[303]. Имя это славянское, и урочищ, обозначаемых им, очень много; все они находятся именно там, где обитали и живут поныне славяне. Таким образом над устьем Луары, ниже г. Вана у залива Вилен, при Цезаре стоял город Венеция (Venetia), Вене-тя, один из венедских городов, на месте которого лежит теперь город La Roche Bernard[304]. Точно так же на острове Воллине был некогда город Венедя, тоже Венеция, Венетя, где и по сю пору водятся кой-какие остатки славян. Подобную же Венецию можно найти в Греции на реке Каламе, куда проникли славяне V и VI века.
Аттила остановил свою армию у устья Минчио, пополнил ее новыми силами и, устроив для дальнейшего похода, хотел спуститься в Рим. Но в это время восстали против него два врага: внутренний, мор в войске, и в особенности среди конницы, и Аэций, который, удалившись в Галлию, собрал там наскоро войско и направился на сообщения Аттилы. Конечно, эти невзгоды не удержали бы Аттилу, но папа Лев по просьбе императора Валентиниана успел уговорить гуннского вождя не двигаться дальше к Риму. И это окончание похода, быть может, было к лучшему ввиду страшной убыли в войсках Аттилы. Под условием ежегодной дани и руки Гопории, сестры императора, которую требовал Аттила с приданым: землями и драгоценностями, он отошел с угрозою явиться вновь, если все обещанное не будет исполнено. И он бы достиг Рима не хуже Алариха, невзирая на все дарование и искусство Аэция, если б в следующем 453 г. не помер на своей свадьбе[305].
Вскоре после его смерти народы, покоренные им, благодаря бездарности его сыновей-наследников восстали против гунн. На реке Нетоде, вероятно Нетечи, произошло столкновение племен, после чего гунны рассыпались во все стороны и наконец ушли опять за Дон. При этом замечательно то обстоятельство, что прежние союзники Аттилы, три брата: Валамир, Теодемир и Видемир, все славянского происхождения, вероятно посаженные Аттилою управлять готами, поселились в Паннонии у р. Черной воды, у озера Плесо. Племена, ими управлявшиеся, называют остготами. А между тем на этих местах очень скоро после того появились славяне, которые так или иначе, но по сю пору удерживают занятую землю за собою; тут же потом властвовал Прибина и его сын Коцел; наконец здесь у Блатного озера, у Плес, проповедовал Мефодий. Не вернее ли будет предположить, что под готами Аттилы разумелись те славяне, те пешие дружины, которые жили на землях Готского царства, уничтоженного Баламиром. Оттого у этих готов предводители со славянскими именами, оттого они селятся на древних славянских землях, оттого они на стороне гунн и Аттилы, который глубоко уважал трех братьев, своих сподвижников.
Принятием высказанного предположения объяснится, почему славян называли различными именами, напр. именем авар, водворившихся в Паннонии, тогда как известно, что поводом к истреблению авар были именно славяне. Понятна также связь Паннонии с Мизиею и Болгариею. Болгары были отродье гунн; усевшись в Мизии у Рущука и Ниша, они естественно должны были претендовать на занятие восточной Паннонии, которая при Аттиле составляла одно целое с остальными его владениями. Крум, Симеон и другие болгарские цари, кроме прочих причин, могли основывать свои претензии и на том, что их предок Аттила владел некогда Паннониею и Мизиею в указанных пределах. Как бы там ни было, но все эти подробности находятся в тесной исторической связи и последовательности, все выражают одну и ту же идею борьбы славянского востока с западом, хотя бы под водительством гунн или болгар. В последующем от всех этих племен-вожаков, конечно, остаются только имена, между тем как славяне, долгое время только выглядывавшие из-за них на историческую сцену, завоевывают себе потом место на ней. Они на Лабе, Саве, в Дакии, в Штирии, Италии, Паноннии, Дании, в Греческой империи, где доходят до морей и налагают свою печать на греческий тип, нравы и язык; в то же время мы видим славян на греческом престоле. Позднее основываются славянские государства, в тяжелой борьбе вырабатываются политический быт и формы славян, и венцом всего этого является Русское государство, могучий представитель великого человеческого племени и твердый страж его интересов. И после этого можно ли ограничивать историческую роль России только выполнением культурной миссии ее на азиатском востоке, когда от нее ждут помощи, на нее с надеждой обращают свои взоры славяне Запада? Все приходит в свое время, а люди, подобные Само и Ростиславу, подобные великанам нашего исторического сумрака — Олегу, Святославу, Владимиру и Ярославу — знали только славянство и не ведали других задач.
