тражаясь от поверхности лагуны, уже просунул свои пальцы в затененную комнату, как хищное золотое чудовище.
С внезапным приступом раздражения он заметил, что забыл перед сном выключить стоявший у постели вентилятор. В последние дни он засыпал неожиданно в самые неподходящие моменты, например, сидя на кровати и снимая башмаки. Стремясь сэкономить горючее, он отказался от особой спальни и переместил тяжелую кровать в гостиную, но там ему так плохо спалось, что вскоре он вынужден был вернуть кровать обратно.
— Керанс!..
В коридоре раздался голос Стренджмена. Роберт лениво направился в ванную, намереваясь сполоснуть лицо, прежде чем гость успеет подняться наверх.
Бросив шлем на пол, вошедший извлек из сумки графин с горячим черным кофе и сушеные орешки, позеленевшие от возраста.
— Подарок для вас. — Он с дружелюбной улыбкой посмотрел в тусклые глаза биолога. — Как дела в далеком прошлом?
Керанс сел на край постели, ожидая, пока утихнет барабанный бой призрачных джунглей в его мозгу. Тени снов пронизывали реальность вокруг него.
— Что привело вас сюда? — равнодушно спросил он.
Лицо капитана приобрело выражение глубокой иронии.
— Керанс, вы мне нравитесь. Вы все забыли. — Он снял с кондиционера какую-то книгу, улыбаясь хозяину дома. — Конечно, у меня есть причины — я хочу пригласить вас поужинать со мной сегодня вечером. Не трясите головой. Я пришел к вам, и вы должны ответить мне визитом на визит. Беатриса и старый Бодкин тоже будут, мы отлично проведем время — фейерверк, угощение и — сюрприз.
— Какой сюрприз?
— Увидите. Нечто действительно захватывающее, поверьте мне, я никогда не делаю ничего наполовину. Если мне понадобится, я заставлю крокодилов танцевать на кончиках своих хвостов. — Он торжественно кивнул. — Керанс, вы выглядите подавленным. Для вас будет полезным отвлечься, это остановит вашу безумную машину времени. — Настроение его изменилось, он стал глубокомысленным и рассеянным: — Я не собираюсь подшучивать над вами, Роберт, я не выдержал бы и десятой доли ответственности, которую вы несете на своих плечах. Взять хотя бы это трагическое одиночество в триасовых болотах. — Он раскрыл книгу — это были стихи Денна — и наугад прочел строку: «Мир в этом мире, где каждый — остров, в самом себе плывущий сквозь океаны…»
Наполовину убежденный, что его дурачат, Керанс спросил:
— Как идут поиски сокровищ? Нашли что-нибудь новенькое?
— Не очень хорошо. Город находится слишком далеко на севере, чтобы в нем оставили что-нибудь ценное. Но несколько интересных вещей мы обнаружили. Увидите вечером.
Керанс колебался, сомневаясь, хватит ли у него энергии для разговора с Беатрисой и доктором Бодкиным — он не видел их с момента своего неудачного погружения, хотя знал, что каждый вечер Стренджмен на своем гидроплане направляется к дому Беатрисы (какого успеха он добился, Керанс мог лишь гадать, но его замечания типа «женщины похожи на пауков, которые поджидают вас, и ткут свою паутину» или «она предпочитала говорить о вас, Роберт» убеждали его, что Стренджмен ничего не достиг).
Однако теперь особое выражение его лица и необычные интонации свидетельствовали о том, что присутствие Керанса было обязательным и что отказаться ему не позволят. Капитан следил за ним, ожидая ответа.
— Слишком краткое объяснение, Стренджмен.
— Мне очень жаль, Керанс, но если бы мы знали друг друга лучше, я уверен, что вы бы не колебались. А сейчас положитесь на мою маниакально-депрессивную личность. Мне нравятся необычные поступки.
Хозяин дома разыскал две позолоченные фарфоровые чашки и наполнил их из графина. «Знали друг друга лучше, — повторил он про себя иронически. — Будь я проклят, если я вообще о вас знаю что-нибудь, Стренджмен». Блуждающий по лагунам, как преступный дух затонувшего города, апофеоз его бессмысленной жестокости и грубости, капитан одновременно был и полуграбителем, и полудьяволом. Однако он играл определенную положительную роль, держа перед Керансом предупреждающее зеркало и сообщая ему, какую жизнь он выбирает. Это и что-то еще привязывало их друг к другу, иначе Роберт давно оставил бы лагуну и отправился куда-нибудь на юг.
— Я полагаю, что это не прощальный праздник? — спросил он капитана. — Вы не собираетесь покинуть нас?
— Конечно, конечно, нет, — возразил гость. — Мы еще только прибыли. Ибо, — глубокомысленно добавил он, — куда же нам идти? Ведь больше ничего не осталось. Иногда, должен вам признаться, я чувствую себя, как финикийский мореплаватель на краю света. Вероятно, это и есть наша настоящая роль, не правда ли?
«… И подводное теченье
тихо смыло его кости.
И вставая, забывал он
возраст свой, но помнил юность,
и опять на дно ложился,
закружив в водовороте…»
Посетитель продолжал надоедать Керансу, пока тот не принял приглашения, а затем, торжествуя, удалился. Роберт прикончил кофе в графине и принялся закрывать венецианские стекла, в которые било яркое солнце.
Снаружи, в его кресле на веранде, уселся белый ворон и смотрел на него каменными глазами, ожидая, что произойдет.
