единился…»
— Бог ты мой! — она беззаботно смеялась, щеки раскраснелись от пары немаленьких бокалов. — И это все — всерьез? Подлинное?
— Я же сказал, — кивнул Мазур. — Было дело… Итак. «Солеварен соликамских заводчик Строганов Семка совсем от рук отбился. Над девкой заводской Глафирой изгалялся, а как по старости своей и слабости мужской дела до конца довести не сподобился — набил ей естество солью и отпустил с миром, отчего девка оная трое суток в Каме-реке отмывалась. В город Санкт-Питербурх приехав, разгулялся окончательно, ночь афинскую устроил с дебошем и убивством непотребным, чем привел жителей в великое изумление. Оштрафован полицмейстером на пять тысяч рублей. Указываю: Демидову Никитке и Строганову Семке год мне на глаза не показываться, а ежели они исправления своего за сей год не покажут и на пользу государства Российского во всю мочь работать не станут — все животы их и имущество отписаны будут в казну незамедлительно…» — Он перевел дух и глотнул шампанского.
— Ну и как, исправились? — отсмеявшись, спросила Джен.
— Да нет, насколько мне известно, — сказал Мазур. — Хулиганить стали потише, вот и весь результат… А потом император умер и надзирать стало некому, так что…
Осекся. Джен с потемневшим лицом смотрела поверх его плеча так, словно узрела ползущего по стене паука размером с кулак. Мазур невольно положил руку на кобуру, но тут же вспомнил, что за спиной у него только стена и телевизор с выключенным звуком. Обернулся. Ага, программа «Время». На фоне американского флага и бодрых лозунгов беззвучно ораторствует обаятельный седовласый субъект, рядом, улыбаясь во весь рот, стоит не менее обаятельный, вот только не седой, гораздо моложе. Рядом с ними две очаровательные дамы, а вокруг бушует развеселая толпа…
— Рэмпол? — спросил он.
— Седой, — кивнула Джен. — Второй — Дреймен…
— Тварь такая, — жизнерадостно сказал Мазур. — Ничего, мы…
Тук-тук, тук-тук-тук!
Мазур, не рассуждая, прянул к двери, что твой леопард. Обернулся, перебросил Джен пистолет, она поймала иссиня-черную игрушку на лету, отпрянула к стене.
— Кто? — спросил Мазур.
— Я, Эля…
— Ну, сейчас… — ответил он нарочито раздраженно.
Прислушался. Вроде бы не слышно ни движения в коридоре, ни голосов… Чуть приоткрыл дверь, готовый ко всему.
Нет, она одна, в коридоре никого больше…
— Что, неужели нарисовался, козел? — спросил Мазур.
— Ага, — она энергично закивала. — Высокий такой, в кожаном пальто, лоб с залысинами?
— Он, гад, — сказал Мазур.
— Подъехал на вишневой «девятке», с ним еще двое, и в машине один остался… Вас обоих обрисовал в точности, так на месте ногами и перебирает, не терпится ему… Ой, я боюсь даже… у него пушки, случайно, нет? Еще палить начнет…
— Не начнет, — успокаивающе сказал Мазур.
— Никакой он не мафиози, успокойтесь, — так, строит из себя, пока жареный петух не клюнет… Расспрашивал?
— Ага. Танька его отшила, так он до сих пор по вестибюлю круги делает… И эти с ним, смотрят волками…
Мазур не глядя протянул руку и вытащил из кармана висевшей рядом с дверью куртки пачку пятидесяток. Не считая, отделил половину, сунул девчонке в руку:
— Эля, а нельзя попросить кого-нибудь из мальчиков, чтобы ему самую малость чавку начистили?
— Ой, да за такие бабки… — она мысленно прикинула сумму и мысленно же, по лицу видно, решила отначить половину. — Сейчас схожу в кабак, парни его живо выкинут…
— И чтобы мордой по асфальту, а? — мстительно сказал Мазур. — Чтоб не вынюхивал, педик…
— А он еще и педик?!
— От нормального дама с любовником по гостиницам не пряталась бы… — сказал Мазур. — Значит, заметано?
— Да моментом! Еще и охранника подпишем… Вы не беспокойтесь, сидите тут, как за каменной стеной, а в одиннадцать Колян за вами подскочит… — улыбнулась, наспех зацокала каблучками по коридору.
Захлопнув дверь и повернув ключ на два оборота, Мазур сказал:
— Все. Уходим, — сорвал телефонную трубку, накрутил «02», успев помолиться богу, чтобы номер не оказался занятым. — Але, дежурный? Это охрана, из «Центральной». У нас тут буянит один шибко из себя деловой, ревнивый муж, что ли, орет, будто застукал жену с кем-то, сейчас гранату в номер кинет… А у него и точно граната, показал, гад, и опять спрятал… Да откуда я знаю, макет там или настоящая, проверять на себе, что ли? Высокий такой, в кожане, с ним еще парочка, на вишневой «девятке», номер я отсюда вижу… ага, М 563 ХЯТ… вы там в темпе подъезжайте, а то они тут натворят дел, гранатометчики хреновы…
Бросил трубку на рычаг, благословляя свой инстинкт, отчего-то велевший все это время таскать в кармане гранату — про запас, на всякий случай…
Джен уже стояла одетая, с его пистолетом в руке. Мазур кивком показал ей на выключатель. Свет погас везде, кроме ванной, — и его было достаточно. Держа банку над ванной, Мазур одним ударом отсек от нее верхнюю треть и ухитрился при этом не забрызгаться хлынувшим пивом. Размотал колечко толстой лески, велел:
— Бутылки сюда! Живо!
