След на золотом песке — страница 15 из 66

е».

* * *

Сдать золото в это смутное время было и легко, и трудно. Желающих вложить бабки в золото, которое всегда в цене, было много. Парни не торговались, когда сдавали его. Но сам факт того, что в городе всплыла партия золотишка, явно добытого где-то недалеко, не остался незамеченным. Тот человек, который купил его, проговорился еще кому-то. И парней стали искать. Ведь они не были самыми крутыми в городе. Так, мелочевка, кормившаяся за счет челноков. Вот если бы они по-прежнему работали под крышей своего крестного папы, исчезнувшего Кочеткова, тогда никто не посмел бы на них наезжать. Их вычислили быстро.

Новый мэр привел с собой и новую команду. Поскольку все они были не местные, а пришлые, беречь город, как тому же Кочеткову, им не было смысла. Они знали, что не останутся здесь надолго, поэтому не стеснялись в выборе средств. Главное — наложить на все лапу и качать бабки.

Заправлял всем человек из команды мэра, его советник, представитель новой волны, взлетевший на беспринципности и жестокости поступков и методов. Если кто-то вставал на его пути, то он, ни минуты не сомневаясь, убирал его. На какие-то переговоры, компромиссы, соглашения он не шел.

— Кто не подо мной, тот не со мной, — шутил он, перефразируя известное выражение.

Кроме жестокости в поступках, отличался он от таких, как Кочетков, высшим образованием, умом и связями с политиками. Команду подбирал из таких же людей, как и он сам. В основном это были бывшие спортсмены, оставшиеся не у дел, военные, чья участь была такая же незавидная, как и у стареющих спортсменов. Людям нужны были деньги, чтобы кормиться, кормить семью, но они ничего не умели делать, только бить и стрелять. Они и составляли охрану нового мэра.

Местным тот не доверял. Даже милиции, подозревая, что те его могут продать в любой момент. Поэтому с появлением в городе этой команды и пошел гулять беспредел. За глаза все звали этого «советника» мэра Нероном. Видимо, из-за сходства характеров.

— Я вас голодными никогда не оставлю, — говорил он своей команде. — Но уж и вопросов не потерплю. Раз я сказал — значит, вы делаете. Что, почему, это вас не касается. За все отвечаю я.

Но отвечать за все (или хотя бы за что-нибудь) Нерон не собирался и ловко отводил от себя подозрения. На него так ни разу и не смогли повесить ни одно дело, хотя замешан он был во многом. То не хватало доказательств, то заступались высокие покровители.

Золотишко у парней скупил оптовик, который потом стал толкать его мелкими партиями. Все это напоминало брошенный в воду камень, от которого во все стороны начинают расходиться круги.

Нерон со своей командой оккупировал несколько дорогих номеров в самой лучшей гостинице города, причем оплата шла за счет мэрии. Сам жил в двухместном люксе, в котором останавливались обычно самые крутые гости. Стоило это удовольствие местному бюджету ежемесячно круглую сумму, и Нерону с командой надо было оправдывать перед шефом эти затраты. Поэтому ежедневно он наносил визиты в офисы представителей местного бизнеса, недвусмысленно предлагая им «помочь средствами» новому мэру. Ведь тому тоже надо было хотя бы первое время пускать пыль в глаза основной части населения, так называемой толпе, и повышать уровень их жизни.

Нерон умел вытрясать деньги. Но добровольно делиться соглашались не все. Кто-то действительно не мог, кто-то не хотел принципиально, потому что Нерон не связывал себя четкими правилами игры, как это делал до него Кочетков. Мало того, тот же Кочетков помогал иногда решать многие чисто деловые вопросы. А Нерон, заставив заплатить, оставлял за собой право вернуться за деньгами еще раз. Если следовал отказ, он посылал своих парней. И те уже «отказника» основательно обирали. К тому же в городе постоянно росло число мелких рэкетиров, которые, почувствовав, что настоящего хозяина нет, оседлали почти все ларьки, добрались и до крупных предпринимателей и обложили их дополнительным налогом в свою пользу. Этого при Кочеткове не было.

— Где взял? — Нерон смотрел на рассыпанный перед ним на столе золотой песок, среди которого поблескивали мелкие самородки.

— Да пришлось немного проучить тут кое-кого, — напротив Нерона сидел массивный парень килограммов под сто, бывший борец. — Ювелира, что нагрубил тогда. Начал плакаться, что денег нет, заказов нет. А у самого в сейфе вот это лежало.

— И все?

— Да ничего больше стоящего не было. Безделушки. Припрятал. Но мы его на первый раз предупредили, сказали, что через неделю опять заскочим.

— Смоется.

— Нет, он жадный, ему тут слишком много придется бросить. Дом, мастерская, салон. И потом, это же криминал, — парень кивнул на золото. — Незаконно приобрел.

Чего еще всегда придерживался Нерон в подборе кадров — так это чтобы человек, которого он брал, не был тупым костоломом, чтобы у него еще и котелок варил. Сидящий напротив борец как раз обладал такими качествами.

— Я ему, кстати, намекнул на это, — добавил он. — Сказал, что если собирается исчезнуть, то запросто объявим официальный розыск.

