— Вот именно. А мы проведем соответствующее опознание среди тех, кто видел его. Отдадим фотографию экспертам-криминалистам и, если наше предположение подтвердится, предъявим обвинение в убийствах. — И добавил без всякого перехода: — Но у меня почему-то сложилось впечатление, что его нет в Германии. И мать это прекрасно знает. И даже не огорчается по поводу суровых германских законов.
— Да, но мы ведь тоже собираемся его судить, — возразил Крафт.
— Я думаю, уж в этом-то вопросе мы с вами как-нибудь сумеем договориться, Генрих.
— Я тоже так думаю. Ну что ж, отсутствие ожидаемой информации тоже информация. А теперь давай мы займемся вашими убитыми соотечественниками. Мне уже звонили из криминальной полиции, где рассматриваются эти дела, и просили, когда ты освободишься, приехать к ним. Ты готов или сперва немного пообедаем?
— Знаю я твое «немного», — захохотал Турецкий. — Нет уж, лучше займемся делом, поехали.
Крафт с разочарованной, несколько комичной улыбкой безнадежно развел руками.
Разговор у них шел по-английски, и они уже прекрасно понимали друг друга.
5
Вячеслав Иванович дал задание Денису и его свободным от других заданий орлам срочно отыскать ему на Киевском рынке автомобильного дилера по кличке Короед. Кто это такой, он не знал, а Самсон так ничего больше и не сказал. Есть, мол, такой — и все. То ли он посредник между теми, кто осуществлял поставку машин и мотоциклов из Германии в Россию, и местными продавцами, то ли продавал сам. Но если сидел конкретно в этом бизнесе, наверняка имел своих «кротов» в местной милиции. А следовательно, обращаться к ней за помощью — значит сорвать важное дело. Вот и пришлось просить частных сыщиков. Тем более что они должны и сами ощущать свою глубокую и непростительную вину, позволив украсть у себя из-под носа человека, которого взялись охранять.
Филипп Агеев с Николаем Щербаков вину, естественно, давно уже осознали, да толку-то что. Поэтому и на просьбу генерала откликнулись немедленно. Невелика, кстати, и проблема. Облачились в крутую кожу и подъехали на «девятке», любимой машине настоящих бандитов, а не тех, что предпочитают пускать пыль в глаза своими навороченными «меринами», «бехами» и джипами. А дальше короткие разговоры с одним, с другим, и, наконец, третий, без всяких сомнений относительно того, с кем имеет дело, подсказал, где найти Короеда. Предупредил только по-свойски, что Короед не любит, когда его так называют. Вообще-то он Ахмет, а по национальности — караим, то есть тюркский еврей, но родом из Литвы. Вот такой хрен его знает что. Ну а на рынке кто станет разбираться в национальных тонкостях? Караим — короед, один черт. Вот и стал короедом. А свои зовут Ахметом. Если хорошо попросить, любую марку мотоцикла обеспечит. Тут он спец. На него в Германии и Польше свои дилеры работают. Время, деньги — вот и все проблемы.
Так они и сделали. Отыскали Ахмета в «Пицце», на Большой Дорогомиловской, сказали, что есть хороший базар. Предварительно так: нужна «хонда-голд-винг», шестицилиндровая. Заказ поступил срочный. Более подробно можно обсудить стоимость, задаток там и сроки уже сегодня вечером. Короче, называй место, чтоб можно было посидеть.
Ахмет, крепыш, с плоским лицом татарина, задумался, но, видно, внешность покупателей не вызвала у него подозрений. Спросил только, кто дал наводку.
— Есть, ты его знаешь, — уклончиво ответил Филипп. — Вечерком и увидишь. Он — тоже в доле. Ну, где?
Ахмет неожиданно предложил ресторан «Узбекистан». Сыщики, даже не задумываясь, согласились. Вот козел, и придумал же! Они-то знали об особом пристрастии Вячеслава Ивановича именно к этому ресторану. Что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит.
И вечером, в восьмом часу, Грязнов занял, как обычно, кабинет, куда его с почтением лично проводил Рустам Алиевич. Агеев со Щербаком, одевшись поприличнее, но не с вызывающей роскошью дуроломных российских нуворишей, встретили подъехавшего к ресторану Ахмета и уже по-приятельски провели его в кабинет, где был накрыт ужин и дилера ожидал его хороший знакомый.
Самым комичным оказалось то, что Вячеслав Иванович действительно знал Ахмета, как и тот помнил начальника МУРа. Просто генералу и в голову не могло прийти, что российская рыночная шпана способна перекрестить караима в более удобного для их понимания короеда. Ну а все остальное уже происходило, что называется, как доктор прописал.
Ахмет, узнав, естественно, отшатнулся. Но его, дружески успокаивая, поддержали под локотки неожиданно оказавшиеся очень сильными утренние «покупатели». Грязнов же только засмеялся и попросил Ахмета не брать себе в голову лишнего. Это, мол, просто шутка. А вот поговорить по душам действительно надо бы. И ничем опасным этот разговор дилеру грозить не будет. У Грязнова слово всегда было твердым, Ахмет должен помнить.
И он помнил, чего теперь скрывать...
Вячеслав Иванович решил не темнить и не искать подходов, а с ходу назвать вещи своими именами, тем самым как бы подчеркивая свое особое доверие к человеку, на помощь которого искренне рассчитывает. Ахмет просто обязан был оценить такой его шаг, поскольку есть ведь масса способов взять, к примеру, и испортить человеку его успешный бизнес, даже не прилагая к тому особых усилий. А с другой стороны, зачем, когда можно спокойно договориться и, что называется, разбежаться в разные стороны, ты меня не видел, я — тебя.