Плывя по лагуне вечером к пароходу, Керанс размышлял над тем, что за сюрприз приготовил ему Стренджмен. Он надеялся, что это не будет искусно подготовленный розыгрыш. Усилия, которые понадобились ему для бритья и надевания белого обеденного пиджака, очень утомили его.
По всей лагуне были заметны следы приготовлений. Пароход стоял на якоре в пятидесяти ярдах от берега и был украшен новыми навесами и цветными лампами, а два катера методично прочесывали лагуну, выгоняя из нее аллигаторов.
Керанс указал на большого каймана, боровшегося с людьми, вооруженными множеством багров, и спросил Великого Цезаря:
— Что в сегодняшнем меню — жареные аллигаторы?
Гигантский горбатый мулат, стоявший на носу катера, неопределенно пожал плечами.
— Капитан дает сегодня вечером большое представление, мистер Керанс, действительно большое. Увидите.
Роберт встал со своего сидения и подошел к борту.
— Великий Цезарь, давно ли вы его знаете?
— Очень давно, мистер Керанс. Лет десять, может, двенадцать.
— Он очень странный человек, — продолжал биолог, — его настроение меняется так быстро. Должно быть, вы и сами заметили это. Иногда он пугает меня.
Огромный мулат улыбнулся.
— Вы правы, мистер Керанс, — заметил он с хихиканьем. — Вы совершенно правы.
Но прежде чем Керанс смог задать следующий вопрос, их окликнули в мегафон с борта парохода.
Стренджмен встречал каждого из гостей по мере их прибытия на верхних ступеньках трапа. Он был в хорошем настроении и одобрительными восклицаниями встретил появление Беатрисы. Сейчас на ней было длинное парчовое синее бальное платье, а лазурная краска вокруг глаз делала ее похожей на необычную райскую птицу. Даже Бодкин сделал уступку этикету, подравняв свою косматую бороду, надев старый респектабельный жакет и повязав вокруг шеи платок вместо галстука. Но, как и Керанс, он казался погруженным в себя и участвовал в разговоре за ужином совершенно автоматически.
Стренджмен, казалось, не замечал этого, или, если и заметил, то никак не отреагировал, ибо был очень занят. Какими бы ни были его мотивы, он пошел на значительные хлопоты для устройства этого приема. Над палубой натянули белый навес, похожий на парус: он легко поднимался, давая возможность хорошо разглядеть лагуну и берег. Большой круглый обеденный стол поставили у перил, вокруг него разместив низкие диваны в египетском стиле, отделанные позолотой и слоновой костью. На яркую скатерть выставили множество непарных, но ярких золотых и серебряных тарелок, среди которых расставили бокалы из золоченой бронзы.
В припадке расточительности Стренджмен опустошил свой склад — несколько почерневших бронзовых статуй стояли у стола, держа подносы с фруктами и цветами, а к трубе была прислонена огромная картина школы Тинторетто. Называлась она «Свадьба Эсфири и царя Ксеркса». Написанная на фоне венецианских каналов и дворцов, вместе с украшениями и костюмами шестнадцатого века она казалась более похожей на «Свадьбу Нептуна и Минервы», и было ясно, на что намекал капитан, поместив ее сюда. Царь Ксеркс, хитрый пожилой венецианский дож с клювообразным носом, казался полностью прирученным скромной черноволосой Эсфирью, которая имела отдаленное, но несомненное сходство с Беатрисой. Рассматривая картину, на которой были изображены сотни гостей, приглашенных на свадьбу, Керанс внезапно заметил знакомый профиль — резкое жесткое лицо Стренджмена в наряде члена совета Девяти, но, когда он подошел ближе, сходство исчезло.
Свадебная церемония проходила на борту корабля, пришвартованного к дворцу дожей. Кроме сходства обстановки, подчеркнутого двумя лагунами и выступающими из воды зданиями, похожи были и персонажи — команда Стренджмена, казалось, только что спустилась с картины, на которой хватало драгоценностей, рабов и гондольеро.
Прихлебывая коктейль, Керанс сказал Беатрисе:
— Видите себя на картине, Беа? Очевидно, Стренджмен надеется, что вы поступите с Нептуном так же, как Эсфирь с Ксерксом.
— Верно, Керанс! — К ним подошел капитан. — Вы угадали точно. — Он поклонился Беатрисе. — Я надеюсь, вы принимаете этот комплимент, дорогая?
— Я польщена, Стренджмен. — Беатриса подошла к картине, затем повернулась, сверкнув парчой платья, и встала у перил, глядя в воду. — Но я не уверена, что хочу видеть себя в этой роли.
— Но вы будете в ней, мисс Далл, неизбежно. — Капитан жестом указал стюарду на Бодкина, сидевшего в задумчивости в углу, потом схватил Керанса за плечо. — Верьте мне, доктор, скоро вы увидите мой сюрприз…
— Хорошо. Но хватит ли мне терпения, Стренджмен?
— Неужели после тридцати миллионов лет ожидания вы не сможете подождать пяти минут? Я скоро верну вас в настоящее.
В продолжение ужина хозяин вечера наблюдал за последовательностью смены вин, время от времени совещаясь о чем-то с Адмиралом. Когда принесли последнюю порцию бренди, Стренджмен сел со всеми за стол и подмигнул Керансу. Два катера в это время отплыли в дальний конец лагуны и там скрылись в узком заливе, а третий занял позицию в центре, и с его палубы взлетели огни фейерверка.