В Москве уже осознали, что ситуация становится угрожающей, а потому объявили всеобщую мобилизацию столичного дворянства и боярства, дабы дать отпор наступающей «голытьбе». На новый год — 1 сентября 1670 года — собранное войско с помпой вышло из Москвы. Присутствовавший при этом иностранец описывал роскошь одежд, конского снаряжения этих «спасителей Отечества». Они устремились к Симбирску, который с начала сентября осадил Разин. Здесь развернулись уже по-настоящему острые вооружённые столкновения, воевода боярин И. Милославский держал оборону города. Отсюда открывался путь в центральные уезды страны, поэтому правительственные войска под командованием князя Ю. Барятинского спешили сюда на помощь.
Противостоять объединённым силам Разин уже не смог и отступил, потеряв много людей. Бои продолжались в Нижегородском уезде, но удача отвернулась от атамана. Несмотря на взятие Макарьевского Желтоводского монастыря, что удалось с помощью местных крестьян, крупное поражение последовало под Арзамасом. Там было казнено около одиннадцати тысяч разинцев. Примечательно, когда в Поволжье полыхала самая настоящая война, брат Разина Фрол по Дону направился к малороссийским землям в надежде перенести борьбу на Слободскую Украину. Однако это оказалось тщетным: полковник И. Дзинковский, служивший царю, соблазнился было на разинские посулы, но местное население поднять не смог.
Разина пленили на Дону, куда он ушёл набираться сил. Следствие вёл приближённый царя А. Матвеев, а вопросы составлял сам государь. Казнь через четвертование состоялась 6 июня 1671 года. Когда правительство официально оповещало всех, что с Разиным покончено, то первыми в списке проинформированных значилась украинская верхушка в лице гетмана Д. Многогрешного, архиепископа Л. Барановича, архимандрита И. Гизеля. Их успокаивали: курс на сближение с Украиной, а значит, и плоды церковной реформы вне опасности. Но после разгрома разинское движение своё напряжение передало в жизнь духовную, обнаружив необычайную живучесть и долговечность. Подтверждение тому — множество легенд, песен, которыми окружён образ атамана. Как передавала молва, тот не умер, а прячется внутри горы. Через сто лет, когда неправды и скорби народные умножатся, Разин вернётся и будет бушевать больше прежнего.
Последний очаг сопротивления — Астрахань — пал в январе 1672 года, но это не принесло успокоения. «Второе издание» разинского восстания последовало уже вскоре, о чём не принято говорить. Речь идёт о масштабных беспорядках, прокатившихся по Поволжью, Уралу и Сибири, от которых, по словам С. М. Соловьёва, «сильно отдавало разинским духом». Поводом к ним (и это особенно интересно) явилась первая Русско-турецкая война 1677–1681 годов. К этому времени Османская империя, прекрасно понимая, что дружественные отношения с Россией стали достоянием прошлого, решила серьёзно осложнить ей жизнь. Турки ринулись на украинские территории, везя с собой бывшего гетмана Юрия Хмельницкого, коего собирались использовать в качестве марионетки.
Ключевым сражением стала осада крепости Чигирина, прикрывавшей подходы к Киеву. Напор нападавших был настолько силён, что царские войска отказались от обороны крепости, покинув её в 1677 году. Историки до сего дня спорят: было ли это поражение или заранее спланированный тактический ход. Но вот что точно не было спланировано, так это волнения, разгоревшиеся в стране после известия о падении Чигирина. Огромная территория на востоке страны оказалась охвачена бунтом. Такая острая реакция застала власти врасплох, воеводы с мест писали об откровенных симпатиях людей, узнававших о турецких успехах. Волнения затронули разные народы: калмыков, татар, башкир, киргизов, ногайцев, коряков, чувашей, мордву. То есть беспорядки, прокатившиеся от Волги до Красноярска, коснулись как мусульман, так и буддистов, и язычников.
Возникала опасность смычки этих бунтов с действиями турецкой армии на юге. Не будет преувеличением утверждать, что в этом случае власть Романовых повисала бы на волоске. Отвести опасность удалось с помощью дипломатии, остановившей турок различными уступками и посулами. В результате те отказались от продвижения вглубь России и развернулись на запад. Вскоре — в начале 1680-х — османская армия объявилась в Австрии, где в течение полутора лет штурмовала Вену, повергнув в ужас всю Европу. Добавим: события на востоке России хотя и озадачивают современных учёных, но тем не менее продолжают оставаться как бы заслонёнными восстанием Разина. Эта страница требует самого серьёзного прояснения, и прежде всего необходимо установить, как отразились в них интересы многочисленных народов нашей страны.
Ситуация в центре страны, также не отличавшаяся умиротворением, известна гораздо лучше. После поражения разинцев получают широкое распространение самосожжения, когда люди предпочитали добровольную смерть наступлению никонианского мира. Случаи массовой гибели фиксируются в различных регионах страны в Нижегородском, Владимирском крае, на Севере, о чём циркулировали зловещие слухи. Не только в сельской местности, но и в городах присутствие приверженцев старой веры давало себя знать, расколу сочувствовали и посадские люди. После обнародования указов Никона о троеперстии и появления новых книг многие перестали посещать общественное церковное богослужение.
