В двадцати пяти ярдах от берега он поставил катамаран на якорь среди свешивавшихся с крыши полузатонувшего здания хвощей, взобрался по бетонному склону к пожарной лестнице и по ней поднялся на плоскую крышу, возвышающуюся над уровнем воды на пять этажей. Там он лег за низким фронтоном и посмотрел в сторону стоявшего неподалеку дома Беатрисы.
Гидроплан теперь кружил у маленького залива на противоположной стороне лагуны, летчик направлял его туда и сюда, как всадник горячую лошадь. Взлетело еще несколько сигнальных ракет, некоторые — в четверти мили от Керанса. Следя за самолетом, Керанс услышал низкий, но мощный рев — крик животных, но не игуан. Рев приближался, смешиваясь с шумом моторов, сопровождаемый треском ломаемых растений. От воздушной струи вдоль всего пути самолета в воду падали папоротники и хвощи, и их ветви свешивались вниз, как спущенные знамена. Казалось, все джунгли разрываются надвое. Полчища летучих мышей взмывали в воздух и в панике носились над лагуной. Их зловещие крики заглушались ревущими турбинами гидроплана и разрывами сигнальных ракет.
Внезапно вода в устье узкого залива поднялась на несколько футов: казалось, будто что-то прорвало затор из бревен и, затопив береговую растительность, хлынуло в лагуну. Из залива рванулась миниатюрная ниагара пенящейся воды, на гребне которой появилось несколько моторных лодок, подобных катеру Риггса, устрашая зрителей нарисованными огромными глазами и зубами дракона на своих черных корпусах. На каждой лодке находилось около дюжины смуглых людей в белых шортах и фуфайках. Лодки понеслись к центру лагуны, в общей сумятице выстреливая в небо последние сигнальные ракеты.
Полуоглушенный шумом, Керанс с ужасом смотрел вниз на множество длинных коричневых тел, плывущих следом в кипящей воде. Массивные хвосты животных взбивали пену. Таких огромных аллигаторов он никогда не видел, некоторые из них достигали двадцати пяти футов в длину. Прокладывая себе путь в чистую воду, они яростно теснили друг друга, собираясь полчищами вокруг неподвижного теперь гидроплана. Человек в белом костюме стоял у его открытого люка, сложив руки на поясе и возбужденно глядя на стаю рептилий. Он лениво махнул экипажам трех катеров, затем жестом указал на лагуну, как бы приказывая встать тут на якорь.
Когда по приказу лейтенанта-негра моторы катеров вновь заработали и катера поплыли к берегу, человек в самолете критически осмотрел здания вокруг, и на его строгом лице появилась самодовольная улыбка. Аллигаторы, как свора собак, собрались вокруг своего хозяина, а над ними в воздухе с криками реяла стая птиц — ржанок и кроншнепов, — сопровождающих крокодилов. Все больше и больше аллигаторов присоединялось к группе, плывя голова к голове в белой пенистой спирали, пока их не собралось не менее двух тысяч — огромная стая, настоящее воплощенное зло.
С криком, от которого из воды высунулись две тысячи крокодиловых морд, пилот вновь склонился к приборам. Пропеллеры ожили и подняли гидроплан над водой. Рассекая огромными плоскостями оказавшихся на пути рептилий, самолет направился в соседнюю лагуну, и огромная масса аллигаторов двинулась вслед за ним. Несколько хищников отделились от стаи и парами поплыли вдоль берегов, шаря в окнах затопленных зданий и прогоняя занявших свои посты игуан. Другие ухитрились вскарабкаться на едва выступающие из воды крыши. В центре лагуны вода продолжала кипеть, и в ней изредка мелькало белое брюхо крокодила, разрезанного гидропланом.
Когда армада рептилий углубилась в узкий пролив, Керанс спустился по пожарной лестнице и направился по бетонному пандусу к своему катамарану. Тяжелая волна, поднятая гидропланом, подхватила этот легкий аппарат, сорвала его с якоря и бросила вперед, в массу теснящихся аллигаторов. Через несколько секунд он был сжат боками и разорван на куски их мощными челюстями.
Огромный кайман, прятавшийся в зарослях хвощей, заметил погруженного по пояс в воду Керанса и, не спуская с него немигающих глаз, направился к нему, извиваясь всем своим чешуйчатым телом. Роберт быстро отступил по пандусу, окунаясь по плечи, достиг пожарной лестницы, прежде чем кайман добрался до мелкого места и побежал на своих коротких лапах.
Отдуваясь, биолог облокотился на перила, глядя вниз в холодные глаза, которые бесстрастно смотрели на него.
— Ты хорошая сторожевая собака, — сказал он, вытащил шатающийся кирпич и обеими руками швырнул его крокодилу в морду. Он улыбнулся, когда аллигатор взвыл и отступил, раздраженно кусая)хвощи и обломки катамарана.
Через полчаса, выиграв несколько дуэлей с отступающими игуанами, Керанс преодолел двести ярдов по берегу и достиг дома Беатрисы. Когда он вышел из лифта, та встретила его с широко раскрытыми в тревоге глазами.
— Роберт, что случилось? — Она положила руки ему на плечи и прижалась головой к его влажной куртке. — Вы видели аллигаторов? Их здесь тысячи!
— Видел ли? Да меня чуть не съел один у ваших дверей. — Керанс высвободился и торопливо подошел к окну.