Остановился на миг в нелепой позе, собравшись одновременно двигаться в двух разных направлениях. И все же подскочил сначала к окну, почти бесшумно распахнул первую раму, открыл шпингалеты второй, предварительно как следует пошуровав лезвием ножа между подоконником и створками, чтобы легче открылось потом. Окна, конечно же, были не заклеены на зиму — когда это в наших гостиницах простирали заботу о постояльцах столь далеко?
Свалка в вестибюле будет та еще. Ребятки постараются добросовестно отработать немалые денежки. Но «ревнивый муж» и его спутники, несомненно, быстренько поймут, в чем дело, и начнут махать жуткими удостоверениями. Предположим, это им поначалу не особенно и поможет — однако рано или поздно добьются своего. Скоренько расколют и Таньку, и Эльку. «Вас обоих обрисовал в точности». Еще бы… Ладно, будем надеяться, что милиция подкатит вовремя и добавит переполоху…
Но быстро же прикатили! Вычислили или в гостинице еще со старых времен остались стукачи? Черт, какая разница…
Сноровисто и быстро сделал «натяжку» — граната с выдернутой чекой покоится в банке, примотанной к ножке тумбочки у двери в ванную, вокруг расставлены закупоренные бутылки шампанского, вся эта машинерия связана с дверной ручкой. Когда выломают дверь — хватит и грому, и звону, и летящих осколков стекла…
Для безвинного гостиничного персонала нет ни малейшей опасности — даже самый неопытный оперативник в такой ситуации кинется вышибать дверь самолично, персонал моментально (и справедливо) будет заподозрен в сговоре с беглецами и отстранен от любых действий…
Приблизил лицо к холодному стеклу. Окна выходят на задворки гостиницы — кухня-пристроечка к главному зданию, гаражи, огромные мусорные баки… А отчего это худая бродячая собака вдруг встрепенулась, поджалась, уставилась в сторону?
Но выбора не было. Мазур распахнул створку, вскочил с ногами на кресло. До земли было метра два — первый этаж невысокий… Вроде тихо…
— Давай! — мотнул он подбородком.
Джен, не колеблясь, вскочила на кресло, встала коленкой на подоконник. В лицо ударила вечерняя прохлада. Спрыгнула во двор, присела, но тут же выпрямилась, обернулась к нему.
Мазур, аккуратненько перенеся ногу через подоконник, прыгнул следом. Во дворе было темновато, большинство выходивших в него окон не горели. Он забрал у Джен пистолет, опустил руку, прижав глушитель к колену, повернулся к зданию левым боком — кто-то уже приплюснул любопытную физиономию к окну первого этажа, но свет в комнате погасить не догадался, и оттого, ручаться можно, ничего не видел. Ох ты, да он же еле тепленький… Порядок.
Несколько секунд он чутко прислушивался, махнул Джен, и они направились заранее присмотренной дорожкой, мимо мусорных баков, к гаражам, откуда без проблем могли попасть во дворы прилегающих домов. Собака шарахнулась — но не от них…
Из-за гаража выдвинулась темная фигура — на уровне пояса тускло сверкнул вороненый металл — окликнула, еще без уверенности, подчиняясь рефлексу гончей:
— Эй, там! А ну-ка, сюда…
Мазур нажал на курок. Фигура подломилась в коленках, застыла, потом невероятно медленно рухнула на усыпанный кухонными отбросами асфальт. Какую-то долю секунды Мазур пребывал в жуткой растерянности — что, если все же случайный прохожий? Но когда на асфальт со стуком упал «Макаров», отбросил всякие сомнения. Подтолкнул Джен, и они бросились мимо гаражей.
Двор, в дощатой беседке брякает гитара, светятся огоньки сигарет, кто-то заухал вслед:
— Ат-тю-тю-тю! Лови, держи!
И несколько молодых пьяных голосов жизнерадостно заржали. Они пробежали мимо, завернули за угол.
— Стоп, — сказал Мазур. — Не беги…
Дальше была одна из центральных улиц.
Ярко светят уличные фонари, прохожих еще немало… Они двинулись к недалекой автостоянке, стараясь не выделяться излишней поспешностью. Сзади заливисто взвыла сирена. Мазур напрягся.
Две бело-синие милицейские машины — впереди уазик, за ним «жигули» — промчались в сторону гостиницы, завывая и озаряя все вокруг мельтешением мертвенно-синих вспышек проблесковых маячков. «Вперед, ребята, вперед!» — мысленно поторопил их Мазур.
На стоянке была тишь, гладь да божья благодать. Мазур поднялся по деревянной лесенке к будке сторожа, подал квиток и документы на машину — которые ему тут же вернули вместе с ключами. Джен стояла у «семерки», зачем-то приложив руку к правому карману куртки, словно пыталась помешать выскочить оттуда какому-то зверьку.
— Что такое? — спросил он, отпирая дверцу.
— Рация пищит… — шепотом сказала она.
— Ага, — сказал Мазур. — Вспомнили, наконец, о подельничке… — Взял у нее рацию, воровато оглянулся на будку сторожа, присел на корточки, делая вид, что осматривает покрышку. И сунул рацию под стоявшую рядом «Ниву». — Ну, пусть себе пищит. Интересно бы послушать, о чем они там болтают, но нам это вряд ли чем-то поможет. Садись.
Распахнул перед ней дверцу, стал обходить машину со стороны капота…