Приветствуя его поднятым бокалом шампанского, Керанс шутливо сказал:
— Я всего лишь спросил доктора Боткина, где он спрятал свои сокровища.
Капитан помолчал, холодно глядя вначале на него, затем на неуверенно засмеявшуюся Беатрису. Он положил руку на спинку кресла Керанса, лицо его напоминало белый кремень.
— Не беспокойтесь, Керанс, — фыркнул он, — я знаю, где они, и не нуждаюсь в вашей помощи. — Он повернулся к Бодкину. — Не правда ли, доктор?
— Вероятно, знаете, Стренджмен. — Он переставил кресло в отодвинувшуюся тень. — Когда начнем прием?
— Прием? — Капитан раздраженно оглянулся, очевидно, забыв, что сам же использовал это слово. — Увы, здесь не купальный бассейн, доктор, однако подождите минутку, ибо мне надо отлучиться: я не хочу быть невежливым и приглашаю прекрасную Далл. — Он наклонился над ней с елейной улыбкой. — Пройдите со мной, моя дорогая, и я сделаю вас королевой моря со свитой из пятидесяти крокодилов.
Беатриса отвела взгляд.
— Спасибо, не надо, Стренджмен. Море меня пугает.
— Но вы обязаны. Керанс и доктор Боткин давно ждут вашего погружения, и я тоже. Вы будете Венерой, спускающейся в море, и станете вдвое прекрасней после погружения! — Он схватил ее за руку, и девушка отшатнулась, испытывая отвращение при виде его елейной самодовольной улыбки. Керанс наклонился в своем кресле и взял ее за руку.
— Не думаю, чтобы это был день Беатрисы, Стренджмен. Мы плаваем только по вечерам, при свете полной луны. Это дело настроения, вы понимаете?
Он улыбнулся капитану, который только крепче схватил Беатрису за руку, лицо его при этом напоминало морду рассерженного вампира.
Керанс встал.
— Послушайте, капитан, я займу ее место. Хорошо? Мне хочется спуститься вниз и взглянуть на планетарий. — Он махнул рукой, заметив беспокойство Беатрисы. — Не волнуйтесь, Стренджмен и Адмирал позаботятся обо мне.
— Конечно, Керанс. — Хорошее настроение вернулось к Стренджмену, он буквально излучал благожелательную готовность нравиться, лишь слабый намек в его взгляде свидетельствовал о том, что удовольствие его происходит от мысли, что Керанс окажется в его лапах. — Мы используем большой водолазный костюм, в нем под водой опасности нет. Адмирал! Костюм для доктора Керанса! Быстрее! Быстрее!
Керанс обменялся коротким взглядом с Бодкиным и отвел глаза, так как увидел явное удивление коллеги от его готовности погрузиться в глубину. Это его позабавило — он почувствовал легкомысленное веселье и вновь отхлебнул из бокала.
— Не оставайтесь внизу слишком долго, Роберт, — сказал ему Бодкин. — Температура воды высокая, не меньше девяноста градусов, она плохо на вас подействует.
Керанс кивнул, затем последовал за Стренджменом на нижнюю палубу. Несколько человек подготовили ему костюм и шлем, тогда как Адмирал, Великий Цезарь и остальные моряки следили за ним с затаенным интересом.
— Проверьте, можно ли войти в главную аудиторию, — сказал ему Стренджмен. — Один из парней, кажется, нашел проход. — Он критическим взглядом окинул биолога, стоявшего в ожидании, пока ему наденут шлем. Этот вид снаряжения предназначался для использования на глубине не свыше пятнадцати футов и давал максимальную возможность осмотреться. — В этом костюме, Керанс, вы похожи на космонавта. — Приступ смеха исказил его лицо. — Но не пытайтесь достичь подсознательного, Керанс, помните, что ваше снаряжение не позволяет оставаться на глубине слишком долго.
Тяжело и медленно подойдя к перилам — матросы в это время тащили за ним веревку и шланг, — Керанс остановился, чтобы помахать Беатрисе и Бодкину, затем ступил на узкую металлическую лестницу и стал медленно погружаться в вязкую зеленую воду. Было начало девятого, солнце горячими лучами освещало виниловую оболочку, окружавшую его, прилипавшую к груди и ногам, и он с удовольствием поглядел вниз, ожидая прикосновения своей горячей кожи к прохладной воде. Поверхность озера стала теперь совершенно непрозрачной. Клубок листьев и водорослей проплыл неподалеку, движимый пузырями воздуха, поднимавшимися из затопленного купола.
Справа от себя он увидел Беатрису и Бодкина, они опирались подбородками на перила и выжидающе смотрели на него. Прямо впереди, на крыше катера, возвышалась долговязая фигура Стренджмена: полы его куртки развевались, руки он упер в бока, и легкий ветерок ласкал его белое как мел лицо. Он молча чему-то хмурился, затем, когда Керанс ступил в воду, что-то крикнул, но Керанс уже не расслышал, что именно. Немедленно усилился свист воздуха в вентилях шлема, и ожило внутреннее переговорное устройство.
Вода оказалась теплее, чем он ожидал. Вместо прохладной освежающей ванны он вступил в цистерну с теплым клейким желе, которое липло к его икрам и бедрам, как зловонные объятия гигантского протерозойского чудовища. Он быстро опустился в воду по плечи, затем сошел со ступенек и позволил своему весу медленно утянуть себя в зеленоватую глубину, придерживаясь руками за перила. На глубине в пять футов он остановился.
