— Я тебя ждал, Саша, — безмятежно заговорил хозяин. — Выпьешь?
Александр расслабленно откинулся на спинку. В том, что в данный момент Виктор не станет искушать судьбу, он не сомневался.
— Наливай.
Это было первое слово, которое он произнес после того, как переступил порог комнаты.
Борисевич взял большую квадратную бутылку виски налил в стаканы. Себе — не меньше, чем Александру. Поднял свой, отхлебнул добрый глоток. Поморщившись, бросил в рот ломтик лимона.
— За здоровье пить не будем, — прокомментировал он. — В твоем здоровье я не уверен. Да и ты, как я понимаю, мечтаешь, чтобы мне мое здоровье тоже больше не понадобилось.
Он сидел в кресле, в модном халате, сытый, вальяжный, холеный. Такой же, как был и раньше, во время «разработки» Идальго, под Регенгуш-ди-Монсарашем, когда играл роль богатого наркобарона, например.
— Я слушаю тебя.
Харченко по-прежнему молчал. Как долго он шел к этой встрече — и вот достиг, чего хотел. Слишком долго шел, слишком много крови пролил по пути — и теперь не знал, с чего начать.
Борисевич понял его. Виктор всегда был умным человеком. Опять отхлебнул из стакана, с легкой улыбочкой глядел на гостя.
— Я и в самом деле не сомневался, что рано или поздно ты сюда заявишься, — заговорил он, не дождавшись. — Вот только не знал, когда, где и как ты меня достанешь… Сколько трупов лежит внизу?
— Трое, — равнодушно произнес Александр. — И еще один в наручниках.
Борисевич покивал, усмехнулся легко:
— А как сюда попал? Кто-то из моих провел?
— Естественно. Куда деваться, если пушка на тебя глядит?
— Конечно, — так же равнодушно не стал спорить Виктор. — Ты чего ж не пьешь? Может, чего другого желаешь?.. Я тебя сегодня не ждал, твои любимые напитки не приготовил.
Подняв свой стакан, Александр тоже отхлебнул. Бросил в рот несколько орешков.
— Когда я узнал, что ты в это дело вмешался, понял, что рано или поздно у меня нарисуешься, — продолжал между тем Виктор.
— Вот как? А если бы я не вмешался? Все было бы в порядке? Или все же не совсем?..
Опустив взгляд, Виктор раздумчиво покачал виски в стакане. Слегка пожал плечами:
— Тебе, я думаю, этого не понять. Ты всегда был идеалистом… Тебе не понять, что я вынужден был на это пойти, потому что так сложились обстоятельства.
Александр внимательно глядел на бывшего приятеля. Старался поймать его взгляд. Увидеть глаза собеседника так и не удалось.
— Значит, ты изначально знал, что это моя Анна, — проговорил утвердительно.
Это было главное, почему он так стремился к разговору. Теперь, узнав правду, Харченко почувствовал в душе какую-то опустошенность. До сих пор он все же надеялся на непричастность Виктора.
Борисевич взгляд не поднимал. Ответил, упорно глядя в стакан:
— Конечно. Я хорошо знал, кого приговорили… И не возражал.
Александр машинально провел рукой по щеке, на которой в последние дни ощущал потустороннее дуновение. Сейчас ничего не ощутил… Интересно, Аннушка сейчас разговор слышит или нет?
Он одним глотком влил в себя виски. Задохнулся слегка.
— Какая мерзость, — сказал гадливо.
И было непонятно, к чему относится его реплика.
Борисевич уточнять не стал. По-прежнему задумчиво раскачивал свой стакан.
Опять голос подал, не дождавшись реакции собеседника, Александр:
— И за что же ты так с ней?..
— Долгая история.
— И все же? Ты ведь меня знаешь. Я слишком долго шел за ответом, чтобы просто так уйти.
Хозяин кивнул: знаю, мол. Потом предложил:
— Поужинаешь со мной?
— Почему бы и нет?
— Тогда пошли.
Столовая располагалась в соседней комнате. Стол был накрыт на двоих. Понятно, повар второй прибор приготовил для девицы. Но ни одним жестом, ни одним взглядом не выразил свое удивление.
— Нашей гостье подай ужин в спальню, — распорядился Борисевич. — А нас оставь вдвоем.
Тот молча склонил голову. Открыл блестящий колпак, начал что-то расторопно накладывать в тарелки. Еще раз склонил голову. И вышел.
— Вышколены они у тебя, — оценил Харченко, усаживаясь за стол.
— А как же? Я его в два счета вышибу, если что-то будет не так… Ну-с, что мы будем под рябчика?
…Ели неторопливо. Выпивали умеренно. Больше говорили.
— Так за что же вы ее все-таки?
Виктор и теперь ответил не сразу. Да и когда заговорил, слова произносил медленно, как будто подбирал, что следует сказать.
— Знаешь, Саша, если бы я мог предположить, что в это дело вмешаешься ты, возможно, постарался бы найти другое решение проблемы.
— И на том спасибо. Ты что же, с самого начала знал, что я вмешался?
— Нет, что ты! Это я уже потом понял. После твоего звонка по поводу Павлуши и Германа у меня появилось ощущение, что что-то идет не по плану… Но в тот момент я среагировал именно так, как ты и рассчитал. Ну а потом, постепенно, я вычислил тебя. А поначалу у меня и в мыслях не было, что ты вмешаешься.
Тут уже паузу сделал Харченко. Кто знает, вмешался бы он в дальнейшее развитие событий, если бы в то утро не оказался у Анны? Скорее всего, нет. Хотя бы уже потому, что узнал о происшедшем поздно, да и без информации об обстоятельствах, которые подвигнули его на активные действия… Воистину жизнь скопление случайностей.
