Он смеется гулким смехом.
– А где мне еще быть? Я пришел забрать то, что принадлежит мне и моей семье. Даже через кровь, если придется. Важнее вопрос, почему здесь ты? Смерть приходит ко всем пятипалым вовремя, – говорит он. – Ты уверена, что это твое время?
Я пытаюсь ответить, но голос меня подводит. Сердце колотится в груди как отбойный молоток.
Он поднимает руки, заставляя толпу умолкнуть. На кончике кинжала вспыхивает свет.
– Пусть никто не скажет, что Нейзгани лишен милосердия! – кричит он, затем поворачивается ко мне. – А теперь уходи, Чинибаа.
– Нет! – раздается крик из стеклянной будки. – Вы дали обет перед рингом. Вы не можете отказаться от боя, не разозлив Дийин Дине!
Нейзгани поднимает подбородок и кричит на Кошку в ответ:
– Что такое гнев богов для меня? Неужели мать отвернется от меня? Или мой отец станет меня убивать? Я не боюсь гнева! – Он смотрит на меня, но играет перед толпой. – А ты, Чинибаа, – говорит он с понимающей улыбкой, – боишься?
Я сглатываю. Облизываю пересохшие губы и только после этого вспоминаю, зачем я здесь.
– Ма’йи обхитрил нас обоих. Огненное сверло у него.
Нейзгани смотрит на меня с удивлением:
– Конечно, сверло Черного Бога у него. Он выкрал его из Западного Дома моей матери. И обещал вернуть мне, как только завершится бой.
– Но… – Я заикаюсь. Разум отчаянно пытается разобраться в этих новых для меня сведениях.
Нейзгани знает? Неужели я была права и он – часть происходящего? Или это означает, что сверло не имеет отношения к чудовищам? Но тогда как…
Толпа слишком шумная. Она требует нашей крови и мешает мне думать.
Нейзгани смотрит на меня сверху вниз, и в выражении его лица появляется нечто похожее на жалость.
– Откажись от боя, Чинибаа. Иди домой.
– Нет.
Я понимаю, что это неразумно. Что мне вообще не нужно драться с Нейзгани. То немногое, о чем я знаю, подсказывает мне, что за всем этим стоит Ма'йи. Его обещание огненного сверла было лишь уловкой, чтобы заманить меня сюда и столкнуть лицом к лицу с Нейзгани. Меня подставили, и единственный способ выйти из игры пройдохи – отказаться от участия в ней. Но я не могу. Гордость, страх и слишком сильный гнев не оставляют мне выбора.
Охранник из Медвежьего клана был прав. Ма'йи меня слил.
Я выпрямляюсь. Мой взгляд блуждает по трибунам. Я вспоминаю, что говорил охранник о театральных эффектах. Я зарываюсь в глубины своей души, преодолевая страх и шок, и в конце концов мне удается с собой справиться. Я вытягиваю бедро, поднимаю Böker и с легкой непринужденностью, какой мог бы гордиться даже Кай, принимаюсь чистить себе ногти. Медленно и беззаботно. Семью дюймами острейшей стали.
– Возможно, это тебе следует сдаться, – говорю я и повышаю голос: – Пусть никто не скажет, что я, Чинибаа, лишена милосердия!
Это самая нелепейшая из бравад, но она работает. Толпа взрывается ревом. Теперь зрители скандируют мое имя: «Чинибаа! Чинибаа!» Не так громко, как хотелось бы, но все же лучше, чем раньше.
Нейзгани хмурится еще сильнее:
– Что ты задумала?
Теперь голос его звучит тихо, поскольку слова предназначены только для моих ушей.
– Ты бросил меня! – злобно шиплю я. – Я думала, что ты больше никогда не вернешься. – Внезапно в голову приходит мысль. – А ты собирался вообще возвращаться? Хоть когда-нибудь?
У него не хватает такта хотя бы изобразить вину. Он просто смотрит на меня сверху вниз. Вот сукин сын. Я понимаю, что больше его не боюсь. Теперь я в бешенстве.
– Мы будем сражаться! – кричу я и вскидываю руки.
Толпа подхватывает мой крик. Скандирование моего имени доходит до остервенелости.
Нейзгани с отвращением качает головой.
– Какая ты упрямая! – бормочет он.
Теперь он не выглядит радостным.
– А то ты не знаешь! – огрызаюсь я в ответ. Это ребячество, но мне все равно.
– Просто помни, что ты сама приняла решение. – Он гулко хлопает ладонями. – Тогда никакой пощады! Мы будем драться!
И тут раздается звон колокола.
Я бросаюсь в атаку.
Он блокирует мой удар и отталкивает назад. Нейзгани движется стремительно, но и я легка на подъем.
Мы кружим вокруг друг друга, проверяя слабые места. Удар, парирование, еще удар. Он такой знакомый – этот неистовый танец. Мы проделывали такое тысячи раз.
Он достает меня дважды. Лениво полосует по обнаженной руке. Лед клинка обжигает кожу, затем заливает жаром, и по бицепсу начинает струиться кровь. Он пролил первую кровь. Легко так. Как нечего делать…
Но я не собираюсь ждать. Я прибегаю к помощи сил кланов. В венах вспыхивает жидкий огонь, тело ускоряется, и время становится плотным. Мышцы вздуваются и теперь выпирают под кожей. Сила поддерживает меня, заставляя парить. Теперь мы почти на равных. Но силы кланов не бесконечны, а он продожает нападать.