Здесь вода была прохладней, и он с удовольствием расслабил руки и ноги и дал глазам привыкнуть к бледному свету. Несколько маленьких рыбок промелькнуло мимо, и их тела, как серебряные звезды, сверкнули на фоне расплывшегося пятна — таким выглядела поверхность с глубины в пять футов. В сорока футах от него вырисовывалась полукруглая громада планетария, которая казалась гораздо больше и удивительнее, чем с поверхности, напоминая корму древнего затонувшего лайнера. Когда-то полированная алюминиевая крыша стала тусклой, к ее краям прикрепилось множество моллюсков. Ниже, там, где купол опирался на прямоугольную крышу аудитории, медленно колебались в воде гигантские водоросли, некоторые из листьев которых достигали десяти футов длины.
В двадцати футах от дна лестница кончилась, но Керанс уже научился парить на одной высоте. Теперь он медленно опускался, ухватившись за последнюю ступеньку, затем разжал руки и оказался на дне, увлекая за собой сигнальную веревку и воздушный шланг, которые уходили вверх, к серебряному днищу катера.
Он был отрезан водой от шума, доносившегося снаружи, поэтому свист нагнетаемого насосом воздуха и звук собственного дыхания громко звучали в его ушах усиливаясь по мере того, как увеличивалось давление воздуха. Звуки, казалось, барабанили вокруг него в темной оливково-зеленоватой воде, как приливно-отливный ритм его снов.
Из наушника раздался голос:
— Говорит Стренджмен. Керанс, как вам нравится эта всеобщая серая масса?
— Чувствую себя как дома. Я уже почти на дне. Водолазная клетка висит у входа в планетарий.
Он спрыгнул на мягкую глину, покрывавшую дно, и приземлился у покрытого моллюсками фонарного столба. Свободной походкой, преодолевая сопротивление воды, он медленно побрел сквозь густую тину, которая поднималась от его башмаков, как облачка газа. Справа от него возвышалась смутная линия фасадов, ограниченная тротуаром, едва угадываемым под мягкими дюнами ила, возвышавшимися около них и доходившими до окон первого этажа. В промежутках между зданиями илистые склоны достигали двадцати футов высоты, и ограждающие решетки спускались в них, как стальные прутья в воротах древних крепостей. Большинство окон было разбито и завалено обломками досок и мебели, переплетенными водорослями.
Водолазная клетка медленно раскачивалась на тросе в пяти футах над улицей, позволяя разглядеть набор ножовок и гаечных ключей, прикрепленный к ее полу. Керанс приблизился ко входу в здание, таща за собой веревку и шланг и спотыкаясь, когда они сильно натягивались.
Прямо перед ним, как гигантский подводный замок, возвышалась белая громада планетария, освещенная солнечными лучами, доходящими до поверхности воды. Стальные перегородки у входа были разобраны предыдущими водолазами, и он легко нашел полукруглую дверь. Войдя внутрь, он внимательно осмотрел вестибюль и пошел по лестнице, ведущей на антресоли… Металлические перила и хромированные стенные панели заржавели, но, в общем, интерьер планетария, защищенный баррикадами от растительной и животной жизни лагуны, выглядел совершенно нетронутым, таким же чистым и непотускневшим, как и в тот день, когда была прорвана последняя плотина.
Пройдя киоск, в котором когда-то продавали билеты, Керанс медленно поднялся на антресоли и остановился, чтобы прочесть надписи на дверях комнат, блестящие буквы которых отражали свет. Круглый коридор вел вокруг аудитории. Лампа в шлеме посылала бледный конус света вниз, в темную воду. В надежде, что когда-нибудь дамбы будут восстановлены, администрация планетария соорудила второй ряд заграждений вокруг аудитории, снабдив их поперечными распорками, закрытыми на висячие замки, которые теперь совершенно проржавели.
Сверху, на крайней правой плите второй перегородки, находилось сделанное ломом отверстие, которое позволяло заглянуть в аудиторию. Слишком утомленный давлением воды на грудь и живот, Керанс ограничился коротким взглядом внутрь при свете, приникавшем через щели в куполе.
Возвращаясь, чтобы взять в водолазной клетке ножовку, он заметил небольшую боковую лесенку, заканчивавшуюся вверху дверью. Там могла быть либо проекционная, либо кабинет администратора. Ухватившись за перила, он начал медленно подниматься по скользким ступеням. Дверь оказалась закрытой, но он нажал плечом, и створки разошлись.
Остановившись, чтобы распутать шланг, Керанс прислушался к шуму в ушах. Ритм заметно изменился: очевидно, новая пара операторов принялась за работу на насосах. Теперь они работали медленно, и давление воздуха уменьшилось. Почему-то Керанс ощутил легкую тревогу Хотя он отлично ощущал злобу и недоброжелательность Стренджмена, он почему-то был уверен, что тот не попытается покончить с ним таким грубым методом, как прекратить снабжать воздухом. Кроме того, на палубе рядом находились Беатриса и Бодкин, и хотя Риггс и его люди уже удалились на тысячи миль от здешних мест, всегда существовала возможность, что какой-нибудь специальный правительственный отряд вновь посетит лагуну. Если только он не убьет Беатрису и Бодкина, что казалось невероятным по целому ряду причин (Стренджмен подозревал, что они слишком много знают о городе, который он обшаривал), смерть Керанса принесет больше беспокойства, чем выгоды.