— Да? — Улыбка у Александра не получилась. Так просто чуть скривились губы.
— Конечно! Я тебе обещаю!
Это было что-то новенькое. И потому Александр заговорил деланно-ласково. Подчеркнуто-ласково. Неестественно-ласково…
— Все это можно было бы принять к сведению, если бы не один нюанс.
— Какой?
— Ты у меня не заслужила пока доверия.
Она отпрянула. Откинулась к спинке. Опять взяла в руку стакан.
— Ты у меня тоже, — процедила сквозь зубы.
— Что ж, такова жизнь, — Александр ухмылялся просто издевательски. — Только прошу учесть на будущее: я тебе уже показывал, насколько мне можно доверять, а ты мне — пока что еще нет.
Фраза ее задела. И она перешла на другой тон:
— Мне по фигу, веришь ты мне или нет. Главное — ты станешь выполнять все, что я тебе скажу.
— Ты в этом уверена?
Майор запаса благодушествовал. Внешне. Потому что в мозгу его прокручивалось все, что произошло за прошедшее время. Он анализировал, где наследил, что против него может выставить Анастасия, что ее аргументам можно противопоставить. Спокойно он себя чувствовать, конечно же, не мог. Тем не менее понимал, что от неуклюжего шантажа Стаси, скорее всего, сможет отбиться.
— У меня на тебя фактов — на «вышку» с лихвой хватит.
Девушку явно нервировало его спокойствие.
— Да? Было бы любопытно послушать.
Поняв, кто такая Анастасия, и в общих чертах представив ее роль в происходящих событиях, Харченко несколько успокоился. Ибо понял главное: не в ее интересах его «закладывать», ей важнее заставить его выполнить некую функцию. А вот потом ей будет выгодно, чтобы он попросту исчез — он ей живым уже не будет нужен.
Девушка чувствовала, что ситуация развивается не так, как она рассчитала. Но пока не могла понять, что тому причиной. Потому горячилась:
— Ты убил Германа и Павлушу.
— Ошибаисси! Германа и Павлушу убил Стервятник, он же Батыр, который в «уголовке» проходил как Стилет. Сам он тоже погиб в перестрелке. Это подтвердила экспертиза, — соврал он с безмятежным видом. — Более того, огонь уничтожил все следы. Оружие, из которого стреляли, все оказалось на месте, хотя и повредилось во время пожара. Так что тут я чист… Слушаю вас дальше, senhora.
Она нашлась быстро:
— Ладно, там свидетелей не было…
— И опять ошибаисси, свидетели были. Беда только, что они уже были. И к слову, чтобы ты сильно не утруждала себя, информирую: определенно доказано, что охранников в лесу убили ребята Анастаса.
Стася вскинула брови. Харченко по-прежнему безмятежно ухмылялся:
— А ты и не знала? Как же так? Это определенно доказано оперативниками из уголовного розыска.
Девушка сосредоточенно нахмурила лоб. Чем дальше, тем больше Александр убеждался, насколько оказался прав в своих предположениях. Вот только время полностью раскрывать карты еще не пришло.
— Что у тебя есть еще? — Он теперь улыбался уверенно не только внешне, но и внутренне.
— Ты убил Павлика.
— Голословное обвинение.
— Я тебя у него видела.
— Да? В таком случае объясни, что ты у него делала? Вы занимались любовью? Да, это не возбраняется. Но тогда ты точно так же оказываешься в числе подозреваемых. Более того, в рабочем плане Леонида Буеракова зафиксирована встреча со мной. От меня он звонил жене. Таким образом, у меня имеется хоть какое-то алиби. А у тебя? Ты можешь сказать, что я тебя выгнал из квартиры, где застал с Павликом? Да, ты такое можешь сказать. Но в милицию ты позвонила? Нет. Значит, ты, по меньшей мере, соучастница. Если не больше. Потому что у меня, повторюсь, хоть и хлипенькое, но алиби имеется… У тебя нет и такого. Что дальше?
Теперь уже Анастасия выглядела по-настоящему растерянной.
— Но ведь мы с тобой пришли домой вместе…
— Кто это может подтвердить? Нету свидетелей. Леонид Васильевич уже это не подтвердит. Борисевич факт твоего звонка — тоже…
— Но ведь Виктора тоже ты убил…
— Кто докажет? Ну кто? Ты? А откуда я узнал внутреннее расположение комнат на даче?
Кофе в чашке уже совсем остыл. Александр выпил его одним глотком. И закончил:
— Ну и напоследок: сегодняшнюю смерть Буеракова ты тоже на меня повесить не сможешь. Потому что у меня имеется также железнейшее алиби: меня видел дома сосед, с которым, любой подтвердит, у меня неважные отношения… Так-то вот, подруженька.
Александр несколько секунд помолчал. И заговорил уже иначе: жестко, зло, беспощадно.
— Так что не я у тебя отныне в руках. Это ты у меня в руках отныне… — и закончил, с удовольствием увидев, как изменилось ее лицо: — Дорогой мой… Анастас!
И едва ли не с садистским наслаждением увидел, как исказилось от ужаса ее лицо.
8
— Ты не человек, — прошептала она. — Ты — дьявол!
Харченко на столь лестную оценку отреагировал спокойно. Спросил лишь еще раз:
— Так чем же тебе Буераков помешал?
