Было очевидно, что это далеко не все. Но развивать эту тему было бесперспективно. Пора закругляться.
Только теперь обратил внимание Харченко на то, насколько сгустились сумерки.
— Значит, так, соколики мои, — заговорил Александр деловито. — Вы сейчас отправляетесь в аэропорт и убираетесь из Москвы далеко и надолго. Если только я кого-то из вас встречу в Москве, если только заподозрю, что кто-то из вас появился здесь, прикончу в тот же миг. Ясно?
Протасов был готов на все. Титов растерянно возразил:
— Но как же… У нас же дело, семьи…
— Появитесь в городе ровно через месяц. Не раньше. Семье что-нибудь соврете. Дело подождет.
— Но как же?…
— Как хотите, — равнодушно пожал плечами Харченко. — Или вы улетаете прямо сейчас — или остаетесь тут, в лесу, пока вас кто-нибудь не обнаружит. Уже холодненькими. И объеденными собаками. Их сейчас слишком много расплодилось в подмосковных лесах, и им тоже кушать хочется… Итак, ваше решение? Я жду…
Компаньоны молча переглянулись. Что им оставалось делать?
— Согласны, — кивнул Титов. И не сдержался, сказал злобно: — Но только предупреждаю: как только мы прибудем в пункт назначения, сразу позвоним в свою фирму. И тогда уже тебе несдобровать.
— Естественно, это ваше право. Но учти при этом, что к тому времени кто-то из названных вами людей будет в покойницкой. И остальным совсем нетрудно будет догадаться, кто в этом повинен. Причем, если нужно будет, я им даже подскажу, на кого грешить. А через месяц, даже раньше, я рассчитываю, все они уже переселятся в мир иной. И тогда мстить вам будет некому. Вот и подумайте, стоит ли тратиться на междугородные звонки или все же выгоднее отлежаться где-нибудь на стороне, пока я тут буду разделываться с названными вами людьми… Ну а теперь еще немного потерпите, я скоро…
Харченко прошел к машине, которая по-прежнему стояла за кустами и к которой был привязан боевик.
Того на месте не оказалось. От страха он сумел выломать ручку у машины и исчез. Веревки рядом не было, значит, от пут освободиться не сумел. И сейчас пробирается по темному лесу со связанными руками.
Черт, этого еще не хватало! Надо было «замочить» его сразу — и никаких бы проблем не возникло.
В машину, где находилось три трупа, Александр заглядывать поначалу не стал. Направился было обратно, к связанным бизнесменам. Но потом вернулся с полдороги. Нечего чистоплюя из себя корчить!
Щелкнул тумблером. Вспыхнувший в салоне неяркий свет осветил побуревшие пятна крови на чехлах, резиновых ковриках, брызги на стеклах… Все трое сидели в тех же позах, которые приняли в момент выстрелов. Двоих Харченко раньше никогда не видел. А на руль залитым кровью черепом навалился Валера Стахович. Как и предсказывал Александр, встреча закончилась для него трагически.
Сейчас только нежданного появления милиции не хватает, если кто-нибудь этих покойничков уже случайно обнаружил и по «02» позвонил. Хотя можно надеяться, что по нынешним временам люди так запуганы, что большинство предпочтет попросту смыться с такого жуткого места происшествия и помалкивать себе в тряпочку. Да и сбежавший боевик постарается на милицию не налететь.
Тем не менее пора было уносить ноги.
Александр, стараясь не запачкаться, обыскал убитых. У всех троих забрал пистолеты, деньги, документы. Опять уже собрался уходить, но передумал. Заглянул в багажник. Там, завернутые в ветошь, обнаружились укороченный автомат Калашникова и пистолет-пулемет «кедр». Да, ребятки экипированы на славу…
В бардачке лежала рация. Простенькая рация, с фиксированной частотой. То, что нужно! Вот только хватит мощности или нет?.. Александр включил ее на передачу, повторил несколько раз:
— Сева, Сева, срочно ответь! Сева, тебя срочно вызывает Санька Мороз. Если меня слышит кто другой, передайте срочно Севе, что я его вызываю.
Если кто-то был свидетелем разговора Протасова по телефону, он мог услышать кличку «Мороз» и донести Борисевичу. Поэтому Александр повторил именно ее.
Наконец раздался ответ:
— Я Сева. Кто такой Мороз? Я не знаю такого.
— Главное, я тебя знаю. Павлуша и Герман собираются линять. Они положили свою охрану и сейчас направляются в аэропорт Шереметьево.
— Не может быть!
— Мое дело сообщить. Пока!
— Погоди! Что ж это ты такие вещи в открытую в эфир сообщаешь?
— А потому что мне ваши проблемы до задницы. Я сказал — а там думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь. Все, до будущих встреч! — И добавил, не сдержался: — Скотина!
Борисевич еще что-то пытался сказать, но Александр выключил рацию. Сунул ее в карман. Бросил на машину последний взгляд. Кажется, все решено. И быстро вернулся к пленникам.
— Сбежал один из ваших, — хмуро сообщил он. — Это осложняет дело.
— Как же это ты так-то, — насмешливо спросил Титов. — Оплошал?
— Оплошал, — признал Харченко. — Давить, убивать вас надо, тогда только будет толк.
