, известный под именем Рослагена[211].
Оставляя подробности, обратимся к эпохе основания Руси, когда на судьбу славян имели чрезвычайное влияние три народа: азы, или аланы, готы и гунны. Постараемся связать каждый из этих народов с судьбою древнего славянства. Выше уже было сказано, что в начале нашей эры жили на юге России влахи, или древние кельты, и урусы, или русские, т. е. славяне, которые, по Эдде, обитали на Дону, на славянской реке Vanaquisl[212]. Против этих народов двинулся Кипчак в 30 г. по Р.X. к Волге и Дону, чтобы вновь заставить их платить дань. Эту дань они, вероятно, начали платить скифам, т. е. монголо-татарам, когда те появились впервые на площади нынешней России около 700–650 г. до Р.Х.[213]. Что с этих пор сделалось с урусами, неизвестно; вероятно, они попятились в леса и укрылись за Днепром. Тут-то, может быть, лежит начало появления их на Атлантике, что послужило поводом к последующему против них движению кельтов в 580 г. до Р.X.
Положительно известно, что скифы нападали на кельтов-киммериан, гнали их во Фракию и за Кавказ и наконец сами очутились в Малой Азии, Сирии, Палестине, даже доходили до Египта. Во всех этих местностях Скифы производили страшные опустошения, причем царь Мидийский Циаксар и другие сделались их данниками, что продолжалось 28 лет, начиная с 633 г. Мидяне (иране), разоренные вконец, не могли избавиться от врагов иначе, как избиением на пиру всех именитых скифских людей, после чего скифов изгнали и преследовали до Северного Кавказа. Тем не менее пограничные споры и обоюдные вторжения продолжились, что заставило Дария Гистаспа в 513 г. двинуться чрез Босфор, Фракию и Дунай в теперешний Новороссийский край. Об этом походе много писали и спорили, и все-таки не пришли ни к какому заключению. Геродот, писавший 80 лет позже этого события, а за ним целая вереница историков двигают 700 т. полчища Дария до Волхова, Волги, Дона, до невозможных пределов, удостоверяя, что весь поход длился 60 дней. Такой короткий период дает для движения вперед такой массе войска не более 20 дней, столько же для отдыхов по меньшей мере, и одинаково для обратного пути. Двадцатидневный поход даже по 30 верст в сутки, что чрезвычайно много, дает 600 верст. Затем отдельные летучие отряды могли зайти за Днепр и двинуться вверх. Но какое же это покорение? Это только набег, в котором Дарий и его полчища едва не погибли. Таким образом, пределом шествия Дария Гистаспа мог быть нынешний город Тарнополь, или Сквира, или Елизаветград, или Никополь на Днепре. Чтобы двигать огромную армию в степной местности, где не было ни городов, ни сел, где неприятель, отступая, не оставлял следа своего пребывания, для этого необходимо было иметь при себе чрезвычайно большой продовольственный транспорт. Разумеется, греческие приморские города помогали движению персов немало, но эти города находились в одинаковой зависимости и от скифов-оратаев, хлебопашцев, земледельцев, буди-нов, а последние жили выше Новороссийского края, за рекою Росью и по Днестру. Вот на этой-то реке вверх и потом по Верхнему Бугу, где страна течет медом и млеком, в Подолии, вероятно, и шел Дарий, и тем не менее большие потери в людях и скоте, невозможность настигнуть неприятеля, удаление оседлых жителей в волынские леса, сожжение и уничтожение буд, поселков — все это вместе заставило Дария вернуться. Мы полагаем, что он дошел до Могилева на Днестре, до этой неприступной Могилы, или Могильны, где хоронили сановных скифов-будин или тех же оратаев — землепашцев[214]. Скифы между тем двинулись к северу, к меланхленам, т. е. чернокафтанникам, нынешним черноруссам в Волынской и Гродненской губерниях, которые им отказали в помощи. После того скифы, защищая родные могилы, ударили на Дария, который не выдержал напора и круто повернул обратно, преследуемый по пятам. Если бы даже этот поход продлился четыре месяца, то и тогда Дарий не достиг бы Дона. Соображая то, что говорит Геродот, можно полагать, что пройденное им пространство относится до Буджака (Добрич) и Новороссии; леса, о которых говорит Геродот, — это начало волынских лесов и киевских, спускавшихся прежде далеко на юг; озеро — это Пинские болота, до которых Дарий хотя и не доходил, но о которых упомянуто как о новой престоявшей ему преграде[215].
Выше мы упомянули о будинах, т. е. жителях Буд. «Буда» — слово славянское, хорошо известное в Западном крае, в Мало— и Новороссии. Местности и урочища с корнем «буд» встречаются и ныне во всех старых славянских землях.