Она залпом, несколькими судорожными глотками допила коньяк, который оставался в ее стакане. Жадным взором обвела столик. Он был пуст. Даже простывший кофе в чашках уже закончился. Анастасия с шумом выдохнула воздух. Жалобно посмотрела на хозяина. В глазах стояли слезы.
— Я жду, — сурово и напряженно, но уже спокойнее проговорил тот.
Он понял эту женщину. И теперь, помимо понимания, ему необходима была правда.
По этим словам Анастасия поняла, что хозяин не предложит ей ничего — ни запить, ни закусить. А потому напряглась, пытаясь сосредоточиться. Александр почувствовал, что она на глазах пьянеет.
Не зря же считается, что женщина пьет страшнее мужчины. И спивается куда легче. Наверное, потому и пьет, как правило, меньше, что природа стремится этому процессу воспрепятствовать. Да вот только удается ей, природе, сделать это не всегда.
— Зачем? — Анастасия и сама осознавала, что хмелеет, но ее уже повело и она не в силах была остановиться. — А ты так и не понял?
— Догадываюсь. И все-таки хочу услышать рассказ обо всем происшедшем от тебя.
Вновь она постаралась уклониться от ответа.
— Ну, одно я тебе уже сказала…
— Понятно, хотела меня на понт взять. Но ведь это так, глупость. Зачем?
— Я боялась.
— Чего? За кого?
— За тебя. Что он тебя… В общем, заберет…
Не скрывая издевки, Харченко расхохотался:
— Какая забота! Арестуют любовника!.. Какие страсти!.. Какое великодушие и благородство!.. — Осек себя на полуслове: — Только сказочку о любви до гроба мне рассказывать не надо! Не поверю!
Тут уже вспылила Анастасия:
— Не надо?.. Не поверишь? Ты вот меня все время дурой называешь… А сам-то ты кто? Не дурак разве?
Ничего не оставалось делать, как признать:
— А что — дурак и есть дурак. Кто бы спорил… Сколько времени тебя, пигалицу, раскусить не мог. Но к чему ты об этом сейчас?
— Да очень просто! Еще немного, и ты бы в меня так влюбился, что выполнял все, что бы я тебе ни говорила… Так что это тебе не надо свистеть, что я неправа! Единственное, что я сделала неправильно, — попыталась ускорить события. С тобой осторожнее надо было! И никуда не делся бы — был бы моим со всеми своими потрохами!
Ай да пигалица! Не уступит, пожалуй, даже красавице Джоанне, которая когда-то чуть было не сдала Александра бразильской контрразведке в Фейра-ди-Сантане. Ох и девка была! Полуиспанка-полуиндианка… Огонь-баба! Там ведь, в бразильских спецслужбах, тоже работают асы — поднаторели на борьбе против всевозможных кокаиновых баронов с их картелями. Ну и Джоанна мастером была — такую провокацию подготовила, что только чудом сумел вывернуться… Если бы тогда не пришлось срочно перебираться на sitio (это нечто вроде хутора нашего) под Кашуэйра-ду-Сул, неизвестно, чем история закончилась бы.
Воспоминания промелькнули метеором. Александр засмеялся, сухо и невесело:
— Какая же ты все-таки ссыкушка еще! Меня и не такие бабы, как ты, куда поматерее, пытались обуздать. Так ведь ни у кого не получалось… Не знаешь почему? Ты в гороскопы веришь? Я лично не очень. Но все же совпадения определенные имеются.
— Ты это к чему?
— Ты по гороскопу кто?
— Ну, Лев.
— Оно и видно. А я — Рыба. Если у Льва на первом месте нахрап, уверенность в собственной правоте, нежелание подчиниться другому, то у Рыб превалирует позиция «сам по себе». Рыба тоже предпочитает никому не подчиняться… Но при этом она не лезет напролом, а всегда умеет потихоньку выскользнуть из-под чужого давления. Улавливаешь? На Рыбу давить не следует, она выскользнет. Ее нужно потихоньку приручать. Она согласна и в аквариуме жить, но чтобы он был достаточно просторным. Теперь-то поняла, что ты никогда не смогла бы меня заставить плясать под свою дудку?
— Я что-то не очень тебя понимаю.
Она нахмурила лобик. На гладкой коже собрались складки будущих морщинок.
— И не поймешь. Ты уже упустила момент, когда со мной можно было по-хорошему. Теперь разговор будет у нас с тобой только один: баш на баш. И не надейся, что сможешь меня перехитрить.
Она призадумалась. Тут-то ее Харченко и подловил:
— Ну а теперь давай вызывай сюда свою подругу.
Она встрепенулась:
— Какую подругу?
— Как это какую? Ну, эту, с приемничком. Которая наш с тобой разговор пишет.
На Анастасию вновь накатила волна ярости.
— Слушай, ты, легаш поганый! Ты можешь вилять как хочешь…
— …А сидеть-то все равно будем вместе, — самодовольно улыбался Александр. — Причем даже эта пленка показывает только мою осведомленность о некоторых происшедших событиях, но никак не соучастие. Так что тебе сидеть даже дольше придется. Так-то вот, девонька!
Харченко отвалился на спинку дивана. И тут уже себя проявила Анастасия. Она тоже откинулась в кресле, произнесла совершенно спокойно:
— Лизанька, подруженька, поднимайся к нам. И захвати чего-нибудь выпить. Ничего не бойся, все будет в порядке.
При других обстоятельствах Александр готов был бы ей аплодировать. Как же спокойно она себя держала.