«Я… Даже не знаю…»
«Лучше пойди и принеси кровать. Собери ее прямо здесь. А я помогу ему выпрямиться».
Ричард прикатил старую кровать, ржавые колесики которой отчаянно скрипели. Он раскрыл ее, распрямил и выровнял матрац, похлопав по нему ладонями.
«Помоги поднять его», – попросила Филлис.
Вместе они уложили Гарри на кровать.
«Он все еще дышит, – сказала она. – Судя по дыханию, он в нормальном состоянии».
«Я не мог больше его слушать, – объяснял Ричард. – Он никак не останавливался. Не желал успокоиться…»
«Ничего страшного. Все обойдется. Мы присмотрим за ним. Возможно, через пару часов Гарри будет уже в полном порядке. Отделается головной болью, вот и все. Подожди, и сам увидишь. Не стоит раздувать из мухи слона. Ничего ужасного не произошло».
«Ладно, если ты действительно так считаешь, мамочка», – сказал Ричард.
Он привык, что она всегда знала, как поступить верно в любой ситуации.
Но верно ли они поступили тогда? В тот момент казалось, что да. Но Гарри не стало лучше и спустя несколько часов. Он не приходил в сознание двое суток. А когда очнулся, то стал другим человеком. Он словно отупел.
Когда Ричард и Филлис попытались поднять его с постели, то обнаружили, что у него не двигаются ноги.
«Надо вызвать врача, – сказал Ричард. – Ему, наверное, необходим рентген и все прочее».
«Давай подождем еще несколько дней, – настаивала Филлис. – Может, он всего лишь сломал кость, и она сама срастется».
По-настоящему они уже не верили в такую вероятность, но соблазн попытать счастья оказался слишком велик.
Посетители «Пэтчетса» стали интересоваться, куда подевался Гарри.
«Подцепил этот гнусный вирус гриппа, который ходит сейчас повсюду, – отвечала им Филлис. – А мне вовсе не нужно, чтобы он сюда явился и, чего доброго, чихнул на куриные крылышки».
По истечении недели Филлис и Ричард наконец осознали, какую серьезную проблему приобрели на свои головы.
Они слишком затянули с вызовом медицинской помощи. Как им теперь объяснить свои действия? Человек упал с каменной лестницы, а никто не потрудился позвонить врачу. И заявлять о самозащите тоже следовало раньше. Если Ричард всего лишь защищал мать, спасал ее жизнь, они тем же вечером обязаны были уведомить полицию. В конце концов, даже являясь в полиции новичком, Ричард имел четкое представление о том, что представляли собой пределы допустимой самообороны.
Но они ничего не предприняли.
И хотя Гарри Пирс стал явно слабее умом, чем прежде, всякий раз, когда Ричард спускался в подвал проведать его, отец слабым движением поднимал руку, указывал на него и отчетливо произносил:
«Ты! Сукин ты сын».
Причем его слова следовало воспринимать в буквальном смысле.
Приглашать к нему медиков теперь было сопряжено с немалым риском для Филлис и ее сына, но особенно для него.
На работе к ней постоянно приставали люди:
«Как там старина Гарри? Где же он, черт возьми? Когда собирается возвращаться?»
«Что же нам делать?» – спросил Ричард у матери, когда однажды вечером они вдвоем сидели за кухонным столом, слушая доносившийся снизу храп Гарри.
«Ума не приложу», – честно ответила Филлис.
«Ведь к нам постоянно будут приставать с расспросами, куда делся папа».
«Надо сделать так, чтобы расспросы прекратились, – сказала она. – Этому нужно так или иначе положить конец».
Ричард отшатнулся, упершись в спинку стула.
«О чем ты говоришь? Уж не считаешь ли ты, что мы должны…»
«Нет, нет. Разумеется, нет. Но надо внушить всем мысль, что с ним произошло несчастье. Очень серьезное, чтобы люди больше не интересовались, почему не видят его».
«Может, распустить слух, будто он поехал навестить своего двоюродного брата? – предложил Ричард. – Того, из Калгари».
Но Филлис покачала головой:
«Народ продолжит приставать с вопросами, когда он вернется. Нет, нужно придумать историю, чтобы люди вообще прекратили спрашивать о нем. Навсегда. – Она поджала губы. – Я сегодня наведалась в библиотеку. И нашла кое-что очень интересное. Прочитала, что за многие годы произошло немало несчастных случаев, когда кто-то ненароком падал в реку и его уносило к водопаду. Некоторые из тел так и не были обнаружены».
«Постой! – воскликнул Ричард. – Но ты сама сказала: мы не поступим с ним подобным образом. Мы же не бросим его в водопад погибать? Это невозможно… То есть он все-таки мой отец. Да, только приемный, но он долгое время заменял мне настоящего отца».
Филлис протянула руку и сжала его ладонь.
«Я все понимаю. Я хочу лишь заставить людей думать, что он погиб в водопаде, а мы тем временем продолжим заботиться о нем. Гарри останется здесь».
«Как долго?»
«Сколько понадобится».
