– Предполагаю, не только завтра, – вздохнул Вереск. – Нас под конвоем повезут в Луарцию.
– Отряд выполнил миссию, почему бы нас не отпустить? – сказал Ноланд.
– Не будь наивен, сын. Приор расценивает наши действия как диверсию, мы взяты в плен. Насолить международной организации дело нешуточное.
С такими мыслями исследователи погасили фонарь, горящий на последних каплях керосина, и уснули глубоким темным сном.
Разбудили их крики, шум и стрельба. Сначала Ноланд подумал, что это тревожные сны беспокоят под утро, но отец потряс за плечо и велел подниматься – он с Вереском уже был на ногах и прислушивался к доносящимся звукам.
– Эй, что происходит? – Теодор постучал в запертую дверь, но караульные не отозвались.
Ориентируясь в темноте на ощупь, Ноланд подошел к Арчибальду. Тот был жив, но по-прежнему крепко спал. Надежда на выздоровление уже не казалась эфемерным отголоском древних легенд. Однако теперь беспокоил переполох снаружи – творилось что-то дикое. Ноланд зажег спичку и посмотрел на часы. Уже наступило утро.
Вереск стоял у двери, в свете спички Ноланд различил под глазами синяки – новый и старый. Лингвист прислушивался и хмурился.
– Любопытно, – сказал он наконец. – Я слышу фразы на халирте, это команды и приказы. А вот луарский совсем затих. А нет, вот кто-то из рыцарей…
Исследователи услышали возмущенную тираду на луарском, хриплый голос выкрикивал угрозы. Они узнали приора. Послышался выстрел, и тирада прервалась на полуслове.
– Наарские войска, – предположил Теодор. – Формально мы сейчас на территории Наара.
– Кир-филак меня предупреждал, что к халиру лучше не соваться, – сказал Ноланд. – У них строгие законы для иноземцев.
– И категорический запрет на любые раскопки. Как археолог ты еще не раз с этим столкнешься, – сказал Теодор, цокнув языком.
– У тебя нет разрешения? – спросил Ноланд.
– Конечно, нет! Такого разрешения не существует в природе!
– Значит, нас ждет то же, что и рыцарей?
Теодор промолчал.
– Предлагаю переждать здесь, – сказал Вереск. – После облавы мы спокойно сможем уйти.
Лязгнул засов, дверь распахнулась. В комнату вместе с отблесками солнечных лучей заглянули два ружейных дула со штыками. Солдат произнес команду на халирте.
– Говорят выходить, – вздохнул Вереск. – Говорить буду я, потом переведу.
Они вышли наружу. Вокруг лежали десятки тел рыцарей, попадались и убитые солдаты: смуглые, в бело-синих мундирах. Солдат рассмотрел исследователей, в темных глазах читалось удивление. Он перебросился парой фраз с соратником. Угрожающие жесты штыками не требовали перевода, исследователей повели к выходу из пещеры. Пол был усыпан гильзами, Ноланд шел, огибая тела, голова кружилась от внезапного переворота. В последние дни случилось столько всего, что разум отказывался анализировать.
Долину заполонили сотни солдат. В косых лучах утреннего солнца они бегали, как муравьи. Кто-то ловил разбежавшихся рыцарских лошадей, небольшие взводы маршем прочесывали улицы Марракхи. Отдельный отряд возился с пленными рыцарями, согнанными в толпу рядом с одним из домов. Часть солдат замерла на караульных позициях, другие заканчивали установку просторной походной палатки с остроконечной крышей. Белые тканевые стены трепыхались на ветру, их пришпиливали к земле короткими колышками. На центральном шесте палатки поднялся и развернулся флаг Наара: черно-багровый, с изображением песочных часов. Сыплющийся в клепсидре песок складывался в каменную пирамиду.
Конвоиры остановились и заспорили. Один солдат показывал в сторону пленных рыцарей, другой отвечал нерешительными фразами и поглядывал на палатку.
– Мы не с ними, – сказал Вереск. – Не военные. Хотим говорить.
Весьма необычно было слышать, как Вереск изъясняется на халирте. Гортанные звуки получались у него не лучшим образом. Солдат что-то затараторил. Вереск поморщился и сказал:
– Слишком быстро, извините.
Солдаты еще раз смерили исследователей взглядом. Ноланд в потрепанном коричневом костюме, Вереск в брюках и жилетке. Одежда Теодора была походная, но на военного он тоже похож не был. Их повели в палатку.
Внутри заканчивали обустраивать полевой штаб, пыхтящие солдаты носили мебель. Стояло несколько столов, умывальник, сундук. На плетеном кресле сидел и обмахивался веером молодой человек. Судя по черным вьющимся волосам и носу с горбинкой, он тоже был из халиру, но отличался от солдат и офицеров бледностью. Белая шелковая сорочка небрежно распахнута, рукава закатаны, на шее блестит золотой медальон с изображением песочных часов, из кобуры на портупее выглядывает украшенная рукоять пистолета.
Увидев исследователей, вельможа произнес несколько фраз и, видя замешательство, нетерпеливо позвал переводчика. Подошел невысокий человек с пышными черными усами, поклонился и застыл рядом с юношей. С переводчиком разговор пошел свободно, тот без труда переводил с баргеника на халирт и наоборот. Переводчик значительно и с расстановкой представил сидящего: "Князь Шактаэль, первый сын Кирофа из колена Хараль, член Царской палаты Наара".
