— Приходится, — усмехнулся Александр.
Не объяснять же ей, что в любую минуту, быть может, придется «делать ноги».
Она поняла его иначе:
— Что, здоровье подводит? Ну, так оно и понятно, не мальчик. Да и помотало тебя в свое время. — Добавила сочувственно: — Рана-то болит?
— Которая? — спросил Харченко и осекся.
— А сколько ж их у тебя? — Ниточки бровок изогнулись удивленно.
— Душевные считать?
Она весело залилась, взяла стакан.
— Ну давай, за встречу!
…После обеда отставник-оперативник начал собираться.
— А ты разве не останешься?
Марина была нескрываемо расстроена.
— Даю слово, честное благородное слово, — он поднял вверх правую ладонь. — В ближайшее время я у тебя появлюсь и мы устроим пир горой. А сегодня у меня, право же, дел — непочатый край.
— Ну и пошел вон!
Марина, похоже, обиделась не на шутку. Харченко подошел к ней, ласково приобнял:
— Не сердись. Когда-нибудь я тебе все расскажу, ты меня тогда обязательно поймешь и простишь.
Живейший интерес мгновенно растворил в ее глазах обиду.
— А тебе есть что рассказать?
— Конечно! Вот только пока говорить об этом нельзя, — и сделал внушительную паузу.
— Так ты по-прежнему служишь?
— Сыщик бывшим не бывает.
Марина все понимала. Во всяком случае, глаза и весь вид выражали готовность свято хранить тайну. Если бы только она знала, в чем тайна…
— У меня к тебе только одна маленькая просьбочка. Выполнишь?
— Конечно. — Чтобы приобщиться к тайне, она всегда была готова на все. — Что нужно сделать?
— Ничего. Просто если мне потребуется у тебя переночевать, я могу рассчитывать?..
Подобным предложением она была обрадована и разочарована одновременно.
— Конечно, о чем речь?
— А речь о том, — внушительно проговорил Харченко, — что, если вдруг в этом возникнет необходимость, я тебе заранее позвоню. И ты мне дашь знать, если у тебя будет кто-то посторонний.
Она слегка смутилась. Женщина она незамужняя, посторонний вполне мог оказаться. И все же смущается — хочет в глазах Александра выглядеть верной лишь ему одному. Но возражать не стала, кивнула только:
— Хорошо.
— Погоди соглашаться. Если у тебя будет кто-нибудь посторонний, ты мне скажешь условную фразу… Скажем, так. Ты спросишь, один ли я приеду к тебе или нет.
Бровки опять взлетели вверх.
— Но зачем это, Саша?
— Просто на всякий случай — согласна, надеюсь, что случай может быть всякий? Но только если ты так спросишь, я буду знать, что к тебе приезжать в это время никак нельзя.
Марина хлопала длинными ресницами и молчала. Она поняла, что у нее могут оказаться нежелательные визитеры. Это было романтично, это было приключением. Об этом потом можно будет рассказывать подругам.
И это было страшно.
— Так мы с тобой договорились?
— Договорились.
Жизнь Александра в ее глазах всегда была окружена ореолом тайны и романтики. В тот раз он приполз, истекая кровью, именно к ней. Она помнила это, воспоминание ей льстило… И все же даже тогда Александр ничего ей не рассказал. И скрытности той она тоже ему не забыла. Любопытство — одно из ее самых развитых качеств.
Уже на пороге гость вдруг вспомнил:
— Как у тебя с деньгами?
Хозяйка растерялась:
— А что?
— Да ничего. Просто у меня сейчас имеется кое-что. На вот, возьми на первое время.
Он протянул Марине стодолларовую купюру. Она вспыхнула, мгновенно стала пунцовой. В глазах вскипело негодование, в котором немножно, совсем чуть-чуть, проглядывало то, что кардинально против некоторого вливания в свой бюджет она ничего не имеет…
— Ты что, офигел?! Да когда же это я у кого-нибудь деньги брала?
— Погоди, не кипятись, — Александр понял, что свалял дурака, не с того начал, и теперь пытался выкрутиться половчее. — Ты меня не поняла…
— Да что ж тут непонятного? — Она говорила резко, но без излишней оскорбленности. — Что я тебе, проститутка какая панельная?!. Или жена?! Мужчины больше никому денег не платят…
— Погоди, я сказал! — чуть возвысил голос Харченко. — Я же говорю тебе: возможно, в ближайшее время мне придется нагрянуть к тебе. Так должно же у тебя что-то быть под рукой, чтобы не оказаться тебе в обузу.
Получив более или менее логичное объяснение подношения, Марина чуть снизила тон, взяла банкноту и уже спокойнее покачала головой:
— Свистишь ты все, Харченко! Ну да ладно, коль у тебя деньги несчитанные, давай.
Уже на лестнице Александр усмехнулся. В любой женщине есть хоть чуть-чуть от проститутки. И от денег она никогда не откажется.
5
Увидев гостя, Павлик мгновенно сделался белее алебастра. Харченко не дал ему опомниться, втолкнул в квартиру и вошел сам, захлопнув за собой дверь. Лишь набросив цепочку, произнес:
— Ну, здравствуй, сукин сын! — и тут же сам же себя поправил: — Впрочем, желать тебе сейчас здоровья с моей стороны несколько некорректно.
Парень затравленно, во все свои девичьи глаза глядел на вошедшего.
— Надеюсь, ты один?
Павлик непроизвольно оглянулся на прикрытую дверь спальни.
