еньше часа назад.
– Сюда, – пригласил Эйхе, указывая на здание бывшего кинотеатра.
– Я знаю, – отозвался Сергей, осматриваясь.
Да, заборостроительный энтузиазм быстро сошел на нет. Все выглядело готовым наполовину. Дорожка, по которой шли, усыпана гравием лишь до середины дороги к зданию, кустами обсажена тоже только с одной стороны. Дровяной сарай был заполнен аккуратно наполовину. Земля, которая во времена «Родины» была замусорена чинариками, бутылочными осколками и заплевана, теперь была тщательно выскоблена граблями – но только до здания, а дальше лежала невозмутимая целина.
Кирпичные стены самого бывшего кинотеатра были старательно отштукатурены и выбелены – но лишь наполовину, ожидаемо ту, что была обращена ко входу.
Если бы Акимов хуже знал своего товарища, то решил, что на него напала показуха, но он его хорошо знал, и потому спросил:
– Витенька, что за бардак?
– А это, Сережа, называется: фонды выбрали.
Акимов, внимательный супруг директора текстильной фабрики, ужаснулся:
– Это к сентябрю-то все выбрали?! Как так?
– Как именно – это я тебе не скажу, – признался Виктор, – я, видишь ли, только два месяца как заведующий.
– Вот как.
– Так. А ты не знал?
– Понятия не имел.
– Что же, мой предшественник к вам не заглядывал?
– В глаза его не видели. И тут пусто было.
– Бывает, – Эйхе открыл дверь, – проходи, не бойся.
Последний раз Сергей был в этом здании сразу после его разорения, то есть когда только выселили кинотеатр. Брошенное здание немедленно облюбовали местная шпана и выпивохи, и было тут погано.
Теперь тут было чисто, большое помещение кинозала было разделено перегородками на комнаты, которых получилось на удивление много. Правда, дверей на всех не хватило, в том числе на кабинет руководства.
– Пока так, – объяснил Виктор, отворяя лист фанеры, на котором на кнопках была прикреплена записка: «Заведующий».
Кабинет у него был невелик. Немалую часть свободного пространства занимал насыпной купеческий сейф с медалями – тот же самый, которым пользовался заведующий кинотеатром. А до того, надо думать, староста церкви, которой в прошлой жизни была «Родина». Проще оказалось разрушить старые стены и возвести новые, чем сдвинуть с места этого старожила. Зато было ясно, что при таком сейфе и дверь-то в кабинет не особо нужна: и захотят – не унесут.
Вторым по величине обитателем кабинета был большой письменный стол под зеленым сукном и уложенным на него толстым стеклом. Третьим – мамонтообразный фикус на окне. Из мелочи имели место две табуретки.
– Присаживайся, – предложил Эйхе и поставил на керосинку чайник.
– А где же ты квартируешь? – поинтересовался Сергей, оглядываясь. Ни признака кровати не было.
– Тут и квартирую. За дверью раскладушка. Оборудованного места мало. Правда, и детишек у нас не так много, и надолго они не задерживаются.
– Почему?
– По инструкции. Наше дело принять, отмыть, переодеть, при необходимости подлечить и отконвоировать – кого в детдом, кого обратно к родителям.
– Подлечить, говоришь, – повторил Акимов, – а между прочим, у тебя медработник имеется?
– Кое-кто есть.
– Медик – и кое-кто. Тревожно.
– Я тоже кое-какой педагог, и все остальные под стать, да к тому же и люди-оркестры. Товарищ Чох, например, сторож, заодно повариха.
– Плохая?
– Нет, она-то как раз хорошая. Кастелянша Круглова, она же и уборщица, и прачка – незаменимый человек. Лебедева, врач, она же вроде воспитателя.
– Не понял, а детишек-то кто развозит? Ты сам?
– Я, потому что больше пока некому, – объяснил Эйхе, – наш эвакуатор, совсем старый гриб, повез двоих ребят в Торжок – до сих пор обратно едет. То ли ревматизм скрутил, то ли зеленый змий.
– Как же ты справляться думаешь?
– Обещали прислать другого, – как бы успокаивая, сообщил Виктор, – так и крутимся.
Ведя беседу, Эйхе одновременно хозяйничал – накрыл стол салфеткой, вышитой красными нитками по краю, выставил стаканы, блюдце с вареньем, нарезал хлеб. Все быстро, аккуратно, привычно.
Сергей констатировал очевидное:
– Не женат и один.
– Так.
– А та девушка, что была на фото, красивая…
– Была, – подтвердил Эйхе, – сплыла в Германию в сорок четвертом. Ты ешь, ешь. Товарищ Чох варенье мастерски варит.
Сам, доев хлеб, бережно собрал крошки, отправил в рот. Потом, не вставая с табуретки, открыл сейф и, поковырявшись в нем, сообщил:
– Так, по Маркову у меня почти ничего не осталось, только вот копии документов при поступлении-выбытии. Все передали в училище.
– Нет так нет. Просто расскажи на словах.
– Тебя твой капитан поболтать со мной отправил?
– Типа того.
– Повезло тебе с руководством, забавное оно…
– Ты поосторожнее с ним дурака валяй, непростой дядька.
– Буду иметь в виду, – пообещал Эйхе, – я бы и рад не валять, но так уж удобно, в особенности с начальством.