Он бросается на меня, пытаясь повалить на землю. Я остаюсь неподвижной до последнего момента, затем смещаюсь вбок и выставляю ногу. Он бьется о нее своими ногами, уносится вперед силой инерции и падает на землю с удивленным ворчанием. Я делаю выпад ножом, целясь в почку, но он быстро перекатывается, и я попадаю в воздух.
Он вскакивает на ноги, недоуменно раскрыв глаза:
– Ты что, действительно пытаешься меня убить?
– А ты догадливый.
Я знаю, что такой быстрой он не видел меня с того первого раза, когда я была еще маленькой отчаянной девчонкой. Что ж, он сам позаботился о том, чтобы я изменилась.
Только что он стоял на месте и в следующий миг – уже на мне. В этот раз Нейзгани сумел предугадать мою скорость. Он обхватывает меня огромными руками и толкает на землю. Я сопротивляюсь изо всех сил, вгрызаюсь и отталкиваюсь. Он рычит, напрягая мышцы. Потом поднимает меня и швыряет на арену. У меня перехватывает дыхание, я хватаю ртом воздух.
Толпа взрывается криками, а он смеется, театрально размахивая руками. Затем поворачивается ко мне с улыбкой. Он даже не выглядит уставшим.
– Как я скучал по всему этому! – говорит он. – Как скучал по тебе. Возвращайся, Чинибаа.
Я лежу и тяжело дышу, пытаясь понять его мотивы и угадать следующий шаг.
– Но ведь ты же меня бросил.
Его лицо выражает добродетель, но голос остается насмешливым:
– Мне нужно было время подумать.
– Целый год?
– Разве это много? Кажется, хуже ты от этого не стала. – Его глаза блуждают по моей груди, едва прикрытой топом. – На самом деле, я думаю, тебе это пошло только на пользу. – Он широко улыбается и откидывает волосы назад через плечо. – Возможно, тебе следует поблагодарить меня.
– Да пошел ты! – рычу я, перекатываюсь и с размаху вонзаю нож в его ногу.
Веселое настроение мгновенно слетает с его лица, и он стискивает зубы, сдерживая крик боли. Он хватает меня за предплечье и отрывает от земли. Мгновение я болтаюсь на конце его руки, как рыба на леске, затем он отшвыривает меня прочь.
Я падаю, шаря вокруг себя руками, и в этот раз мне удается удержаться на локтях вместо того, чтобы лечь на спину. Голова мучительно откидывается назад, но оружие по-прежнему со мной.
Рукоять его кинжала резко опускается, и я чувствую, как что-то ломается в моем запястье.
Вскрикнув, я судорожно разжимаю пальцы. Один удар ноги, и мой Böker отлетает в противоположную сторону ямы – за пределы досягаемости. Я прижимаю ставшую бесполезной руку к груди и пытаюсь откатиться. Но он садится мне на живот, и я оказываюсь прижатой спиной к арене.
Я поднимаю бедра и закидываю ноги ему на грудь, блокируя руки. Он пытается вырваться, но я держу крепко. Я давлю бедрами, опрокидываю его на спину и перекатываюсь вместе с ним. Мгновение мы сидим, сплетясь, лицом к лицу.
У меня преимущество, но одна рука бездействует. И я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я бью лбом ему в нос. Тут же начинает хлестать кровь, он рычит и вырывает руки. Он хватает меня так, будто я ничего не вешу, и бросает через всю арену.
Я падаю в грязь, больно ударяясь плечом, голова бьется и отскакивает от земли. Оглушенная, я остаюсь лежать на месте. Он играет со мной. Конечно же, он такой. Даже со всеми силами кланов я ему не ровня. Для него это не более чем забава. Но теперь я по-настоящему его разозлила и чувствую, что игра окончена.
Надо вставать.
Но я не могу. Что-то серьезное сломалось в моем теле, я не могу заставить его двигаться.
Сердце мое громко стучит, и это единственный звук, который я слышу. Шум толпы растворился в туманном гуле далекой бури. Я моргаю, но медленно. Очень медленно. Силы кланов истощились в напряженной битве, и теперь я не могу даже пошевелиться. Оглушенная, искалеченная и беспомощная, я просто смотрю, как он идет ко мне.
Мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы хотя бы остаться в сознании. Тем не менее на краю поля зрения постепенно смыкается темнота.
Мне кажется, я вижу Кая, борющегося с охранниками из Медвежьего клана. Он что-то кричит, но я его не слышу. Что-то с ним не так. Он далеко от меня, но он светится. Он превратился в невозможную серебристую фигуру, окруженную темным ореолом из теней. Это не может быть правдой.
Рука Нейзгани хватает меня за здоровое плечо и переворачивает на спину. Я кричу, когда боль пронзает мой позвоночник. Он возвышается надо мной, с подбородка и груди его капает кровь. Это кровь из разбитого мною носа.
Опустившись на колени, Нейзгани снова садится на меня. Но в этот раз у меня нет сил сопротивляться. Он тяжелый, и всем своим весом он давит на мой таз. Меня охватывает паника, я слабо пытаюсь вырваться, но он сжимает бедра и удерживает меня на месте.
Меня начинает трясти. Это последствие огромной дозы адреналина, необходимой для действия сил кланов. Или шок. Ослепительной волной на меня накатывает страх.
Нейзгани наклоняется надо мной, и его длинные шелковистые волосы ласкают мою кожу. Большая рука тянется вниз, хватает меня за шею и притягивает к его лицу. Я жду, что он раздавит мне горло, но вместо этого он нежно проводит большим пальцем по моей коже. Я смотрю в его глаза, в эти бездонные ночные озера.