– Моя Тень, Квелл, – сказал он. – Она племянница Мулвана Каханни.
На лицах супругов кораблей появились улыбки, все подняли стаканы, чтобы выпить за такую умную идею.
– Ну, – сказала Брекир, – в таком случае давайте выпьем за успешное воссоединение семьи.
25Женщина и слуга
Джорону было трудно покинуть «Дитя приливов», трудно оставить команду и превратиться в простого путешественника на борту судна другой супруги корабля. Гулять по сланцу с Брекир и видеть веревку, завязанную не так, как делают его дети палубы, или крыло, сложенное немного иным способом, дуголук, зафиксированный иначе, чем он привык, – но здесь он не мог громко указать на ошибку. За долгие недели в море, которые прошли под дружественной рукой восточного ветра, он не раз кусал губы под маской. И хотя Джорон знал, что Брекир хорошая супруга корабля – более опытная, чем он, – он считал, что мог бы управлять ее, пусть и маленьким, кораблем так, чтобы он летел быстрее. Он поднял бы больше крыльев, вел бы себя смелее, когда ветры усиливались, работал бы более напряженно по ночам.
Однако он молчал.
Однажды утром, когда он в легком тумане гулял по палубе «Оскаленного зуба», а вода журчала за бортом, он увидел болтавшийся кусок материала, плохо натянутого над флюк-лодкой, которая стояла в центре палубы, и едва не отдал приказ ближайшему дитя палубы. Однако в последний момент прикусил губу, не произнес, несомненно, лишних слов, и Брекир, в этот момент проходившая мимо, тихо рассмеялась:
– Я не против, если ты отдашь приказ, хранитель палубы, – сказала она. – Я даже не стану возражать, если предложишь мне отойти в сторону и примешь командование на себя. По правде говоря, так будет проще, чем наблюдать, как ты каждый день сражаешься с самим собой.
Джорон не знал, как ей ответить, и смутился из-за того, что его поведение было столь очевидным, потом появилось раздражение на Брекир, которая так долго молчала, – ведь если она это заметила, то и другие члены команды наверняка обратили внимание. Вероятно, они смеялись над ним за спиной. Обменивались старыми добрыми шутками. Может быть, ему стоит взять командование на себя? Возможно, он сумеет управлять кораблем эффективнее, «Оскаленный зуб» полетит быстрее, и тогда… Он рассмеялся, хотя за смехом прятались мрачные мысли.
Быть может, раздражение в адрес человека, которого он считал другом, – это голос гнили? Начало распада разума? И она разъедает стену между чувством и действием, как кожу на лице? Но он ничего не стал предпринимать, лишь покачал головой и зашагал дальше по палубе. Он знал, что Брекир являлась флотом гораздо в большей степени, чем он сам, и летала со своим кораблем по всему архипелагу, сражалась, побеждала более крупные корабли, чем «Оскаленный зуб», и даже захватывала их. Если кто-то и мог им управлять быстро и эффективно, то, несомненно, Брекир.
А не он.
– Брекир, именно ты супруга корабля, а я могу лишь сожалеть о своих дурных мыслях. В последнее время Старуха следит за каждым моим шагом.
Брекир остановилась рядом с ним, потом подвела к поручням, и они стали смотреть на воду. Она хотела обеспечить ему опору, ведь он больше не носил костяную ногу – символ Черного Пирата, – теперь у него был протез из вариска. Оказалось, что сохранять на нем равновесие труднее, и ему пришлось учиться заново.
– У нас восемь клювозмеев впереди.
– Хорошая скорость, Брекир, я это знал.
– Возможно, я мягче обращаюсь со своими людьми, – сказала она.
– Это твой корабль, – ответил Джорон.
– Да, – сказала она, – но, как я уже говорила, я бы предпочла, чтобы ты чувствовал себя спокойно и…
– Нет, Брекир, – возразил он, – я направляюсь с Квелл в Бернсхъюм и, если не хочу вызвать подозрения, должен привыкнуть вести себя так, чтобы все поверили, что я привык исполнять приказы всех, кто меня окружает. – Брекир повернулась к нему, и на ее вытянутом суровом лице появилась улыбка.
– Тогда, боюсь, тебе нужно стараться сильнее, Твайнер, – сказала она.
И он едва не набросился на нее из-за того, что она опустила его звание в присутствии рядовых детей палубы. А потом рассмеялся.
– Думаю, так и есть, супруга корабля, – ответил он. – Ты права.
– Мы будем там к вечеру, – сказала Брекир. – На острове Джиртон примут любой корабль, которому есть чем торговать, но там полно шпионов и бездельников.
К ним подошла Квелл и остановилась у поручней.
– Хран-пал, – сказала она, – я знаю, что это причинит тебе боль, но ты больше не должен носить маску.
– Но те, у кого на лице язвы, часто носят маски, – возразил Джорон.
– Да, хранитель палубы, – сказала Квелл, – так и есть. Я дам тебе головной платок, он обычно заметно меняет внешность, как и другая шляпа. Но язвы на лице, хранитель палубы, – продолжала она, – я знаю, что ты их ненавидишь, и все относятся к ним так же.
– Они привлекут ко мне внимание, – не сдавался Джорон.