— Это ты хорошо сделал, — удовлетворенно кивнул Нерон. — Надо узнать, где он его купил. У кого. Найдите снабженца, потрясите его как следует. Пусть поделится информацией.

— Как только что-нибудь выясним, сразу же дам вам знать.

— Давайте, шевелитесь, шеф постоянно требует бабки, говорит, что мы не оправдываем его надежды. Шума и жалоб много, а толку мало.

Шефом Нерон называл мэра, он постоянно напоминал своей бригаде, что они работают не столько на него, сколько на мэра и что их благополучие зависит в первую очередь от количества денег, добытых на прихоти мэра. То, что солидная часть денег оседает у него в кармане, Нерон, естественно, умалчивал. Главное, вдалбливал он им, все они в команде мэра. Все, что делается — на благо мэра. Мэр заказывает, мэр прикрывает. Он их благодетель, работодатель, крыша от всех опасностей. И если в будущем ситуация вдруг резко изменится, сам Нерон будет в стороне, в тени, на переднем плане все время будет имя мэра. Недаром же Нерон любил консультироваться с теми, кто основательно изучал психологию.

* * *

На новом месте, это знает всякий, спится или хорошо, или не спится совсем. Ни Кочеткову, ни Малышу не спалось. Оба лежали в своих комнатах, делая вид, что спят, чутко прислушиваясь к тому, что делалось вокруг. Окна были открыты настежь, в избе было жарко, снаружи тонко пищали армады комаров, но и Кочетков и Малыш решили лучше терпеть их писк, чем духоту. В комнаты комары не проникали — окна были заделаны противокомариными сетками.

Ни Малыш, ни Кочетков не могли быть уверены на все сто процентов в том, что место, куда забросили их обстоятельства, гарантирует им полную безопасность. Но если последний не спал, так как привык к тому, что вокруг него постоянно пасется личная охрана, то Малыш, привыкший за последние месяцы к постоянной роли дичи, которую вот-вот настигнут охотничьи псы, не спал от того, что впервые за столько дней не надо было опасаться выстрела в спину. Именно в такие минуты, когда не надо было напрягаться в ожидании нападения, он мог позволить себе хоть немного проанализировать все, что с ним произошло.

«Черт, сколько же мне придется в этой дыре отсиживаться? — с тоской думал Кочетков. Мучительно хотелось курить. — Надо что-то самому предпринять, подтолкнуть события таким образом, чтобы там, в городе, вспомнили обо мне, как о спасительной соломинке. Мне нужна информация о том, что там происходит, но надо дождаться звонка Антона, самому пока не светиться. Если меня ищут, могут вычислить, откуда звонок. Ведь и Антон может быть под колпаком, если дознались, что он на меня работал. А вот кому из старых дружков позвонить в столицу, чтобы перетянуть на свою сторону? Не надо было мне тогда горячиться. Мог бы спокойно отказаться от этого места, дали бы другой кусок. Может, не такой жирный, но мне бы хватило».

— Хрен вам! — прошептал он. — Я этот город создавал, я убрал из него всех, кто не хотел жить по закону, я навел в нем порядок! Я создал такую обстановку, что бабки можно было качать, не напрягаясь. И оставаться вполне уважаемой в глазах обывателя личностью. Так что я не отдам вам просто так этот город!

Малыш тихо соскользнул с кровати, не выдержав испытания мягким матрасом, тяжелым, нелетним, одеялом, огромной пуховой подушкой. Прислушиваясь, попытался определить, спит его сосед или нет. Ничего не услышав, по-кошачьи мягким неслышным шагом двинулся к выходу. В полумраке он видел отлично, захотелось оказаться на открытом пространстве, комаров он не боялся. Еще маленьким, странствуя с отцом из одного сибирского городка в другой с передвижным цирком, он подружился со старым китайцем-фокусником, который и научил его заветным словам, произнеся которые можно не опасаться этих маленьких кровопийц.

— Ты просто произнеси их и все, больше они не будут к тебе приставать, — говорил китаец с акцентом, так и не научившись за долгие годы скитаний по Сибири говорить чисто по-русски.

Слова были на китайском языке. И Малыш помнил, с каким благоговением он вечерами произносил их и как сразу же после этого комары, хоть и продолжали кружить над ним, переставали садиться на открытые участки тела и вонзать в него свои хоботки.

Кочетков вдруг увидел, как в проеме открытой двери промелькнул силуэт. Его сосед двигался совершенно бесшумно, даже деревянный пол не скрипнул под его ногами. Рука Кочеткова скользнула под подушку, нащупала там ребристую рукоять пистолета. Ощущение прохладного металла сразу успокоило его.

И чего ему не спится? — подумал Кочетков. — Почему я-то не сплю, понятно. А его что гложет?» Кочеткову стало интересно, куда это направился среди ночи его сосед. Он вынул пистолет из-под подушки, сунул его в карман легкой куртки, которую накинул на плечи, и, как можно осторожнее ступая по полу, направился к выходу. Но двигаться так же бесшумно, как Малыш, ему не удалось. То пол скрипел, то плечо ударилось о косяк двери.