учше остаться с отцом.
– А что странного в Берте Сэндерсе?
– Да ходят тут слухи.
– Какие слухи? – заинтересовался я.
– Не поручусь за точность. Просто болтают, что даже почтенный возраст не мешает мэру вести активную жизнь. Где уж ему найти время, чтобы еще успевать следить за Клэр?
– Ты говоришь о женщинах? У него много связей с разными дамами?
– Да. То есть сама Клэр рассказывает, какой он достойный и правильный человек, верно поступает в различных ситуациях, умеет отличать хорошее от плохого и тому подобное. Взять, например, его конфликт с полицией, в котором лично я, между прочим, полностью его поддерживаю. Но если дело доходит до амурных делишек, тут он не промах. Клэр от этого даже неловко. Анна как-то рассказала… Хотя мне, наверное, не следует особо распускать язык.
Я ждал.
– Представьте, однажды Клэр вернулась из школы посреди учебного дня. Кажется, плохо себя почувствовала. И застала дома отца в компании женщины. Они сидели прямо в гостиной, и ее голова находилась у него между ног. – Шон бросил на меня взгляд. – Вы же понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю. Кем была та женщина?
– Черт, если бы я знал. Не могу даже сказать, узнала ли ее Клэр. Но она лишь взглянула на происходившее, на спущенные брюки папаши… – Он оборвал сам себя. – Извините, дурацкая шутка. Она увидела это, развернулась и убежала.
– Клэр боится отца?
Шон снова выразительно посмотрел на меня:
– А кто из нас не боится своих отцов? Да и матерей, кстати, тоже многие побаиваются.
На мгновение течение моих мыслей сбилось. Интересно, боялся ли Скотт меня? Или Донны? Мне оказалось трудно в это поверить. Мы считали себя хорошими родителями.
За исключением тех случаев, когда мы ими не были.
– Да, но есть один страх и есть совсем другой страх, – сказал я. – Ты можешь опасаться, что твои родители узнают о твоих поступках, которых не одобряют. И если так произойдет, последует наказание. Они могут запретить тебе какое-то время выходить по вечерам из дома, лишат водительских привилегий, пересадив на старый «сивик» вместо новенького пикапа. Так происходит со всеми детьми. Однако есть родители, способные зайти слишком далеко. Перейти черту дозволенного. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю.
– Отец Клэр подобной черты не переступил?
– Вот теперь мне не совсем ясно, – признал Шон. – Вы имеете в виду, бил ли он ее или что-то в этом роде?
– Ты должен сам знать.
– Не думаю. Никогда не видел ее с синяками или ссадинами.
– А что по поводу насилия иного рода?
Шон скорчил гримасу, словно съел что-то гнилое. Потом решительно покачал головой:
– Не может быть. То есть я в это не верю. – Он сделал паузу. – Если на то пошло, отец слишком любит Клэр и заботится о ней. Такая забота часто только осложняет жизнь, скажу честно.
– Твои родители тоже слишком заботятся о тебе? – спросил я.
– Да, и мне порой хочется поменьше внимания с их стороны. Папа вечно следит за мной, бесится из-за Анны и всего прочего, а вот ее предкам почти нет дела до того, чем занимается дочь. Ей в этом смысле повезло.
Так вот, значит, в чем заключалось везение для молодежи. Им нужны были родители, которым все до лампочки. Но, насколько я припоминал, родителей Анны тоже все-таки что-то тревожило. Бизнес, который она затеяла с Шоном. По их мнению, это могло закончиться для нее крупными неприятностями.
– У тебя с Анной есть какие-то общие дела на стороне, – произнес я с утвердительной интонацией. – Вы на чем-то с ней зарабатываете.
У него даже дернулась голова. Я попал в яблочко.
– Что?
– На чем вы делаете деньги? – Я сразу же подумал о Скотте. – Что-то продаете? Уж не наркотики ли?
– Господи, нет, конечно!
– Но вы чем-то занимаетесь. Ее родители упомянули о ваших совместных делах.
– Это полная ерунда. Так, мелочовка. Мы… Послушайте, так поступают почти все.
– Поступают как?
– Выпивка, – ответил Шон. – Здесь это не считается чем-то необычным. К примеру, все знают, что тебе нальют в «Пэтчетсе», если только ты не выглядишь на двенадцать лет. Но далеко не всем охота там светиться. Иногда, знаете ли, хочется повеселиться дома или еще где-то.
– Когда родителей нет дома, разумеется.
Он лукаво посмотрел на меня:
– А как же иначе?
– Так в чем заключается ваша с Анной роль?
Шон глубоко вздохнул:
– Вижу, от вас никак не отвязаться, да?
– Что-то происходит, Шон. И это касается Клэр. Я пока не знаю сути, но если ты ответишь на вопросы, то очень мне поможешь. Я не хочу создавать тебе проблемы, мне просто нужно разыскать Клэр.
– Наши с Анной дела не имеют к Клэр никакого отношения.
– Почему бы тебе не дать возможность мне самому решить, имеют или нет?
Шон снова вздохнул и сказал:
– Ладно. Мы добываем выпивку, нужную ребятам, и доставляем им ее.
– Ты и Анна. На твоем «рейнджере»?
– Да.
– Только друзьям?
– Нет. Всем желающим. Слухами земля полнится. Народ узнает пару телефонных номеров, по которым можно позвонить. Нам говорят, что требуется – вискарь там, водка или пиво, а мы привозим.
– С наценкой?