– Интересно узнать, чем же.
– Если по сотому разу переспрашивать, так ли понял вопрос, то скоро приучатся к тому, что надо дать распоряжение – и не стоять над душой.
– Это только у тебя работает, – заметил Акимов, – у нас не так.
– Значит, все-таки не повезло тебе с руководством, – посочувствовал Виктор. – А меня вот как назначили, так и не вызывают. Хотя, может, опасаются, что я снова клянчить начну…
Сергей заинтересовался, поскольку сам был бы не прочь научиться выпрашивать нужное:
– Активно клянчишь?
– Ну а как же.
– И что, дают?
– Обещания и отношения – да, дают. Кроватей не хватает, гвоздей нет, белье и прочую мануфактуру товарищ кастелянша по сотому разу перелицовывает. А уж баня-то как нужна! Душевая – не то, нужна парилка, позарез и своя, а то в общественную с каждым не находишься, да и публика бывает недовольна – такие детки попадаются, точно блох на мясо разводят…
У Виктора Эйхе из-за акцента возникала иной раз такая особенность речи, что интонации вообще пропадали. Непривычный, тем более незаинтересованный человек легко мог, потеряв нить разговора, очнуться лишь тогда, когда говоривший уже молчал и с интересом глядел на оцепеневшего собеседника, ожидая ответных реплик.
Вот и на этот раз Акимов, который за день порядком набегался, так и заснул с открытыми глазами и опомнился, когда Виктор повторил свой вопрос:
– …шабашников, я говорю, нет у вас?
– Можно поискать. А тебе кто нужен?
– Мне свет нужен. Провести там, где нет, хорошо бы внутри хотя бы оштукатурить. А если кто сможет трактор починить до зимы…
– Слушай, да ты богач! Трактор есть.
– Да одно название, что трактор, на деле – бес ломучий.
– И где он у тебя?
– Вон, в курятнике. Сюда глянь, – Эйхе пригласил к окну, указал на некий то ли ангар, то ли навес, в общем, что-то дырявое, ржавое, открытое всем ветрам.
Акимов, прикинув в уме, сказал:
– Если тебе нужно проводку, штукатурку и починить трактор, то да, знаю, кого к тебе заслать.
– Буду признателен. Деньги и еду я изыщу, не обижу трудящихся.
– Они свои люди, – заверил Сергей, – нежадные и необидчивые.
– Большая редкость, таких беречь надо, – заключил Эйхе. – А теперь за дело. Как правильно отметил твой капитан, рабочий день в разгаре, а мы с тобой чаи гоняем. Что там тебе узнать надо про Маркова? Моральный облик, отношения в коллективе, характер…
– Это и без тебя вычитают из бумажек, давай что попроще.
– Давай.
– Тогда первый вопрос: он у тебя нормальный был?
– Ты серьезно?
– Конечно. Потому что нормальный человек посреди бела дня такую дичь творить не будет.
Эйхе, чуть помолчав, задумчиво проговорил:
– А ты, выходит, не часто встречался с малолетними урками?
Акимов, само собой, не обиделся, но впал в недоумение: откуда такое предположение? К тому же применительно к нему, которого угораздило попасть на работу в район, кишмя кишащий – в свое время, конечно, – именно несовершеннолетними товарищами различной степени идиотизма. Но зачем Виктору знать все эти тонкости, справедливо рассудил Сергей и отозвался нейтрально:
– Приходилось.
– Значит, все-таки повезло, – констатировал Эйхе, – потому что если бы повстречался с моими, то не стал бы и задаваться такими сомнениями: будет не будет. Правильный ответ: не ищи в их головенках мозга, нет его там.
– Ты его документы видел?
– Кражи, попытка грабежа, твердо встал на путь исправления и сотрудничества с администрацией, – продекламировал Эйхе, – и что? От меня что требуется, заранее сказать, кто на что способен? Тогда правильный ответ: на все.
Акимов сдался:
– То есть по медицинским документам все было чисто?
– Да.
– И признаков того, что псих, не было?
– Такие вещи «на глазок» не выявить. Надо коллегиально, в составе врачей-профессионалов.
– Ты бы не стал отправлять в обычное училище ненормального.
– Откуда такая уверенность? – подмигнул Эйхе.
– Виктор, нехорошо дурака валять, – осуждающе покачал головой Сергей.
– Дурака валять – это отправлять контуженого штурмана в заведующие детским учреждением, – парировал Эйхе. – В любом случае можешь считать, что ничего не предвещало. Мальчишка вполне нормальный.
– Со слов того, которого теперь пытаются выставить виноватым…
– Имеешь в виду Пожарского?
«Опять придуривается», – понял Сергей, но ни тени неудовольствия не выказал и проговорил:
– В общем, Витенька, Пожарский утверждает, что мальчик вел себя крайне странно. Да и с моста сигать…
– Понял. Серега, – прервал его Эйхе, – лично мне о нем плохого сказать нечего. Паренек тихий, спокойный… Как-то начал буянить… тетки мои позвали, мол, усмирите. Я по-хорошему поговорил – он не то что успокоился, а как будто обрадовался, что ли. Прямо льнул потом, как к папке. Ну это понятно, отца-то он потерял.
– Погиб?
– Отказался.
Сергей решил, что ослышался, и переспросил:
– От-ка-зал-ся? От сына?