Итак, речь шла о трех конкретных мотоциклах фирмы «Хонда», которые засветились недавно в кровавой разборке на Бережковской набережной. Не мог об этом не слышать Ахмет. Так вот, задача сводилась к ответам на несколько наверняка не самых трудных для дилера вопросов. Чьи мотоциклы — то есть откуда и когда прибыли и кому принадлежат. Если известно, где они сейчас, совсем замечательно.
— Ага, и кто на них ездил? — Ахмет ухмыльнулся саркастически, мол, не многого ли хочешь, начальник.
— Тогда вообще нет слов! — Грязное «не понял» иронии. — Тогда, Ахмет, моя отдельная тебе благодарность. Ты ж ведь знаешь, я слов на ветер не бросаю.
— Знаю, знаю, — закивал дилер, прикидывая про себя, чем может ему грозить такая откровенность.
— А лично тебя я вообще не видел. И они, — Вячеслав Иванович показал пальцем на сыщиков, — тоже не видели. И чем ты занимаешься, никого не интересует, если ты... ну сам понимаешь.
— Не, начальник, я к этим делам отношения не имею, — сразу отверг любые намеки в свой адрес Ахмет. — Слышал, специальная команда приезжала. Из Милана, что ли... Управились, заказ выполнили и отвалили.
— А чей заказ?
— Много знать хочешь, — снова ухмыльнулся Ахмет. — Кто ж скажет-то? Нам это знать ни к чему, секир башка за это бывает.
—- Но ведь и они ж не сами по себе, верно? — как бы предположил Грязнов, полагая, что это все же очевидный факт.
— Конечно...
— Да ты ешь, ешь, остынет, — поощрил дилера Вячеслав Иванович, заметив, что тот как-то напряженно разглядывает большую свою пиалу с горячей шурпой, вкусно дразнящей пряным ароматом, и сам взялся за ложку.
Несколько минут все молча ели. Налили коньячку, непринужденно чокнулись и закусили острым салатом из тертой редьки с бараниной. Ну, какие проблемы? Сидят знакомые люди, обедают с аппетитом. А проблемы-то были, и в первую очередь, похоже, как раз у Ахмета. Вот он и хлебал — иначе не скажешь — свой жирный горячий еще суп, шумно всасывая ложку за ложкой, но отчего-то хмурился. А на его широком лице сверкали мелкие капельки пота. Может, и от шурпы.
— Говоришь, не сами по себе... — задумчиво произнес Ахмет, откладывая ложку и отодвигая в сторону пустую пиалу. — Говорили тут... Не знаю, верить, нет... Про боксера одного...
— Валерка, что ль? — небрежно бросил Грязнов, не отрывая глаз от своей пиалы.
Ахмет кинул на него мгновенный, острый взгляд, не оставшийся, однако, не замеченным сыщиками, покачал головой и добавил:
— Ну вот, а говоришь — кто. Сам уже знаешь, начальник.
— Так мало чего я знаю, — по-прежнему не глядя на Ахмета, сказал Грязнов, — я уверенным быть хочу. А если и ты уверен, это уже придает вес самому факту. — Так он что, до сих пор в ЧОПе этом пашет? На «Павелецкой» который, да?
— Ну ты даешь, начальник! — расплылся в улыбке дилер. — Сам ведь все давно просек, а со мной только зря время теряешь.
— Нет, Ахмет, не зря... — Грязнов тоже положил ложку. — Все ты мне объяснил по делу. Значит, полагаешь, и мотоциклы там, у них? Или уже избавились?
— Думаю, нет. Я об этом не слышал. А моторы дорогие, по двенадцать штук «зелени» каждый... Вот твои мужики, — он кивнул на Агеева со Щербаком, — базар вели про «Золотое крыло», для отмазки, я понимаю. Так эта «хонда» на все пятнадцать потянет — для сравнения. А может, нужно кому? Я б достал.
— А у кого?— невинно спросил Грязнов, и Ахмет улыбнулся:
— Коммерческая тайна, начальник.
— Да это понятно. Но мне не конкретное лицо нужно, адресок бы.
— Говорили, из Питера, а кто конкретно... — Он пожал плечами.
— На Вампира намекаешь... Или на папашу его, что в Крестах загорает?
Ахмет вдруг шумно вздохнул и приподнялся.
— Знаешь, начальник, пойду-ка я лучше. Спасибо за угощение. Не будешь возражать?
— А как же второе? — опять «не понял» Грязнов. — Отличные отбивные будут! Ну чего ты, ей-богу? Посидели бы, как люди, еще. по рюмочке. Впрочем, если у тебя срочные домашние дела, задерживать не стану. И Рустаму скажу, чтоб случайно не сболтнул. Но он — четкий мужик, так что за себя можешь быть спокоен. И еще совет на дорожку: ты тоже с этим делом, — Вячеслав Иванович постучал себя указательным пальцем по губам, — будь осторожен. Не ровен час, понимаешь меня?
— Ты — начальник, — натянуто засмеялся Ахмет, — а я, стало быть...
— Вот и молоток, правильно понял, — улыбнулся Грязнов. — Ну отдыхай тогда.
И когда тот торопливо ушел, Вячеслав Иванович разлил коньяк по рюмкам, молча поднял свою, так же, одним жестом, пожелал сыщикам здоровья и выпил, крякнув, будто хватил стакан самогона, чисто по-русски. Стал отрешенно ковыряться в салате.