– Ну да. Мы же не можем делать это и не иметь никакого навара.
– Где вы берете пойло? Вы с Анной еще недостаточно взрослые, чтобы делать официальные оптовые закупки спиртного.
Шон плотно сжал губы.
– Позволь высказать предположение, – сказал я. – Вам нужен некто, кому уже исполнился двадцать один год и кто может покупать все на законных основаниях. Роман.
Шон посмотрел на меня. Никаких признаний не требовалось. Все читалось в его глазах.
– Роман получает свою долю ваших с Анной заработков?
Шон кивнул.
– Вы работаете только в Гриффоне? – спросил я.
Он покачал головой:
– Мы типа обслуживаем всю округу. Льюистон, Ниагара-Фолс, Локпорт. Если заказы достаточно крупные. Сами знаете, прежде было куда легче отправиться выпить в Канаду. Но теперь для пересечения границы нужен паспорт, а потому стало еще больше подростков, желающих купить спиртное по эту сторону. Рынок расширяется, спрос растет.
– Сколько вы зарабатываете?
– Обычно мы занимаемся этим только по субботам. Иногда вечерами по пятницам. Доходит до пары сотен баксов.
Я улыбнулся. Деловая хватка, ничего не скажешь. Но и рискованное предприятие. Им приходится заезжать в совершенно незнакомые районы на пикапе с полным бутылок кузовом и приличной суммой наличных в кармане. Не слишком-то и умно, если принять во внимание все это.
С минуту мы ехали в молчании. Затем я заговорил:
– У меня остался к тебе последний вопрос. Он не касается Анны, Клэр и вашего бизнеса.
Шон настороженно ждал продолжения.
– В «Пэтчетсе», когда я представился, ты спросил, уж не отец ли я Скотта, а потом сразу же поспешил заявить, что ничего не знаешь о случившемся с ним.
– Действительно не знаю.
– Но я даже не успел задать вопроса об этом. Ты почему-то решил ответить на него заранее и побыстрее.
Он еще недолго помолчал и сказал:
– Есть у меня еще один приятель. Лен Эглтон. Может, вы знаете его?
Теперь промолчал я.
– Лен рассказывал, как однажды вечером к нему пришел один чувак и заявил, что хочет выяснить, кто продал его сыну «экс». До него дошли слухи, будто Лен торговал этой штукой, хотя, насколько мне известно, Лен не имел к ней никакого отношения. Сбывал с рук травку, но не более того.
Я помалкивал.
– Лен так ему и ответил. Мол, он никогда не давал и не продавал сыну этого чувака никакого «экса». Тот сказал: хорошо, если Лен этим не занимается, то, может, знает того, кто промышляет такой наркотой. Лен сообщил, что понятия не имеет, и тогда чувак выдал: наверное, Лену требуется время подумать над правильным ответом? Сгреб его и засунул в багажник собственной машины. А Лен страдает клаустрофобией. Он там чуть концы не отдал. Мужчина выпустил его наружу и, кажется, поверил, что Лен в самом деле не знает, кто снабдил его сынишку «эксом». Но он предупредил Лена. Если тот кому-нибудь расскажет о его визите, пройдет слушок, что Лен все-таки выдал нужное имя. Мой приятель едва не обделался от страха и потому ничего не рассказал ни родителям, ни полиции и вообще никому, кроме меня и еще пары друзей.
Теперь в машине воцарилась полная тишина.
– Вот почему, – продолжал Шон, – когда я вас встретил, то сразу заявил, что ничего не знаю. Как-то не хотелось разделить участь Лена, оказавшись запертым в багажнике. И Роман ударил вас по той же причине. Он пытался прикрыть мою задницу.
Я посмотрел на него несколько удивленно, но опять промолчал. Свернул на обочину дороги, остановил машину и перевел рычаг коробки передач в режим парковки.
– Вот мы и на месте, – сообщил я. – Здесь я высадил тогда Анну.
Глава 20
Мы оба вышли из машины и недолго постояли в прохладе вечернего воздуха. Дождь, ливший двадцать четыре часа назад, давно прекратился. Доносился отдаленный шум транспорта с шоссе, а порой мимо нас проезжал редкий автомобиль. Но в целом было вполне спокойно.
Совсем рядом с нами на перекрестке переключился сигнал светофора. Все коммерческие предприятия уже закрылись, и лишь в немногих зажатых между ними жилых домах в окнах горел свет.
– Вы ее выпустили из автомобиля здесь? – спросил Шон. – В таком глухом районе?
– Анна пыталась выпрыгнуть на ходу, пока я еще ехал. Мне пришлось остановиться. Не мог же я удерживать ее насильно? – Я старался убедить в своей правоте не только Шона, но и себя.
– Все равно глупо было так поступать, – сказал он.
Я обошел машину сзади и с помощью кнопки дистанционного управления открыл багажник. Шон резко повернулся ко мне с перекошенным лицом.
– Не волнуйся, мне просто нужно достать фонарик, – пояснил я и вынул тяжелый и мощный «Мэглайт», хранившийся среди прочих моих профессиональных принадлежностей. Таких, например, как оранжевый защитный шлем строителя, в котором удавалось пройти куда угодно, стоило только надеть его на голову, а также портативный компьютер с миниатюрным принтером и даже кевларовый бронежилет, оставшийся после службы в полиции, хотя я с тех пор ни разу им не воспользовался. Захлопнув багажник, я вернулся к Шону и включил фонарик. – Выпрыгнув из машины, – произнес я, – она побежала вон в ту сторону.