— Ты все время пытаешься уйти от ответа, — напомнил после паузы Борисевичу. — Чем же это она так провинилась перед вами? Неужели только тем, что Протасову отказала в хранении наркоты?
Хозяин промакнул салфеткой губы. Бросил накрахмаленную ткань на стол. Отпил сока.
— Конечно, нет, Саша. Все было гораздо хуже.
— Ну а что может быть хуже? Ведь не то, что Анна Соломону в интиме отказала. Это тоже не может быть веской причиной. Разве не так?
Ответ последовал не сразу.
— Саша, а ты уверен, что тебе нужна вся правда? — Виктор рассеянно ковырялся вилкой в мясе. — Ведь все уже в прошлом. Или ты обязательно жаждешь моей крови? — Он поднял глаза, отшвырнул вилку, перегнулся через столик. Уставился в упор. — Ну так я в твоих руках. Пистолет у тебя в кармане. Ты знаешь, я сопротивляться не стану. Пальчиком поведешь — и все, и нет меня!
Тут уже Харченко почувствовал себя на высоте. Брезгливо отмахнулся от Борисевича:
— Это все потом, успеется. А пока мне нужно знать причины, по которым ты убил женщину, с которой когда-то был приятелем.
— И любовником!
Виктор произнес это слово с наслаждением, явно стараясь сделать Александру побольнее.
Харченко сохранить непроницаемый вид не сумел. Вскинул удивленно брови:
— Даже так? И когда же вы… когда мы с тобой породнились?
Тот откинулся на спинку стула. Усмехнулся цинично и самодовольно:
— Во всяком случае, еще до того, как у вас первый раз все наперекосяк пошло.
— До Бразилии?
— Намного.
Харченко скрипнул зубами. О том, что жена ему изменяет, он, как водится, узнал последним. По молодости был уверен, что она, подобно жене Цезаря, вне подозрений. Потом уже прозрел.
Но чтобы с Витькой!..
— Сволочь, — выдохнул с чувством.
— Да? — хмыкнул Борисевич. — А ты, когда Савишникову рога наставил, кем был?
Второй раз подряд он загнал Александра в угол. Но только немного не рассчитал, переборщил. Или, наоборот, специально спровоцировал?
Александр вспылил:
— Ты прекратишь юлить? Я тебя ясно и четко спрашиваю: за что вы убили Аннушку?
Из Виктора будто пар выпустили. Он обмяк, сгорбился. Даже будто постарел сразу. Глаза опять спрятал, гонор приубавил.
— Если ты настаиваешь… Ты поел, кстати?
— Да, спасибо.
— Тогда пошли в комнату. Там и поговорим. Ты по-прежнему не куришь?
— Нет.
— Я тоже бросил… Так что за шампанским посидим. Годится?
Александр молча поднялся. Он был подавлен. Вон, оказывается, откуда у этой истории ноги растут. И вон еще когда Анна гулять начала.
Стервой все-таки всю жизнь была, прости, Господи, что так о покойнице!
Если бы сейчас повеяло холодом в щеку, Харченко не стал бы прикасаться к месту, которого это дыхание коснулось. Но дуновения не было. Куда ж ты подевалась-то? И при жизни не слишком-то стыдливая была. А уж там, за чертой-то…
Эх, Аннушка…
11
— Ты какое будешь? — Борисевич открыл бар, показал на бутылки.
Харченко махнул рукой:
— Какое нальешь.
— Ну смотри…
Бокалы вскипели пеной. Затем она с чуть слышным шипением начала оседать.
— Что ж, слушай, раз тебя так припекло, — решил присыпать соли на рану Борисевич. — Мы с Анной сошлись, когда ты в командировке был…
— Воспоминания о своих сексуальных похождениях можешь оставить при себе, — хрипло выдавил из себя Александр. — Ты же знаешь, что меня интересует.
— Ладно. Хотя я думаю…
— Я же сказал: о деле говори!
Виктор посмотрел на него немного удивленно. Дело давно минувшее, у Анны и кроме него приключений хватало. Да и нет ее уже. Чего ж это старый приятель так ерепенится?
— Хорошо-хорошо, не злись. Буду говорить о том, что тебя интересует. Когда вы в последний раз надумали разбегаться, Анна как-то приехала ко мне. К тому времени она уже работала в этом чертовом магазине, будь он неладен. Администратором, кажется. В общем, не помню, кем именно. Да это и неважно. И вот она советуется со мной: ей вдруг предложили сразу стать директором. Я, понятно, удивился. Знаю же, как трудно заполучить такую хлебную должность. А тут — предложили. «Кто?» — спрашиваю. Она и отвечает: «Соломон». Тогда, естественно, я сразу все понял.
— Что именно?
— Тут надо Соломона знать. Это маленький, пузатенький, похотливый бонапартик. У него мания — обожает высоких, красивых женщин. А если она к тому же эффектная, он для нее на все готов… Короче говоря, понял я, что он надумал ее обязательно к себе в постель затащить. Естественно, тут же ей об этом сообщил.
— Погоди. В постель — понятно. Но при чем тут директорство?
— Все просто, Саша. Соломон понял, что Анна не из тех, кого можно быстро уломать или за ужин с шампанским трахнуть и разбежаться. Он хотел ее купить пышностью, великолепием. Соломон возил Анну на банкеты, пикники, приемы. Сам понимаешь, она на всех этих фуршетах чувствовала себя как рыба в воде… Но одно дело представлять ее как администратора, а другое — как директора магазина. Согласен?