Но она тоже повинна в смертях последних дней. И Харченко не желал ей аплодировать. Вернее, желал. Но не мог. Сопротивлялся этому чувству.
9
— Так ты расскажешь мне теперь о развитии событий, как ты их видишь?
Глаза у Анастасии маслено поблескивали. Она глядела томно и призывно.
— А тебе-то зачем? Ты и так почти все знаешь. Зачем же тебе подробности?
— Ключевое слово в твоем ответе — «почти».
Она пожала плечами. Это получилось неуклюже. Девушка была пьяна.
— Если ты настаиваешь… Короче говоря, я и в самом деле Анастас. И ребята, которые помогают возвращать долги, — мои ребята…
— Заодно они, при необходимости, и «замочить» кого-нибудь могут, — напомнил Александр.
— Могут, — спокойно согласилась Анастасия. — Если я скажу, что нужно, — могут.
— Кому нужно?
— Кому нужно, — скаламбурила она и рассмеялась. — Мы с Аней давно были знакомы. Она, понятно, знала, что у меня связи какие-то имеются в преступном мире. Но и заподозрить не могла, насколько они сильны. Вот и решила Аня, когда поняла, что ее обложили, как медведицу в берлоге, а Соломон с Борисевичем предали, обратиться за помощью ко мне.
— А ты, со своей стороны, решила, что ее врагам помогать выгоднее.
— А что я могла сделать? У Севы и Соломона на меня компромат был, они держали меня в руках. К тому же я владела гораздо большим объемом информации и понимала, что лезть на рожон против Севы со всей его компанией неразумно. Поэтому решила поступить по-другому. Настояла, чтобы она взяла меня к себе на работу…
— В качестве кого?
— Товароведом.
— Неужто это так просто? — деланно удивился Александр. — На такую должность небось конкурс целый, очередь…
— Не забывай, что нас курировал Соломон. Как он сказал — так и сделали.
— Опять не понял. Ведь Соломон продал Анну. И вдруг начал ей помогать.
— Так это же Соломон! Он хотел перед всеми остаться чистеньким. Вроде и Борисевич на него не мог быть в обиде. И просьбу Анны выполнил. И с Германом не поссорился… А потом и сам за границу умотал.
— Н-да, хитер… — оценил экс-оперативник. — Ну а ты что же?
— Я рассудила так. Если нужно будет, сама размещу на складе наркоту, Анна об этом не узнает, и все будут довольны.
— А тебе-то какой резон был так подставляться?
— Очень просто. Деньги-то за хранение тогда я получила бы. Но затея не удалась. Анну о моей задумке кто-то предупредил, быть может, Павлуша тот же. Она взбеленилась и заявила, что такого не допустит. Ну а после этого ей уже никто помочь не смог бы.
«Я мог бы, — подумал Александр. — Намекнула бы только…»
— Ну а с Павликом что же получилось?
— А что могло получиться? У него много чего осталось от нее. А главное — крест наперсный красоты и цены неописуемой. Его Сева хотел заполучить любой ценой. Но не организовывать же налет! Вот он и попросил, чтобы поисками креста я занялась.
— Тоже понятно. Ну а как же на твое внимание к нему отреагировал сам Павлик?
— Так ведь ему было все равно, лишь бы о нем кто заботился, — пренебрежительно отмахнулась девушка. — Лентяй, слюнтяй и бездельник был редкостный, мечтал всю жизнь на диване пролежать, чтобы ему все готовое в постель подавали… А, да ну его! Я его терпела только потому, что нужно было задание Севы выполнить. Ну а когда Сева понял, что кто-то «мочит» участников этого дела, поручил мне опекать «щеночка», потому что этот кто-то рано или поздно обязательно должен был выйти на него.
— Все понятно. А потом?
Анастасия говорила все более заплетающимся языком.
— Потом я увидела у тебя следователя. Решила, что это случайность. Мало ли откуда вы могли быть знакомы… Но потом, когда узнала, что он расспрашивал в магазине, кто в какой момент тебя где видел, стало ясно, что он тебе не очень-то верит. Счастье твое, что тебя никто не увидел, как ты к Ане в кабинет входил…
— А ты? — быстро спросил Харченко.
— И я не видела. Просто рассудила, что, если бы ты с Аней в то утро не увиделся, не стал бы так за нее мстить… Разве я неправа?
Снова захотелось аплодировать пигалице. И как ловко подловила его!
— Права. Ну а теперь-то?
— Я поставила у твоего дома наблюдателей, и они засекли входящего следователя. Стало ясно, что он тебя «пасет», что он уже знает о твоем участии в деле Борисевича… Ну и поручила его заботам Лизаньки.
Значит, пригласив к себе Буеракова, Александр сам подписал Леониду Васильевичу смертный приговор… Еще одна смерть! И снова по его, Харченко, вине! Пусть косвенной, но очевидной.
— Говорил я тебе, что ты дура, — с горечью заметил Харченко. — Неужели ты думаешь, что если бы он меня и в самом деле вздумал «пасти», то сам приезжал бы сюда? Для этого есть другие люди!
Она тряхнула хмельной головой:
— Ну и что из того?.. Ты скольких за эти дни лишних «замочил»?
Харченко глядел на нее неприязненно:
— Знаешь, Анастас, из-за таких вот людей, как ты, и нам приходится в крови пачкаться. Разница между нами в том, что от меня кто-то пострадал по ошибке. А от тебя — на всякий случай.
