– И вы толкнули ее с утеса… – без голоса произнесла Лиза.
Софья Аркадьевна снова испугалась. Отрицательно затрясла головой:
– Нет-нет, что вы, Лизонька?! Она сама оступилась! Ей-богу! Жизнью своего любимого сына клянусь! Только что прошла гроза, и нога поехала по мокрой траве, когда она оступилась. А я так растерялась, что буквально не знала, что делать! Когда я подбежала к краю утеса, то увидела только всплеск волн. Все так быстро произошло…
– Почему же вы не позвали на помощь, если так? Что, если бы ее еще успели спасти!
– Я намеревалась так и поступить! Побежала в дом, хотела слуг позвать… а потом, я поняла, что все подумают то же самое, что и вы подумали. Будто я столкнула в озеро соперницу! Quelle vulgarité10! А что даже хуже этого – вскрылась бы эта ужасная история с изменами твоего отца. Прежде мне завидовали – а теперь стали бы жалеть! Я не перенесла бы такого унижения! Пусть это малодушно, Алекс, но я вспомнила, что никто не знает, что я здесь. И… словом, я просто вернулась в Екатеринбург. А твой дед, Алекс… он чудовище, и чутье у него звериное. Едва я вошла – он понял, что я что-то сделала. Когда вскоре пошли слухи, что Анна Кулагина исчезла, он убедился в том еще более. Мы не говорили об этом, но с отца я взяла слово, что ни одна живая душа не узнает, что я была здесь! А он обманул меня!.. Да как!
Софи снова всхлипнула, совершенно искренне.
– Maman… вы с дедом стоите друг друга, ей-богу.
– Не говори так! – рассердилась в ответ Софи. – Ты ничего не понимаешь, глупый мой сын!
Лиза, пораженная рассказом, посмотрела на мужа. Алекс был немногословен, как всегда, но бледен и во все глаза смотрел на мать, будто по-новому увидел. Только теперь Лиза подумала, как сильно, должно быть, эти новости ударили по нему. Узнать такое о матери! А Лиза, эгоистка, только о себе переживала! Она скорее взяла его за руку, тепло сжала.
Софи, тем временем, смахнула со щек остатки слез и поднялась на ноги. Торопливо расправила юбку и вышла вон, сославшись, что у нее уйма дел.
Оставшись наедине, Лиза скорее обняла мужа.
– Ты знала? – спросил он, прижимая ее сильней.
– Догадывалась…
Лиза отстранилась все-таки, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Догадывалась о твоем отце. О том, что он бывал здесь, и что… у него была связь с моей теткой.
– Как?!
– Ты еще не понял, мой милый?..
Лиза не сразу смогла подобрать слова. Погладила с ласкою его щеку, зарылась пальцами в волосы – не знала, что еще сделать, чтобы ему проще было принять.
– Ты ведь так похож на нее… Безумно похож! Как только я сразу не поняла? Ты так же спокоен, рассудителен, мягок. У тебя ее лицо, и глаза, и нос. Лишь волосы – темные, а не белые, как у Маши… Она ведь твоя сестра, Алекс. По отцу.
Алекс напрягся. Свел брови над переносицей.
– Нет! Ее отца звали Андрей, так он подписывался… А моего – Николаем.
Лиза покачала головой.
– Под письмами стояла подпись Andre. Чудно так – прописными буквами. Люди не пишут имя прописными буквами. Только инициалы.
Алекс все еще не понимал, и тогда Лиза припомнила:
– Твои записки. Они всегда подписаны «A.Н.Р.» – это твои инициалы. Верно, и отец твой так же подписывался?
– Да, я его манеру перенял…
– Как твоего отца звали по-отчеству?
– Дмитриевич, – произнес Алекс – и понял сам.
– «Н.Д.Р.» Или «N.D.R.» – ежели латиницей. Моей безумной тетке потребовалось всего лишь две буквы дописать похожими чернилами да стереть лезвием точки – чтобы получался этот злосчастный «ANDRE».
Алекс некоторое время глядел на нее молча и хмуро. Потом покачал головой:
– Кошкину следовало тебя рекомендовать на место Образцова…
Лиза измученно улыбнулась в ответ – улыбнулся и Алекс.
– Так Маша действительно моя сестра… Что ж, это многое объясняет. Я видел ее, Лиза. Там, в лесу, когда едва не замерз. Девушку с белыми волосами и в розовом платье. Видел ее и после. Потому решил, она хочет, чтобы я нашел ее убийц; чтобы спас ее, как она спасла меня. Но знаешь, когда я перестал ее видеть? После того, как сделал тебе предложение. Там в беседке, помнишь? Я думаю, она хотела привести меня к тебе, и только. Она снова и снова меня спасала…
– Ох, вы еще здесь?
Лиза, как нашкодившая гимназистка, отпрянула от Алекса, когда в гостиную вернулась его мать.
– Сын мой, Лизонька, я совершенно вымотана нынче, а мне нужно выспаться, ибо завтра чуть свет мой поезд. С удовольствием пригласила бы вас на ужин, но…
Софи, вымученно развела руками, уверенная, что гости сами все поймут и выметутся, наконец, вон.
– Разве вы можете уехать, матушка? – неспешно отозвался на то Алекс. – Теперь, когда так много нам рассказали – и когда еще больше не рассказали.
Если не глаза, что метали молнии, Лиза решила бы, что он невозмутимо спокоен. Софи в ответ изумленно взмахнула ресницами.