Последовал всплеск обычаев домашнего культа, купечество разного уровня начало держать или прибегать к услугам священников без архиерейских свидетельств, которые «на святую церковь приносят страшные хулы». Подобных домашних мольбищ, по свидетельству современников той поры, возникло очень много «в царствующем граде Москве и иных городах». Такая атмосфера чрезвычайно благоприятствовала созданию староверческих культов, независимых от епископата. Поддержанное непосредственно населением посадов, распространение раскола шло неудержимо. В воздухе витала идея борьбы между избранными чадами божьими и их преследователями, антихристовыми слугами. Было очевидно, что эти настроения рано или поздно выльются в открытый конфликт, о чём сообщали и иностранные резиденты в России.
Не только их беспокоило, что беспорядки перекинутся с окраин непосредственно в столицу. Как отмечалось в сочинениях тех лет, с наступлением 1682 года катализатором недовольства выступили стрельцы, расквартированные в Москве. Последние были недовольны поборами начальства, что отразила составленная в феврале челобитная на имя государя Фёдора Алексеевича. Тот, как водится, поручил расследовать жалобы, а престарелый глава Стрелецкого приказа Ю. М. Долгорукий всячески тормозил расспросы. Стрельцы негодовали, но всё-таки жили верой в «доброго царя». Однако 27 апреля 1682 года Фёдор скончался, и надежды на удовлетворение жалоб начали таять.
После смерти государя мгновенно вспыхнуло острое соперничество между семействами Нарышкиных и Милославских. Иван (Милославский), которому стукнуло пятнадцать лет, отличался слабым здоровьем и пониженными умственными способностями. Петру (Нарышкину) исполнилось только десять, но он смотрелся намного выигрышнее, и его провозгласили царём, что привело к резкому всплеску дворцовых интриг и ослаблению власти. На таком фоне незамедлительно обострились более глубинные противоречия, убранные властями с поверхности. Так, ещё не оставленные чаяния о реабилитации старой веры и старых обрядов вновь ворвались в общественную жизнь.
Спусковым крючком для возникновения массовых беспорядков стала новая челобитная стрельцов. Здесь уже более подробно и в красках описывались злоупотребления полковников и других командиров. Они обвинялись в использовании земли, выделенной стрельцам, в своих нуждах, в принуждении к хозяйственным работам, в поборах за предоставление отпуска и выходных и т. д. При составлении этой жалобы поднимаются и вопросы веры. Да и поведение челобитчиков резко изменилось: угрозы последовали не только в адрес непосредственного начальства, но и правительственных чиновников. Это объяснялось тем, что чаша весов в верхах склонялась в пользу Нарышкиных, чьим сторонником являлся ненавистный глава Стрелецкого приказа Ю. М. Долгорукий. Напомним: именно он казнил за своевольство брата Степана Разина, служившего под его началом в польской кампании, а также участвовал в карательных операциях при подавлении восстания 1670–1671 годов.
Тут же стало известно о возвращении к власти Артамона Матвеева, удалённого усилиями Милославских после смерти Алексея Михайловича. За Матвеевым также числились разинские счёты, поскольку тот возглавлял следствие над знаменитым атаманом. Таким образом, для активизировавшихся стрельцов эти видные фигуры нарышкинского клана были неприемлемы. Ещё более усугубил ситуацию приказ шести стрелецким полкам выдвинуться в Казань для усмирения местных татар, но стрельцы отказались подчиниться до удовлетворения жалоб. Царский двор впал в смятение, под стражу посадили несколько полковников, которых требовали выдать на расправу, что в данной ситуации больше напоминало спасение, а не наказание.
Поняв, как накаляется обстановка, сложившиеся обстоятельства попытались обратить в свою пользу проигравшие Милославские. Причём неожиданно на передовые роли выдвинулась женщина — царевна Софья, старшая сестра Ивана, что для Практики тех лет было весьма необычно. Она уже на похоронах Фёдора Алексеевича начала интриговать против врагов своего семейства. Нарышкиных обвинили в неуважении к усопшему государю, так как малолетний Пётр с матерью не достояли до конца заупокойную службу, сославшись на усталость. Привлекло внимание и возведение 23-летнего дяди Петра — Ивана Нарышкина — в чин боярина, минуя промежуточные ступени. Широкой огласке придали третирование этим царским родственником Ивана Милославского, едва избежавшего побоев. Прибывший в Москву после ссылки А. Матвеев — глава нарышкинской партии — сразу обозначил недоброжелательность к стрельцам, обещая их угомонить. Всё это было использовано Софьей для привлечения стрельцов на сторону своего семейства, и те заговорили, что царевича Ивана с точки зрения старшинства незаслуженно обошли. В ходе контактов со стрельцами Софья сближается с одним из полковников — князем И. А. Хованским.