Урочища буда и будины Геродота
В Далмации, Паннонии, Чехии, Лужах, Польше, Западнорусском крае, Малороссии — подобных местностей много[216]: Будва в Далмации, Буда в Угрии, Будеевцы в Чехии, Будишин в Лужах, Будгощ в Польше, Будница, Будча, Будища, Будераж, Будии, Будищечка, Будачевка, Будное — все в Западнорусском крае и т. д.; все это тянется от Лабы до верховьев Днепра, а с другой стороны по Дунаю к Адриатике и потом к северу по Днестру и Роси, по Днепру и Десне верх, обнимая старое славянство. Урочища эти не могли бы возникнуть без народа будин. Теперь они находятся среди населения русского, сербского, словенского, угро-русского, чешского, лужичского и польского. На всем этом пространстве при Несторе жили славяне; раньше этого сербы в своей Белосербии VII столетия; в IV столетии́ анты, т. е. тиверцы и угличи, уже известные на Днестре; во II ст. тут жили венеты в Сарматской земле; до того — скифы во — обще, собирательное имя, множество неоднородных племен, между которыми особенно замечательны те, о коих говорит Геродот, что они здесь жили всегда, с не — запамятных времен. Геродот же упоминает, что другие скифы, как то: неуры, невры, пришли сюда, получив от будин позволение переселиться на свободные земли, в Нурскую землю, по Нареву и Бобру, что случилось, как предполагают, в 613 г. до Р.Х., когда их начали изгонять змеи, т. е. монголы с их косами на затылке. И пришли неуры, по многим приметам, с Северного Кавказа, с Кубанской и Терской областей, где название рек напоминают Неур. Подобное же изгнание змеями случилось в Сибири с вотяками, между Обью и Енисеем, когда на них напали монголы[217]. На основании изложенного оказывается, что будины жили на своих местах уже в то время, когда неуры пришли; а последние поселились потому, что скифы пришли, т. е. монголы, угрофинны, которые их потеснили в период около 650 г. Таким образом будины — древнейшие обитатели России, сидят на тех же местах, где вслед за ними говорится о славянах, которым слово «буда» сродно, известно настолько же, как их праотцам-будинам. Если некоторые сажают будин на восток, к мордве, то такое заблуждение истекает единственно из неправильного толкования похода Дария Гистаспа, который должен был найти Будин на Днепре, Буге и Днестре, не заглядывая до Курска и Пензы[218]. Этот последний поход известен был Геродоту понаслышке и, вероятно, дошел до историка в совершенно извращенном виде, с небывалыми прибавками, которые не согласуются с другими показаниями Геродота. Он говорит положительно о первобытности будинов, ниоткуда не пришедших; о их многочисленности и богатстве, что только и может быть отнесено в V ст. до Р.X. к венедам-славянам, которые, по Тациту, сидели между финнами и певками, т. е. в Западнорусском крае. По Плинию и Птоломею нам известно также, что будины не переселялись куда-либо, а венеды не заселяли этого края, следовательно, те и другие — аборигены страны, составляют один народ и суть не что иное, как предки сидевших на этих же местах позже, в VII ст. по Р.Х., сербов, т. е. людей, употребляющих для снятия хлебов серпы: значит, сербы были земледельцы с незапамятных времен, так что занятие отпечатлелось в их имени, между тем как других земледельческих народов не видно ни в то время в Сарматии, ни раньше в Скифии! Ими жили греческие колонии, их хлебом оне торговали[219], получая его по Днепру, Богу и Днестру. Кроме того, Геродот говорит, что гелоны, греко-скифский народ, говорили по-гречески и скифски, а будины имели свой особый язык, который только и мог быть венедский, славянский. Далее типы: светлые волосы и голубые глаза сближают их с массою славянского населения Севера и Западнорусского края, в отличие от северогерманской породы, которая характеризуется рыжим цветом волос. Впрочем, у славян юга, смешавшихся с кельтами, а также с проходившими по югу и чрез Карпаты народами, при известных климатических условиях, цвет волос с течением времени изменился в темный, русый, а глаза вместо голубых и серых сделались карими. Наконец, в отличие германской расы, которая с глубокой древности известна своею воинственностью, склонностью к разбоям, наездам, гнушаясь городской жизни, не зная ни земледелия, ни скотоводства, славянская раса отличалась мирными наклонностями: она издавна занималась скотоводством, рыболовством, охотою, хлебопашеством, плавала по рекам и морям и торговала естественными произведениями страны и продуктами своего хозяйства о соседними народами[220].
К сему прилагается перечень наиболее замечательных урочищ с корнем «буд».
Движение скифов в Европу в период 700–650 гг. до Р.Х. имело большое влияние на все последующие европейские события; следствия этого движения отражаются в европейской жизни даже в настоящее время, спустя 2500 лет. Нападение скифов на киммериан-кельтов, живших по Черному морю и в Крыму, и продолжительная с ними борьба до пределов Фракии с одной стороны и до Дербента с другой должны были всполошить все вокруг живущие народы. Что это так случилось, известно из того переполоха, который скифы учинили в Малой Азии до границ самого Египта. Не могло не случиться то же самое по Дону, Днепру и около Дуная. Если упоминается только о киммерианах по достоверным источникам, то из этого еще не следует, чтобы такая ожесточенная война, кончившаяся истреблением киммериан, появлением на их местах скифов, не повлияла бы на соседственные племена. Из похода Дария известно, что для совокупной защиты своих земель скифы разослали послов по всем соседям, требуя помощи. Нашли они сочувствие только у гелонов, будинов и савроматов, т. е. племен, ближайших к собственной Скифии-Черноморской. Меланхлены, неуры, или нуры, и агатирсы не оказали помощи, за что и поплатились вторжением в их землю отступавших скифов