– Я знаю, зачем вы здесь, – сказал Шактаэль. – Черные археологи. Вы закопались в историю так глубоко, что не заметили, как нарушили границу.
– Мы не черные археологи, – сказал Теодор. – Наши исследования ради знаний, а не наживы. Мы ничего не утаиваем от науки.
– Теодор Бремер. Я тебя знаю. Если бы не твои исследования, рыцарские псы не пришли бы сюда и не разрушили сферу. Ответственность за это на тебе.
Наарец поднялся с кресла, обогнул стол и сел на край. Говорил он жестко и отрывисто, но на губах мелькала улыбка. Глаза нездорово блестели. Остановив решительным жестом возражения, он продолжал:
– Невосполнимая потеря случилась по твоей вине. С другой стороны, мы нашли эту долину тоже благодаря тебе.
– За моими исследованиями следит еще и Царская палата?! – воскликнул Теодор. – Пожалуй, это уже перебор.
– Не обольщайся, ты лишь дополнение к нашим наработкам. Но ты первым нашел и перевел дневник Тидира, сюда мы вышли благодаря ему. Мы нашли дневник у барона Адаларда Кайя.
– Дневник у него? – спросил Вереск. – Если так, то он обокрал мой дом в Иктонии.
– Может быть. Барон тоже пытался сюда добраться, но мы его перехватили. Представьте, он угрожал нам расправой, всей моей армии! Барон оказался заклинателем и вызвал духа. Смешно, дух сожрал его заживо и исчез. Видимо, барон не уследил за эфирной петлей. Ваши северные чернокнижники не чета нашим!
– Звучит ужасно. Могу я получить назад свой дневник? – спросил Вереск.
– Нет, – сказал Шактаэль без всякого выражения.
– Но нам необходимо продолжать исследования, – сказал Теодор. – Конечно, не в наарских землях… Дневник нам нужен для дальнейшей работы.
– Да, – сказал князь, глядя на Теодора не мигая. – Ты проделал действительно большую работу. Подлинный исследователь и человек знания. К сожалению, твои таланты направлены не в то русло.
– И куда они, по вашему, должны быть направлены? – спросил Теодор.
– Свое предложение я озвучу позже, когда закончим с рыцарями.
Шактаэль вышел из палатки. Конвоиры подтолкнули исследователей за ним. Подошел офицер с докладом. Князь выслушал его, нахмурился и сказал:
– Задействуйте всех солдат. Извлеките осколки сферы до единого. Грузите в телеги. Будьте готовы отправиться назад завтра в полдень.
Они подошли к пленным рыцарям. Тех осталось не больше трех десятков, они безоружные застыли вдоль стены, кирасы грудой валялись рядом, словно сброшенные рачьи панцири. Лица были серые от пыли, в кровоподтеках, в глазах смятение и страх. Напротив стоял взвод солдат в бело-синей форме.
– За нанесение вреда национальному наследию и государственному имуществу и за оказание военного сопротивления вы приговариваетесь к казни, – сказал Шактаэль и махнул рукой.
Солдаты произвели залп, рыцари попадали на желтый песок. Поднялось пороховое облако и защипало глаза. Ноланд впервые видел столько смертей разом, дыхание перехватило от волнения. Он не мог перестать смотреть на распластавшиеся тела, из которых песок медленно пил кровь. Зрелище оглушало. Ноланд не сразу понял, что за боль в спине – как будто укусила оса. Он пошарил там рукой и порезался о штык. Его с Теодором и Вереском толкнули вперед, на место, где стояли рыцари. Они посторонились от тел и обернулись. Шактаэль прошелся взглядом по лицам и сказал:
– Вернемся к моим условиям. Наша страна переживает не лучшие времена. Культ баалов зародился в Нааре, но заботится только о своем процветании. В Царской палате заседают либо их фламины, либо бесхребетные слизняки. Я – патриот и добьюсь для Наара былого величия. Я основал Ложу возрождения. Скажем так, мы подкрепляем нашу политику изучением истории, и мне нужны опытные профессионалы. Я предлагаю вам принять участие в наших исследованиях.
– Полагаю, альтернативу нам продемонстрировали только что? – сказал Теодор.
– Так точно, – кивнул князь.
– Говорят, в халиру любят притчи даже больше, чем деньги, – сказал Ноланд. – Вы знаете притчу об осле, которого можно заставить спуститься к водопою, но нельзя заставить пить?
Князь молчал и смотрел на него. В темных глазах невозможно было прочесть ничего.
– Я буду работать на Ложу возрождения, если вы отпустите остальных, – сказал Ноланд.
Теодор замотал головой и похлопал сына по плечу. Шактаэль усмехнулся, блеснув зубами, и сказал:
– Ты-то мне зачем? Меня интересует Теодор Бремер.
– Тогда мои условия такие же, – сказал Теодор не задумываясь. – Я приму участие в ваших исследованиях, но все из моей команды покинут страну без проблем.
– Ты будешь изучать интересующие нас области с усердием и ничего не утаивая, – сказал князь.
– По-другому я и не умею.
– И никогда не сбежишь от своих обязанностей.
– Даю слово.
Шактаэль хлопнул в ладоши и бешено их потер. Глаза сверкали темным огнем.
– Начинаем сегодня! Прощайся со своей командой, нас ждут дела.