– И что же я по-твоему не рассказала, Алекс?
– Самое главное. О том, что не только Анна Кулагина была в тот день на Шарташской даче. Вместе с сестрою в доме находилась Аглая. И, вероятно, видела вас. Да, она видела вас. И отчего-то была уверена, что все случившееся – не несчастный случай. Она называла вас убийцей, верно? И еще она звала вас старой ведьмой. Так?
Софи упоминание ведьмы будто огнем обожгло. Она ахнула и отшатнулась. Тем не менее, собралась с силами и ответила ровно:
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Если эта мерзавка и была там, то я ее не видела.
– Не видели… – оборонила Лиза. – Вы не знали, что она там. Об Аглае я вам рассказала – в марте этого года. И о ребенке тоже. Тогда-то вы и поняли, что ошиблись: у вашего мужа роман был не с моей матерью, а с Аглаей Савиной.
– Это вы застрелили Аглаю? – снова спросил Алекс. – Лев Кулагин обмолвился при вас о револьвере, и вы, улучив момент, выкрали его. А после поехали к Аглае. Чего вы хотели больше, матушка? Отомстить – или заставить ее молчать?
Софи отвечать не пожелала. Горделивее вскинула подбородок. Заявила:
– Да хоть бы и отомстить! Ты понятия не имеешь, каково быть женщиной! Каково пережить все, что я пережила по вине этой мерзавки! И я ни о чем не жалею, мой глупый наивный сын! Мир стал чище без этой дряни!
Лиза не вмешивалась больше, только переводила взгляд с лица свекрови на лицо мужа. Алекс был зол, невероятно зол – но возразить матери не решался. Что и говорить, Аглая довольно зла причинила. Столько людей погибло по ее вине!
Софи была зла не менее сына, да и строить гостеприимную хозяйку смысла уже не видела:
– Довольны? – вскричала она, наконец. – Довели меня до натуральной истерики! Так теперь уходите! Оба! Мне нужно выспаться хоть немного перед завтрашней поездкой!
Алекс возразил крайне нерешительно:
– Вы не можете уехать, матушка… Как-никак я помощник полицмейстера отныне…
Софи опять хлопнула ресницами в крайнем изумлении. Хохотнула:
– Ты арестуешь собственную мать?! Не говори глупостей, Алекс. Я уезжаю. А ты, будь добр, связаться с моим поверенным и вовремя оплачивать мои счета. Терпеть не могу проволочек!
Снова хохотнув, Софи попыталась было пройти мимо. Она уже тронула ручку двери, когда Алекс остановил ее куда более решительным тоном.
– И все же я вынужден просить вас задержаться, матушка. Боюсь, нам придется поехать в полицию.
Лиза вопросительно поглядела на лицо мужа – бескровное, застывшее, как гипсовая маска. А после на его правую больную руку, будто бы небрежно опущенную на спинку стула. Искалеченными пальцами, Алекс сжимал перекладину так сильно, что дерево жалобно скрипнуло под ними. Так сильно, что шрамы его побелели.
Как же ему сейчас было больно, наверное… А впрочем, та боль, что поселилась в его душе – отныне и навек – едва ли шла в какое-то сравнение.
* * *
Останки Анны Даниловны Кулагиной действительно нашли в Шарташе, под утесом – в том самом месте, которое позже показала Софи.
Батюшка похоронил жену на семейном кладбище, рядом с собственными родителями. Бывал там чуть ли не ежедневно и отчаянно винил себя за прежние мысли о супруге… Он тяжело переживал последствия сей истории. Даже то, что Лиза была с ним каждую минуту – а вскоре и вовсе они с Алексом перебрались в батюшкин особняк на Гимназической набережной, – помогло мало.
Батюшка воспрянул духом лишь когда стало известно, что Лиза ждет первенца. Родилась девочка – неспокойная, шумная и крикливая. Которую единогласным решением нарекли Анной. О, с каким энтузиазмом, горящими глазами и молодецкой прытью Лев Кулагин взялся нянчить внучку! Для того даже окончательно оставил свой важный пост, карьеру, да и в целом, казалось, рад еще больше, чем молодые родители.
Карьеру теперь строил Алекс. Без поддержки тестя это оказалось значительно трудней, но он справлялся. Не отставала от мужа и Лиза. Ее стараниями в городе был образован первый женский кружок – который, впрочем, занимался не только пропагандою женских прав, но и помощью словом да делом женщинам, что не в состоянии помочь себе сами.
Женщин таких – Лиза понимала это отлично – было и будет еще ох как немало…
Эпилог
Целых полгода Кошкину счастливо удавалось избегать общества графини Раскатовой. Он нанял квартиру в Петербурге, подальше от Большой Морской улицы, где, как говорили, стоял ее с новым мужем особняк. Десятыми дорогами обходил Исаакиевский сквер, где она могла прогуливаться. Еще Кошкин всеми силами старался избегать выходов в свет. Даже когда пришло известие об официальном восстановлении его в прежней должности, да Платон Алексеевич лично пригласил отпраздновать в ресторане – вежливо отказался. Ресторан хоть и территориально далек от Большой Морской, был местом фешенебельным. А на грех и вилы стреляют: Кошкин не представлял, что станет делать, если увидит там ее.
В тот вечер, сославшись на нездоровье и отказав Платону Алексеевичу, Кошкин купил цветы в киоске и поехал к Ирине.