Что подвластные гуннам славяне принимали живейшее участие в походах гунн, признано всеми учеными. Мнения, будто славяне при гуннах были незначащим зерном общего народного движения, не выдерживают никакой критики. Если положение славян было таково, то как же могло случиться, что именно они всплыли наверх из этого страшного исторического водоворота, поглотившего даже и тех, кто произвел его? Это противоречие не видно или только для невежд, или его преднамеренно не хотят замечать люди, желающие скрыть истину. О степени участия славян в народных движениях V столетия следует судить по тем великим последствиям, которые действуют и поныне. Историческая борьба славян с Западом, начавшаяся с прихода гунн, не прекращается и доселе. Но и раньше этого нельзя не признать за славян тех антов, с которыми так бесцеремонно обращался готский король Винитар, которому они подчинились, равно как и предшественник этого изверга. Славяне до гунн стушевывались в конгломерате Готского царства. То же проделывают с ними и в настоящее время в Австро-Венгрии. Но из этого еще не следует, чтобы в ней, равно как в древности в Готском царстве, большинство населения не было славянским. Игнорировать это могут австрияки и венгры, но не остальные народы и в особенности Россия. И почему так случилось, что вслед за совершенным зверством над Богошем с его сыновьями и боярами мстителями за них являются гунны? Никогда бы этого не было, если б не существовало связи между гуннами и славянами. Последние шли рука об руку с первыми и постепенно занимали свои древние жилища и урочища. Свидетель гуннского нашествия Приск прекрасно освещает присутствие славян среди гунн, а Прокоп подчиняет в культурном смысле последних первым и этим как бы указывает на просветительное значение славян для монголо— и финно-тюркских народов, что лучше всего и подтвердилось потом отношениями между славянами и болгарами.
Постоянное смешение гунн и славян у древних, у германцев и даже в Эдде, противоречащее существу дела, не есть еще доказательство противоположного высказанному нами. Нашему первоучителю Мефодию были хорошо знакомы готские письмена Ульфилы, с которых исполнен кирилловский перевод Священного Писания, причем как в нем, так в болгарском наречии и в старых сербских законниках и положениях встречается множество готских слов, вероятно, давно вошедших в употребление у славян и потому оставшихся незамененными в качестве вполне понятных народу внушений. Соседство славян с готами с 320 г. до Р.X. по 376 г. по Р.X. не могло не повлиять на оба народа. Много народов и наречий появлялось в истории, но тот из них уцелел, кто истинно велик, и славяне, как все им подобные народы, имеют своих признанных предков, восходящих до глубокой старины. Можно ли допустить, чтобы здравомыслящий человек признал рождение славян только после Р.X.? Возможно ли уподобить славянский род валахскому (румыны), образовавшемуся как бы на наших глазах из славян, кельтов и римлян? Славянский язык носит в себе видимую отчеканку индивидуальности; его чистота, полнота, редкое богатство, деление корня на множество наречий — все это признаки глубокой древности. И до сих пор славяне занимают бо́льшую часть Европы, и ни один из народов не подходит под их оригинальный самобытный склад[306].
Чтобы свести к одному знаменателю все добытое о славянах предыдущим исследованием, соединим общей связью главнейшие моменты многовекового бытия славян и сопоставим прошлое славянства с его настоящим: тогда сам собою станет на надлежащее место животрепещущий вопрос об исторической роли славянского мира в общем ходе европейской жизни и жизни всего человечества. Начинаем с отдаленнейших эпох: есть ли у славян история до IX ст.? Были ли они известны до образования в начале Средних веков новых европейских государств? До 862 г. на востоке славянства совершалось что-то особенное; какое-то брожение заметно везде, и в особенности по Волхову, в Новгороде и Ладоге. Тут изгоняются варяги, здесь является Гостомысл, говорят об обширности земли, о ее богатстве и жалуются на беспорядок. В последнем заключается прямое указание на междоусобия, которые на окраинах земли отражались разбойничаньем, с одной стороны, варягов, а с другой — печенегов и хозар. Последние подчинили себе северян, радимичей и вятичей и, по всей вероятности, были близки к овладению Киевскою Русью. Защищали родную землю одни руссы, которые в это беспокойное время нападали то на печенегов, то на хозар, то появлялись в Крыму, то даже доходили до Константинополя и Малой Азии. Заложив свои гнезда на о-вах Днепра, поселяясь в глухих местах тихого Дона и спускаясь по Волге, они держали в страхе Астрахань (Итиль), Кубанскую область (Тмутаракань) и побережье всего Черного моря с Херсонесом, Синопом и Константинополем. А между тем западнее, на Днестре, анты, т. е. тиверцы, угличи и дулебы, должны были, благодаря аварам, болгарам и печенегам, искать убежища в Карпатских горах или на далеком севере, где ими, вероятно, было положено начало Твери, Угличу и Галичу. Так было по окраинам территории, занятой восточным славянством. Что касается характера жизни, положения дел внутри страны, то в этом отношении быт тогдашних славян востока можно уподобить полю, изрытому кротами, кишащему саранчею: пешеход, идущий по такому полю, не может твердо ступить, потому что земля проваливается из-под ступни или же нога становится на расползающуюся саранчу. Отбиваясь во все стороны от напиравшей и даже забиравшейся в глубь страны саранчи-кочевников, славяне вместе с тем отыскивали способы устроиться. Много прошло времени в попытках этого рода, пока наконец не утвердилась в стране более или менее крепкая власть. Итак, до прихода Рюрика восточное