди массы. Он не составлял особого рода, но пополнялся из всех родов: физическое сложение, бывалость, ум, сметка, бесстрашие — вот те качества, которые были необходимы для принятия в эту дружину предприимчивых славянских деятелей. Получали они свое название от наружного вида, как люди рослые, подвижные, с русыми волосами, выразительными глазами. Какова была их жизнь в Малой Азии, об этом нет сведений, хотя намеки не оставляют сомневаться, что деятелями они были в отдаленные времена. Если только ризо тоже русь, в чем мы не сомневаемся, то ее путь обозначался и здесь целым рядом урочищ: р. Галис — Галич (теперь Кизил-Эрмак), Вифиния, или Будиния, около Мраморного моря; р. Граник, вливающаяся в Мраморное море с притоком слева Рес; а южнее Троя с ее Парисом и Борисом, а там на северном берегу Черного моря р. Борисфен (Днепр), Борисфены и еще выше г. Борисов (Борис, Порис, Парис) на Березине, вокруг которого тянулось население Будин Геродотовых землепашцев, венед-славян с их янами, троянами и перунами — или перкунами — у Литвы. И все это оберегалось в глубокой древности урусами с востока, как говорят монголо-татары; с юга тоже делалось роксаланами, или рос-ясами, росясами, росью. С запада шли городки и межи россов до самого Вендского залива, до Янтарного берега. Чрез море залетели те же удальцы и устроились в отличном месте, основав свой северный, Северянский стан, Русский стан