«Но ведь он может… Что, если отец действительно оправится? Выздоровеет настолько, что сумеет подняться по лестнице и выйти из дома?»
«Ричард, послушай. Гарри уже никогда не оправится. У него сломан позвоночник. И с головой тоже не все в порядке. Он превратился почти в слабоумного. Его больше не хватает даже на странные пристрастия, владевшие им раньше, и он только по-прежнему делает свои дурацкие записи о том, чем его кормили каждый день. Могу твердо заверить тебя: он уже никогда не встанет, не выйдет из дома сам и никому не расскажет, что с ним стряслось».
Потом у них родилась идея с катером. Будто бы Гарри однажды вечером сильно напился и решил прокатиться в моторной лодке по реке. Они оставят машину с лодочным прицепом на берегу. Бросят в машине весла, чтобы позже, когда катер с пустым бензобаком обнаружат ниже по течению от водопада, у полицейских сложилась нужная картина происшествия. Несколько дней продлятся напрасные поиски тела, а потом их сочтут бесцельными.
Так Филлис с Ричардом и поступили.
Об этом написали в газете и передавали в выпусках новостей по радио. Даже Си-эн-эн уделила внимание несчастному случаю. Состоялись похороны, хотя гроб был пустым. Филлис рыдала. Ричард обнимал и утешал ее.
Немного шумихи примерно дней на десять.
А потом жизнь потекла своим чередом. Никто больше не приставал с вопросами о Гарри.
Ричард вскоре перебрался в отдельную квартиру. Для него стало невыносимо и дальше жить в доме 247. Но едва ли не каждый день он находил время – обычно до дежурства или после его окончания, – чтобы проведать отчима. Ричард приносил ему еду, помогал справлять нужду, прибирал за ним, находил для него книги и журналы для чтения. В основном – журналы. Оказалось, Гарри теперь трудно сосредоточиться на целой книжке.
Все вроде бы наладилось.
Но вот однажды поздно вечером Филлис вернулась из «Пэтчетса», заперев заведение на ночь, и обнаружила Гарри, ползущего по полу гостиной всего в десяти футах от входной двери.
Ее чуть не хватил удар.
Еще двадцать минут, и Гарри выбрался бы на крыльцо. Еще десять – и он бы уже полз по дорожке, где его мог увидеть любой случайный прохожий.
После этого происшествия на двери подвальной комнаты Филлис повесила надежный замок.
Что делать? Пришлось принимать меры безопасности.
«А что будет, – спросил ее однажды Ричард, – когда он действительно… Ну, это… Отдаст концы?»
Филлис, разумеется, уже имела готовое и основательно продуманное решение.
«Мы отвезем его в лес, – ответила она, – и выроем для него глубокую, но незаметную могилу. А потом устроим свои частные похороны без свидетелей. Только так нам и следует поступить».
Но сегодня, спустя семь лет, Филлис пришла к выводу, что процесс необходимо ускорить.
Поскольку теперь оставалось лишь гадать, как скоро кое-кто их заподозрит, явится в дом вооруженным и с ордером на обыск, чтобы обнаружить Гарри в его подвальной камере.
Настало время избавляться от улик.
Главной же уликой был сам Гарри.
Если появятся полицейские и заявят, что до них дошел чудовищный слух, будто Гарри держат узником в подвале, Филлис сможет сказать: «Что за чушь вы несете? Спуститесь туда сами и посмотрите. Убедитесь – все это лишь чьи-то безумные выдумки».
Единственным, кто видел там Гарри, стал Деннис. А Деннис рассказал Клэр. Но, к счастью, Ричард вовремя сумел устранить обоих. Теперь волноваться стоило лишь о сыщике и тетради.
Филлис уверена, что тетрадь у него. Если она сумеет разом решить обе эти проблемы, то найдет путь к спасению. Для себя и для своего сына.
Уже скоро она позвонит Кэлу Уиверу. Но не сейчас. Есть гораздо более срочные дела.
«Что во всех этих коробках и ящиках?» – спрашивает Гарри, когда Филлис вывозит его из комнаты и они минуют прачечную.
«Я переселяю тебя наверх, – отвечает она. – А когда твоя комната освободится, устрою там что-то вроде склада».
«Куда ты меня переселяешь? О чем речь?»
«Решила поместить тебя в бывшую спальню Ричарда. Она уже давно пустует. У тебя будет большое окно с хорошим видом и много свежего воздуха, если захочется подышать».
«Даже не знаю, что и сказать… В самом деле?»
«Подожди здесь несколько минут, пока я наведу порядок в твоей прежней комнате».
«Я уже не вернусь туда?»
«Могу твердо обещать тебе, Гарри: ты не проведешь там больше ни одной ночи».
Филлис чувствует, как при этих словах у нее перехватывает дыхание. Она заходит в подвальную камеру с большим мешком для мусора и начинает запихивать в него все, на чем будто написано: «Гарри». Одежду, подгузники для взрослых, объедки, пачку печенья, использованные бумажные носовые платки, постельное белье.