Он отвязал от дерева Титова, связанным довел до машины, втолкнул на заднее сиденье. Протасова распутал совсем.
Тот сразу принялся растирать пережатые веревкой запястья.
— Ты машину поведешь. Куда я буду указывать. И не вздумай чудить!
«Жигули» осторожно развернулись и, тяжело качаясь на рытвинах, покатили обратно, к шоссе. С трудом объехали замерший «мерседес», в сумраке салона которого виднелись три черных зловещих силуэта. А буквально через два десятка метров увидели беглеца.
Тот зацепился длинным концом веревки, которая волочилась сзади, за корягу, а потому так и не смог высвободиться. Вот и теперь он катался по земле, стараясь выдернуть из-под корня заклинившую ручку автомобиля.
Он с ужасом глядел в ослепившие его фары «жигулей».
Машина остановилась, повинуясь приказу Александра, рядом с беглецом-неудачником.
— Парень, — приспустив стекло, окликнул его Харченко. — Я тебя предупредил? Предупредил. Ты не послушался? Не послушался. Так что не жалуйся на меня на том свете.
В тесной коробочке автомобиля выстрел грохнул оглушающе сильно. Со звоном срикошетила в стекло выброшенная гильза. Кисло пахнуло сгоревшим порохом.
Правый, налитый ужасом, глаз у парня исчез, вместо него образовался черный провал. Отброшенное на спину тело несколько раз конвульсивно дернулось и замерло.
— Вперед!
Протасов сидел, стиснув руль, и глядел на мертвое нечто, которое только что было человеком.
— Я сказал вперед!
Александр подкрепил команду тем, что приставил к затылку Павлуши горячее после выстрела дуло пистолета. Тот послушно вдавил в пол педаль акселератора.
9
В принципе этого парня можно было и не убивать. Но не таскать же его с собой! Титов только и ждет малейшей возможности, чтобы освободиться. Отпускать его просто так — тоже немыслимо. За час он добрался бы до своих — и пиши пропало. Его необходимо было уничтожить. Наверняка руки у него в крови, причем в крови невинной. Вполне возможно, именно он стрелял в Серегу… Ну а кроме того, если получится все так, как задумана операция, жить ему все равно, скорее всего, не дали бы свои же. Короче говоря, его помилование еще больше осложнило бы положение.
Так размышлял Александр, стараясь убедить себя в том, что поступил правильно. Он знал, что так нужно было сделать. Как тогда, в далеком уже прошлом, на мосту, ведущем из Рио-де-Жанейро над бухтой Гуанибара на остров Говернадор, на котором располагается аэропорт Галеано. Или на фазенде под Кашуэйра-ду-Сул, где скрывался от них Идальго. Все было правильно. Но совесть протестовала. В конце концов, приговор выносится на основании фактов, а не предположений. И не было здесь вынужденной самообороны. Просто хотелось максимально упростить ситуацию, а тот парень ее усложнял.
— Слышь, — окликнул его Титов. Он все возился, пытаясь освободиться. А теперь затих, очевидно, понял, что это бесполезно, веревка затянута на совесть. — А кто ты такой? Чего хочешь? Чего добиваешься? А?..
— Потом скажу, — пообещал Харченко. — Подъедем к аэропорту, там и скажу.
— Неужели ты не понимаешь, что в одиночку против всех нас ты бессилен? Ладно, перебил охрану, можешь сейчас убить нас… Но против Севы или Соломона ты вошь, и больше ничего. Или ты пытаешься против системы бороться? Так на идиота вроде не похож… Ты же не можешь не понимать, что конкретный человек еще что-то может сделать против таких же конкретных людей. Но против надежной, сложившейся структуры он бессилен… Даже не структуры, а именно системы… Что, не согласен? Вон возьми для примера Италию или Штаты. Там полиция куда сильнее в плане борьбы с мафией, чем наша милиция. А ведь ничего не могут сделать против тамошней мафии, они параллельно развиваются. А ты, похоже, решил в одиночку разделаться со всей мафией российской? Пойми же, что это невозможно!
Не получая ответов, Титов продолжал свой монолог, задавал все новые вопросы.
Они проскочили Беляниново, повернули налево. Вернуться на кольцевую дорогу было, конечно, проще, но Харченко решил на всякий случай проехать путем, где вероятность появления милиции была поменьше. Мало ли что отмочат эти ребятки, когда увидят стражей порядка? Вдруг за помощью обратятся? Вот и проложил он маршрут через Хлебниково, по мосту через Клязьминское водохранилище, чтобы по окраине Шереметьевского выскочить к аэропорту.
На место прибыли уже глубокой ночью. Но в Шереметьево, как, впрочем, и в любом другом более или менее крупном аэропорту мира, понятие времени суток весьма условно.
Тут надо ухо держать востро.
Александр приказал Протасову остановиться на автостоянке. Какое-то время пришлось подождать. Пленники притихли в ожидании дальнейших его действий. К этому времени борец против мафии уже аккуратно сложил в сумку весь свой арсенал, деньги, ворох документов и теперь только поджидал момент, чтобы половчее покинуть машину.
— Ну и что дальше?
Титов не скрывал злорадства.
— Теперь тебе осталось сбегать за билетами, — ерничал он. — А мы тебя здесь подождем. Или ты нас отправишь за билетами, а сам подождешь?