– Верно, – кивнула Квелл. – И тут же его отвлечет, ведь никому и в голову не придет, что у Черного Пирата гниль. Они посчитают тебя несчастной потерянной душой и постараются не иметь с тобой дел. Люди будут отворачиваться. На Ста островах не любят больных.
– Она права, Твайнер, – поддержала ее Брекир.
– Это трудно, – ответил он. – Мне не нравится тот, кого я вижу под маской.
– Такое мало кому нравится, – заметила Брекир.
– Это так, хранитель палубы, – сказала Квелл.
– Твиндер, – поправил ее Джорон.
– Что?
– Ты не можешь называть меня «хранитель палубы», если я буду выдавать себя за твоего слугу. Называй меня Твиндер, это похоже на мое настоящее имя, и я без колебаний буду на него отвечать, – объяснил он.
Квелл посмотрела на него.
– Поразительно, что мы не сообразили сами, – проворчала Брекир, – как глупо.
– Вовсе нет, – не согласилась с ней Квелл. – Так ведут себя люди, живущие в своем мире. Они не думают о том, в каком могут оказаться завтра.
– Вот уж никогда не думала, что ты философ, Квелл, – заметила Брекир.
– Я не философ, – ответила Квелл, – а реалист. И Твиндер слишком близко к твоему настоящему имени. Даже чересчур хорошо. Для приличной женщины, а я ведь племянница Каханни, – ты либо старый слуга, которого я люблю и которому доверяю, а также жалею из-за болезни, или у меня наступили плохие времена, и слуга, больной гнилью кейшана, – единственное, что я могу себе позволить.
– На Ста островах почти нет места жалости, – заметил Джорон.
– Верно, – поддержала его Брекир.
– Тогда я буду называть тебя Слуга, – сказала Квелл, повернулась и отошла на несколько шагов по сланцу. – Ты одет слишком хорошо, Слуга. Твоя куртка стоит больше, чем вся моя одежда. Кроме того, Слуге не может принадлежать такой меч, тебе следует отдать его мне.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Оба вспомнили, как она однажды уже забрала у него меч. Затем Джорон отстегнул свой прямой меч и протянул Квелл.
– Ты не боишься, что я его украду? – спросила она.
– Нет, в особенности после тех усилий, которые тебе пришлось потратить, чтобы его вернуть, – ответил Джорон.
– Да, это правда, Слуга, – сказала она. – Тут ты прав.
Они вошли в гавань Джиртона, когда спускались сумерки. На островах уже вовсю пошли в рост джион и вариск, темные, как кожа Брекир. На корабле было тихо, когда он скользил в сторону острова, и Джорон наблюдал за веселыми огоньками порта, слышал песни и смех, дрейфовавшие над водой со стороны города. Он стоял и смотрел вперед и тут почувствовал, что кто-то к нему подошел: Джорон обернулся и увидел Меванса.
– Мы сбавляем ход, Меванс.
– Мы не можем влететь туда на полной скорости, – ответил Меванс. – Брекир говорит, что поперек гавани натянута цепь, и она повредит корабль, который попытается войти в порт без разрешения. Так что нам придется подождать местного лоцмана, который проведет «Оскаленный зуб».
– Такое впечатление, что это военный порт, – заметил Джорон.
– Каханни здесь заправляет всем, и он совсем не глуп, – сказал Меванс.
Джорон услышал, как сзади к ним подошла Квелл.
– Меванс прав, – проговорила Квелл. – Мой дядя всегда поддерживал контакты с Великим Жилищем, а теперь, когда мы заметно ослабили Сто островов, стал еще более могущественным.
– Итак, – сказал Меванс, – ты подозреваешь, что этот остров существует при поддержке Тиртендарн?
– Очень может быть, – ответила Квелл. – И не исключено, что и Тендарн, – такие места бывают полезными.
– Но они могут замкнуть цепь после того, как мы зайдем в порт, и «Оскаленный зуб» окажется в ловушке, – заметил Джорон.
– Они не станут так поступать, – возразила подошедшая к ним Брекир. – Я много раз здесь бывала, и Каханни в глубине души контрабандист. Если он один раз так поступит, то утратит доверие всех, с кем торгует и кто находится на другой стороне закона Суровых и Ста островов. Я не сомневаюсь, что он сообщает обо всех наших передвижениях, но его помощник, Брум, не станет устраивать нам ловушку, если хочет продолжать торговлю. Всегда найдутся другие желающие принимать контрабандистов.
– Ты уверена? – спросил Джорон.
– Совершенно, Слуга. – И она усмехнулась.
– Кто-то приближается, – заметила Квелл, указав в сторону острова.
– Красная лампа, это лодка лоцмана, – сказала Брекир. – Она предложит нам плыть дальше на флюк-лодке, объяснив, что в гавани Брумстауна нет места.
Джорон прищурился, вглядываясь в темноту.
– У меня нет впечатления, что там не найдется для нас места, – заметил он.
– Так и есть. Она просто хочет получить монеты, – ответила Брекир.
Так и оказалось. Они обменялись приветствиями. Затем начались переговоры о том, найдется ли в гавани место для «Оскаленного зуба» и могут ли они принять военный корабль из флота Черного Пирата в их скромном порту. Затем началась торговля из-за цены – Джорону она показалась чрезмерной, – но в конце концов на «Оскаленный зуб» забросили веревки и на буксире потащили в порт. Когда корабль проходил мимо стен, Джорон увидел, как на них направляют два мощных дуголука.