Сказал — и почувствовал укол совести. Ведь и самому довелось стрелять «на всякий случай»… Насколько же легче обвинять других в грехах, подобных тем, которые позволяешь себе!
И тут раздался звонок в дверь.
10
Это была Лизанька. Она небрежно прошлась по квартире, заглядывая во все углы. Высокая, крепкая, мускулистая, движения мягкие, пластичные, как у кошки… Ровный загар, темные глаза глядят настороженно… На плече расстегнутая сумочка…
Второй раз за вечер вспомнилась Александру Джоанна. Та, правда, была несравненно более женственная, тонкая, у нее не так рельефно вырисовывались бицепсы. У Лизаньки явственно проглядывали мужские повадки. Она просто культуристка или и впрямь любительница женщин?
— Пленку, — напомнил Александр.
Она небрежно бросила на столик кассету. Экс-оперативник ухмыльнулся и повторил:
— Пленку!
Он понимал, что за столь короткий срок Лизанька вряд ли успела бы сделать копию. Вести запись на два аппарата они тоже едва ли смогли. Но и отдавать такую улику просто так, за здорово живешь… Потому проговорил и в третий раз, уже решительнее:
— Пленку, я сказал!
Лизанька коротко взглянула на Анастасию. Та чуть заметно кивнула. На столик легла коробочка рации. В гнезде ее виднелась кассета.
— Скажи-ка, — он посмотрел на аппарат с профессиональным интересом. — Я таких еще и не видел… Растет благосостояние преступного мира…
Между тем Лизанька выставила на стол бутылку «Смирновской» и пакет сока. Анастасия жадно потянулась к выпивке. Взглянула на хозяина:
— У тебя можно будет переночевать?
— Конечно.
Вечер откровений еще не закончился. Отпускать этих двух амазонок было рано.
Зависла пауза. Анастасия налила себе, Александру. Нацедила в чашки сок. Лизанька уселась в кресло поодаль. Свою открытую сумочку пристроила на коленях. Глядела настороженно. Ей происходящее явно не нравилось.
— Расслабься, — посоветовал ей майор запаса. — Если бы я хотел что-то со Стасей сделать, тебя не стал бы дожидаться. Да и теперь ты для меня не ахти какая помеха.
Анастасия блеснула глазками:
— Не воображай о себе слишком много. Еще неизвестно, кто бы из вас победил, если бы вы подрались.
— Я с женщинами борюсь только в постели, — буркнул мужчина.
Он опять не знал, что делать. На кой ляд эту «коблу» сюда вызвал? Зачем она ему здесь? Как быть с Анастасией? Что делать с Соломоном? Что вообще дальше делать?
И что еще произойдет сегодня? Что имеется на него в МУРе? Известно ли там, что Буераков нынче вечер провел именно у него? Зафиксировано ли, что он Леониду Васильевичу звонил сегодня утром? Следует ли ждать вызова на допрос? Или же сейчас кто-то заявится сюда — к нему или за ним?
Он прекрасно понимал, что так легко оправдаться может только перед Анастасией, профессионалы без труда подловят его на противоречиях в показаниях. Ладно, на сегодня у него алиби железное. Но ведь обязательно последует вопрос, зачем Леонид к нему приходил. И что отвечать? Правду? В соучастие Буеракова поверят или не поверят — неясно. Но в любом случае это покойнику не повредит. На себя же Александр повесит несколько убийств. Причем не все они были продиктованы необходимостью… В ИТУ-13, «зону» где-то на Урале, где сидят в основном совершившие преступления сотрудники правоохранительных органов, отправляться не хотелось.
И ни с кем не посоветуешься. Михаил… Нет, это исключается. И без того с ним предстоят еще объяснения, и очень неприятные. Он единственный, кто на сегодняшний день знал о договоренности. И это не радовало…
— Чего задумался?
Голос Анастасии вывел его из задумчивости.
— Так ведь есть о чем подумать…
— Ты не бойся, следователя на тебя не «повесят».
— Естественно… — начал было Александр, но Анастасия перебила:
— Там было ограбление. Сделано чисто. И записка подложена в карман с текстом таким… В общем, будто он сюда по приглашению какому-то приехал. И адрес указан, недалеко отсюда находится. В общем, к тебе не заявятся…
— И зачем ты его… — с тоской проговорил Харченко.
— Затем, — отрезала Анастасия. Она качнулась, пытаясь дотянуться до бутылки. Ей удалось поймать горлышко не с первой попытки. — Как ты теперь ни крути, а Соломона придется тебе все-таки «кончить». Так-то вот.
Александр спорить не стал. С бабой, особенно с пьяной, спорить бесполезно.
Он решительно поднялся. Отодвинул столик в сторону.
— Будем спать ложиться.
— Как?
Анастасия покачивалась, глядела на него горящими шальными глазами.
— Спать!
Лизанька глядела исподлобья. Очевидно, она не привыкла, чтобы ею, Анастасией или кем другим из ее окружения командовал кто-то посторонний. Но Харченко на нее было наплевать. Он не любил «качков». И если мужчин с непомерно раздутыми бицепсами хотя бы понимал, накачанные мышцы у женщин не воспринимал. Сила женщины в ее слабости — лучше не скажешь.