Глава 5
Юго-западные русско-славянские племена. Расселения хорватов, тиверцев и улучей. Различные мнения о названии и географическом положении улучей. Дулебы и земельные названия их, бужане, велыняне. Червенская земля. Подчинение дулебов и хорватов Руси. Образование Володимиро-Волынского княжения и Перемышльской области. Отделение Червенской земли от Володимирского удела. Талицкое княжение. Границы Перемышле-Теребовльской земли с Дядской и Угорской землями. Придунайская Русь. Степное порубежье на юго-востоке Перемышле-Теребовльской земли. Киевский и волынский рубежи. Населенные места Перемышле-Теребовльской земли. Обозрение рубежей Володимирского княжения. Дядско-Волынское и Киево-Володимирское порубежья. Населенные места Володимирского княжения
В юго-западном углу Восточно-Европейской равнины, по склонам Карпат и по течению рек, сливающихся с них на северо-восток и юго-восток, Начальная летопись указывает поселения хорватов, улучей, тиверцев и дулебов, которые в разное время носили разные названия (бужан, велынян или волынян). Хорватов она указывает в соседстве улучей, тиверцев и дулебов, но точного положения их не определяет. Тем не менее самое название этого племени дает основание думать, что оно расселилось по склонам Татранских Карпат, которые до сих пор у галицких русских называются Горбы (Хърбы, Хрипы), и составляло, вероятно, отрасль великого племени белохорватов, о которых говорит и сама Начальная летопись, и Константин Багрянородный[134]. На их обширное распространение именно в Прикарпатской области могут указывать многочисленные местности, удержавшие доныне хорватские названия от истоков Вислока, Белой и Сана на юг до Тиссы и по ее притокам Гернаду, Бодрогу по Сомошу и Красной до Прута, на восток до Днестра, на север до Вислы. Так мы видим, населенные места по ту сторону Карпат, в теперешней Венгрии: Horwatczik, к юго-западу от Кошицы (Кашау), на реке Бодве, притоке Шайо; Грабко на запад от Пряшева (Эпериеша); Гарбовцы к юго-востоку от Кашау, Erdo-Horvathi (Хорватский Лес) близ Шаторалия Уйгель, Грабовцы на Ондаве, Храбоч близ Верхней Унга; Гарбочь близ Самоша к северу от Сатмар-Немети, Horvathi на верхнем течении реки Красны, к северо-западу от Клаузенбурга, а еще южнее, у Клаузенбурга, – Горбо. По эту сторону тех же гор, в Галиции: Грибов, город на Белой, село Граб у истоков Вислока, Чистогорб (оба недалеко Дукли). К северу от них Хорибина на реке Лонке в Решевском округе; Хорбаче на реке Ширеце, притоке Днестра, к югу от Львова; селения Грибовец и Хоровь на юг от Володимира-Волынского; Горбов, Горбаков, Хоровы, Хоравятинская близ Ровна и Острога свидетельствуют о распространении хорватов до области Западного Буга и Припяти. Далее на юг Корбы на Днестре, Балагуровка на реке Чернявке, левом притоке Прута, оба в Коломыйском округе, Хербинцы к северо-востоку от Бухареста; Карпачь на Пруте у границ Хотинского уезда с Белецким, Балагорешть на Пруте же в Кишиневском уезде, Хорешки и Карбуча к югу от Кишинева на реке Ботне, правом притоке Днестра; Белохорешти на Пруте в Кишиневском же уезде и др. На восток и юго-восток от хорватов жили улучи и тиверцы. Начальная летопись определительно указывает эти многочисленные племена в области Днестра до Понта на юге и Дуная на юго-западе. «Улучи и тиверцы, – говорит она, – седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви; бе множьство их; седяху бо по Днестру оли до моря» (Лавр., с. 5). Как из этого свидетельства, так и из другого известия летописи о борьбе улучей и тиверцев с Олегом, видно, что эти племена не только соседили, но и стояли в некоторой связи между собой[135]. Раннее подчинение тиверцев русским князьям дает основание думать, что поселения их занимали ближайшую к Киеву северо-восточную часть днестровской полости, простираясь, может быть, на восток до среднего течения Восточного Буга, где теперь в Винницком уезде, к югу от уездного города, мы видим на Буге село Тивров напротив Сутеска. На северо-запад тиверские расселения могли занимать все среднее течение Днестра до области хорватов, может быть до сей поры оставив по себе память в топографических названиях Поднестровья, сходных с их племенным названием тирава, тернава, тарнова[136]. Что касается улучей, их географическое положение и самое имя вызвало много противоречащих мнений и предположений. Название улучей имеет в различных списках летописи множество вариантов – улучи, уличи, улици, угличи, улутичи, лютичи, лутичи, лучане, суличи, – и каждый из них давал повод к своеобразным толкованиям, вопреки Шлёцеру, который утверждал, что под всеми этими названиями скрывается одно племя (Нестор I, с. 125). Так, Татищев, приняв в основание чтение «угличи», полагал, что они жили по реке Углу, или Орели, левому притоку Днепра, о которой говорится в южнорусской летописи под 1170 и 1183 годами (Ипат., с. 98, 128). Карамзин отличал лутичей, живших по Днестру вместе с тиверцами, от суличей, как он называл жителей побережья Сулы, не совсем, впрочем, отрицая и татищевских угличей. Надеждин в исследовании «О положении города Пересечна»[137] также принял чтение «угличи» и