— Понятно, — покивал Александр. — Ну что ж, придется беседовать при свидетелях.
Короткое движение — и хозяин с вывернутой за спину рукой беспомощно притих в сильных руках Александра. Так они и подошли к двери спальни.
— Там у тебя женщина или мужчина? — на всякий случай поинтересовался Харченко.
— Девушка, — плаксиво промямлил Павлик. — Зачем вы пришли? Я же вам все…
— Заткнись!
Чуть толкнул дверь. Открылась узенькая щель. Чтобы можно было поговорить, но увидеть его невозможно.
— Ау, кто в тереме живет? — окликнул насмешливо.
— Я мышка-норушка. А ты кто? — мгновенно среагировал веселый девичий голосок.
— Так вот, мышка-норушка, — перебил мститель. — У меня с твоим другом разговор имеется. Мы пообщаемся, а ты посиди в своей норке и не высовывай носик, чтобы его не прищемили. Договорились?
— А чего ж ты так строго?.. — капризно поинтересовалась «норушка».
— А потому что. Еще вопросы?
…Они потащились в большую комнату. Павлик по-прежнему молчал. Только косил все время налитый ужасом глаз за спину, где к самому затылку была подогнута правая рука.
В комнате страшный гость толкнул хозяина к дивану, а сам опустился в кресло у двери. Отсюда он контролировал не только само помещение, но и — через приоткрытую дверь — коридор, где могла появиться подружка Павлика. Харченко против нее ничего не имел. Но и рисоваться перед ней у него тоже охоты не было. Пусть уж лучше в комнате посидит.
— Ну что ж, продолжим обмен информацией? — Вряд ли с Павликом часто говорили таким ласковым тоном, как сейчас.
— Я уже говорил, что вам все сказал, — облизнул пересохшие губы парень.
«Господи, Аннушка, ну как ты могла такого мозгляка выбрать?»
— В прошлый раз я тебе поверил, — Харченко говорил тихо, проникновенно, отчего Павлик все сильнее наливался желтизной. — А теперь я доподлинно знаю, что ты меня обманул. А за обман нужно платить, мой юный друг. Или же обманывать так, чтобы не попадаться. Надеюсь, ты с этим согласен?.. Итак, что вы, молодой человек, можете добавить к тому, что сообщили мне в ходе предыдущей встречи?
Павлик молчал. Поглядывал на дверь, очевидно соображая, как бы вырваться отсюда.
— Не надо дергаться. Ты отсюда не ускользнешь. И кричать не надо. Это бесперспективно. Если вздумаешь позвать свою подругу, считай, что ты своей рукой ей подпишешь приговор.
Парня больше волновало другое.
— А вы меня не убьете?
— Павлик, по мере возможности я стараюсь быть честным человеком. А меня все постоянно пытаются обманывать… Я тебе гарантии давал в прошлый раз. Было дело? А ты меня тоже обманул. Теперь я, как честный человек, тебе ничего обещать не могу… И обижаться тебе на меня не следует. Итак, вопрос первый: с каким предложением к тебе приезжал твой тезка Павлуша Протасов?
— Я с этим человеком незнаком, — вздрогнул, услышав имя, хозяин.
— Очередной обман, — прокомментировал Александр. — Ты Протасова знаешь. Вернее, знал. Потому что он уже в морге. Обугленный весь и нашпигованный свинцом. На него даже мне смотреть было страшно. И теперь опознать Павлушу можно, наверное, только по рентгеновским снимкам зубов… Если хочешь, к слову, могу организовать тебе экскурсию… Желаешь?.. Не слышу ответа…
Лицо парня подернулось мелкими бисеринками пота. Он со страхом следил за каждым движением незваного гостя.
— Я же тебе еще в прошлый раз дал понять, что шутить с тобой не собираюсь, — продолжал тот. — Повторяю вопрос еще раз: когда и зачем к тебе приезжал Протасов?
— Я вам все, все расскажу, — переполняясь слезами, заторопился Павлик. — Только не убивайте, пожалуйста! Хорошо? Я жить хочу… Я еще молодой…
— Да? — издеваясь, вскинул брови Александр. — А Анне Валентиновне жить уже не хотелось, ты так думаешь?.. Впрочем, мы отвлеклись. Так с каким предложением приезжал к тебе Протасов?
Хозяин скорчился на диване. Он одинаково боялся как говорить, так и еще что-то скрывать. Немного поколебавшись, решился:
— Он сказал, что Анна поссорилась с мафией, что ей вынесен приговор… Что я мог сделать?
— Речь идет не о том, что ты мог сделать. Речь идет о том, что ты сделал. Или не сделал. Именно это в Уголовном кодексе именуется «деянием»… Итак, кто вынес приговор? И зачем об этом сообщили тебе?
— Зачем сообщили, я не знаю. — Начав говорить, Павлик теперь говорил много. Пусть сбивчиво, но старался, чтобы выглядело это откровенно. — И кто вынес приговор, я тоже ничего не знаю.
— Обман второй, — Александр был безжалостен. — Тебя об этом проинформировали. Приговор вынесли Соломон и Сева. Разве не так?
— Я не знаю… Не знаю…
Как любой слабохарактерный человек, поняв, что собеседник знает куда больше, чем ему хотелось бы, Павлик пошел по пути наименьшего сопротивления — напропалую отрицать все подряд, надеясь, что случится некое чудо, которое вдруг само все разрешит.