Гидроплан теперь вошел в центральную лагуну и на большой скорости кружил в ее центре, а в его кильватере следовала догнавшая его стая крокодилов. Множество их собралось вокруг испытательной станции, взбивая своими хвостами пену. Тридцать или сорок рептилий остались в нижней лагуне и небольшими патрулями плавали по ней, огрызаясь на игуан.
— Эти чертовы звери, должно быть, их охрана, — решил Керанс. — Как стая сторожевых тарантулов. Ничего не может быть лучше.
Беатриса стояла рядом с ним, нервно теребя пальцами высокий воротник желто-зеленой шелковой блузки, которую она надела поверх черного купальника. Хотя помещение постепенно приобретало заброшенный и запущенный вид, Беатриса продолжала заботиться о своей внешности. Несколько раз Керанс заставал ее сидящей перед зеркалом во дворике или в спальне на кровати: она автоматически разглаживала мелкие морщины на лице, будто слепой художник, который ощупывает свою картину, опасаясь забыть, что нарисовано на ней. Волосы Беатрисы всегда оставались безукоризненно причесаны, макияж на веках и губах постоянно возобновлялся, но отвлеченный, погруженный в себя взгляд делал ее похожей на прекрасный восковой манекен. Сейчас, однако, она явно чувствовала тревожное возбуждение.
— Кто они, Роберт? Этот человек в самолете пугает меня. Я хотела бы, чтобы полковник Риггс был с нами.
— Теперь он в тысячах миль отсюда, если вообще не в Берде. Не волнуйтесь, Беа. Они выглядят, как пираты, но у нас нечем им поживиться.
Большой трехпалубный колесный пароход входил в лагуну и медленно приближался к трем катерам, причаленным в нескольких стах ярдах от того места, где находилась стоянка базы Риггса. Он был набит грузом, палубы покрывали горы укутанных в парусину механизмов, так что на борту с трудом можно было найти свободное место.
Керанс решил, что это корабль-склад и что на нем собрана вся добыча пришельцев. Подобно большинству других пиратских групп, эта, должно быть, тоже охотилась, главным образом, за механизмами типа электрических генераторов, оставленных правительственными отрядами. Номинально за такое хищение полагалось суровое наказание, но фактически власти были слишком слабы, чтобы пытаться навести порядок в оставленных отрядами заграждения местах.
— Смотрите!
Беатриса схватила Керанса за локоть. Она указывала вниз, на испытательную станцию, на крыше которой стоял небрежно одетый, заросший многодневной щетиной доктор Бодкин и махал руками, привлекая внимание людей на корабле. Один из них, негр с голой грудью, в белых брюках и белой форменной фуражке, что-то крикнул в ответ.
Керанс пожал плечами.
— Алан поступает правильно. Прячась, мы ничего не выиграем. Наоборот, если мы им поможем, они скорее оставят нас одних.
Беатриса колебалась, но Керанс взял ее за руку. Гидроплан, теперь освободившись от свиты, возвращался в облаке пены.
— Идем, если мы успеем спуститься к причалу, он захватит нас на борт.
8. Человек с невинной улыбкой
Красивое мрачное лицо капитана Стренджмена выражало смесь подозрительности и презрения. Он сидел, откинувшись, под навесом на палубе парохода. Теперь он был одет в жесткий белый костюм, гладкая шелковая ткань которого отражала позолоту кресла с высокой спинкой эпохи возрождения, заимствованного из какой-нибудь лагуны в Венеции или Флоренции. Кресло подчеркивало магический ореол, окружавший капитана.
— Ваши мотивы кажутся мне слишком сложными, доктор, — заметил он, обращаясь к Керансу. — Впрочем, возможно, вы и сами не отдаете себе отчета в истинных мотивах. Назовем это тотальным синдромом безделья и покончим на этом.
Он щелкнул пальцами. Подошел стюард, стоявший невдалеке, капитан выбрал с подноса маслину.
Беатриса, Керанс и Бодкин сидели полукругом в маленьких креслах, попеременно ощущая то жар, то холод, так как портативный кондиционер все время менял радиус своего действия. Была уже половина первого. Лагуна за бортом превратилась в сплошной костер, яркий свет скрыл все здания, возвышавшиеся на ближайшем берегу. Джунгли неподвижно застыли, задыхаясь от невыносимой жары, аллигаторы попрятались в клочки тени, которые сумели отыскать.
Несмотря на солнцепек, люди Стренджмена на борту одного из катеров работали, хотя и с ленцой, разгружая какой-то тяжелый груз под руководством огромного горбатого негра в зеленых шерстяных шортах. Огромная гротескная пародия на человека, он время от времени поправлял повязку на глазу и непрерывно выкрикивал команды, смешивая слова благодарности и проклятия, летавшие в горячем воздухе.
— Скажите, доктор, — продолжал настаивать капитан, очевидно, неудовлетворенный ответом Керанса, — когда вы все же предполагаете покинуть лагуну?
Биолог заколебался, не решаясь назвать определенную дату. После того как они целый час прождали, пока Стренджмен переоденется, им разрешили поздороваться с ним и объяснить, почему они остались в лагуне после ухода отряда заграждения. Однако капитан, по-видимому, не принял их объяснений всерьез, перейдя от удивления их наивностью к подозрительности.