объяснил, что такое название получило по своему географическому положению население нижней, или степной, части теперешней Бессарабии, то есть Угла или изгиба Черноморского побережья между устьями Днестра и Дуная, который до сей поры называется турецко-татарским словом буджак, что значит «угол». Это мнение наиболее принято и распространено в науке, хотя П. И. Шафарик прямо высказался против чтения «угличи», полагая, что эта форма или ошибка писца, или же основания ее должно искать в особенном произношении имени угличи разными славянскими народами, то есть с прибавлением «г». Также разноречивы мнения, высказанные по поводу известия, которое сообщает Никоновский летописный свод о подчинении улучей (уличей)[138] русским князьям. По этому известию Игорь, покоривший улучей в 914 году, наложил на них дань и отдал их воеводе своему Свенельду (Свентельду), и, говорит летописец, «не дадеся ему един град именем Пересечен, и седе около него три лета и едва взят его. И беша седяще Угличи по Днепру вниз и по сем придоша межи воин дестр, и седоша тамо» (Никон. I, с. 41). Это, без сомнения, испорченное место вызвало различные объяснения и догадки относительно географического положения улучей, из которых наиболее заслуживают предположения, сделанные Надеждиным, а в последнее время Н. П. Ламбиным[139]. Довольно сложная догадка Надеждина о происхождении имени улучей от угла, или буджака, значительно ослабляется тем обстоятельством, что в Древней Руси заливы и вообще изгиб морского побережья назывались лукоморьем, лукой моря[140]; так что, если уже надо искать корня этого племенного названия, то, всего скорее, в слове «лука» – изгиб, залив; улучь – пространство у лукоморья, как убережь (1193 год; Ипат., с. 143) – пространства у берега. Следовательно, улучи (улучци) не могут ли быть приняты как жители излучистого поморья? Не настаивая на этом объяснении, нельзя, однако, не заметить, что в области, где Начальная летопись помещает это племя, до сей поры есть местности с названиями, ясно напоминающими улучей, и нет ни одного, которое указывало бы угличей. Уже это одно побуждало бы предпочесть чтение древнейшего Лаврентьевского списка летописи всем другим позднейшим вариантам, и, между прочим, варианту «угличи». Но такое предположение подтверждается сверх того тем соображением академика А. Ф. Бычкова, которое он высказал в разборе упомянутого выше сочинения Н. П. Ламбина, что «все варианты этого имени указывают на то, что вероятное их написание было ульци (уличи), и что чтение угличи здесь не могло иметь места, потому что если бы оно было написано в означенных известиях Нестора, то не исчезло бы бесследно из всех списков летописи»[141]. Что касается географического положения улучей, то весьма вероятно, что поселения их простирались первоначально на юго-востоке по Бугу до Днестровского лимана (сулицко-лиманское село против Никополя, между Херсоном и Александровском). Но отсюда, по приведенному выше известию Никоновского свода, они передвинулись на запад и тем усилили тиверское население области Днестра: летописец обращает особенное внимание на многолюдность Поднестровья (Лавр., с. 5). Из приведенного выше известия Никоновского летописного свода нельзя заключать, что переселение улучей совершилось именно вследствие завоевания их Игорем и взятия города их Пересечна Свенельдом. Скорее следует кажется принять, что летописец, рассказав об этом завоевании, счел нелишним записать предание и о том, что прежде, в старину, «беша сидяще улучи по Днепру, а по сем (то есть после, позднее) преидоша… и седоша тамо», то есть там, где был поставлен город их Пересечен, взятый Игорем или Свенельдом после трехлетней осады. Такое объяснение можно допустить тем скорее, что переселение улучей совершилось несомненно раньше завоевания их Игорем. Известно, что Олег, подчинив себе Поднепровье, обратился на улучей и тиверцев, но встретил у них сопротивление. Летопись не говорит о том, чем окончилась «рать» этих земель с русским князем, записанная ею под 885 годом (Лавр., с. 10). Однако через 20 с лишком лет он предпринимает поход на Грецию – явный знак, что дело обеспечения целости и безопасности своих владений он считал уже поконченным. В походе принимают участие вместе с другими тиверцы, очевидно уже подчинившиеся руси, но улучей мы не видим. Это умолчание летописи свидетельствует, что в то время улучи еще не были покорены русскими князьями, но так как Олег не мог, конечно, оставить независимым в среде подчиненных ему земель или на ближних их окраинах это многочисленное и воинственное население, то необходимо предположить, что именно к этому времени, к последней четверти IX века, относится их передвижение, о котором говорит Никоновский свод летописи. Все разноречивые мнения о новых поселениях улучей, мнения, которые были вызваны испорченным текстом известия Никоновского свода, устраняются вариантом этого известия в списках Новгородской летописи, о котором заявил академик А. Ф. Бычков: они поселились «межи Бог и Днестр». Здесь, в Побужье, они сходились с южными расселениями древлян, о чем свидетельствует Константин Багрянородный