гаться нельзя даже на генералов. Попробуйте представить себя на месте человека, владеющего таким секретом…
– Я понимаю, мне теперь конец, – сказала Джен почти без выражения. – Вы же обязательно ухватитесь за эту информацию, как любой на вашем месте, будете выбивать из меня имена и детали…
– Не хнычь, – задумчиво сказал Мазур. – У меня, понимаешь ли, нет приказа вылавливать «гномов», и я вовсе не обязан указывать в рапорте содержание всех посторонних разговоров…
– Правда? Врешь ведь… Потом обязательно продашь…
– Сколько в тебе оптимизма… – сказал Мазур. – Скажи-ка лучше, не врешь насчет ФБР? Может, это очередное прикрытие? – Ничего подобного, – запротестовала она. – Я – специальный агент ФБР, даже имя настоящее. Надо же мне было хорошо себя показать в этой истории с кассетами…
– Которыми?
– Опять-таки видео, – сказала она. – Два месяца назад. В Штаты ввозили из Швеции партии так называемого «зооделикатеса» – женщины трахаются с собаками и конями, мужики – со свиньями, с коровами… В общем, по некоторым признакам это попадало в категорию «федеральных преступлений» – не столько содержимое кассет, сколько методы и пути нелегального ввоза. Я отлично справилась, правда. Вот и поручили это задание, по прецеденту. Никто ведь не ждал особых неожиданностей, предполагалось, я просто буду присматривать за нашими мальчиками… ФБР знает о вашей совместной операции, но она, в принципе, руководство устраивает – лишь бы были твердые гарантии, что Дреймен ни за что не обоснуется в Белом Доме в каком бы то ни было качестве…
– Интересные мы с тобой типы, – задумчиво сказал Мазур. – Такую бомбу в рюкзаке тащим… Может, махнем на все рукой и загоним по весу бриллиантов? Тебе определенно пойдет, если фунта два бриллиантов будет сверкать, где только удастся прицепить…
– Не надо. Не хочу я таких бриллиантов. Страна покатится неизвестно куда…
– Ладно уж, патриотка, – сказал Мазур. – Я шучу.
– Ты правда не будешь меня закладывать?
– Насчет правды… – протянул он. – Знаешь, будь мне лет на пятнадцать поменьше, я бы тебя с удовольствием заложил и считал бы, что исполняю свой долг. А сейчас я старый.
– Ну уж…
– Не в том смысле. Служака старый, вот что. С возрастом понимаешь, что приказы всегда следует исполнять от и до. И не более того. Иначе получаются сплошные неприятности и огорчения. Нет у меня прямого приказа тебя раскалывать – отсюда и будем танцевать…
Он не кривил душой. С возрастом то ли умнеешь, то ли становишься ленив – в специфическом смысле. Ни к чему преподносить Глаголеву еще и этот секрет. Во-первых, Глаголев – чужой генерал, во-вторых, есть секреты, которые изначально следует закапывать поглубже. Нет гарантии, что тайна «гнома» не попадет к тем, кто и так нахапал выше крыши. Он знал достаточно, чтобы понимать: пинок по финансовой системе США вызовет реакцию во всем мире – с непредсказуемыми последствиями…
– А условия какие-нибудь с твоей стороны будут? – спросила Джен.
– А как же. Прямо здесь, под деревом. Нежно и обстоятельно.
– Я так не могу, правда. Ты нормальный мужик, но я не привыкла этак вот расплачиваться…
– Что, секрет «гнома» этого не стоит?
– Ты настроен…
– Да ладно, – сказал Мазур. – Это я развлекаюсь от скуки, для скоротания пути. Приятно хоть немного побыть джентльменом. Да и немного жаль тебя, бедолагу: даже если и наградят за эту операцию чем-нибудь круглым и блестящим, на груди носить, в отличие от военных, все равно не сможешь… [12]
– Жалеть женщину – это мужской расизм…
– Эк тебя замкнуло, – покрутил головой Мазур. – Я тебя жалею, как младшего боевого товарища, устраивает? Плох тот полковник, что не жалеет юных лейтенантов… Вот только пистолетик не отдам, не проси. Не из недоверия, а оттого, что в данных условиях твоя игрушка совершенно бесполезна. Это тебе не с наркоманами на улице перестреливаться… А вообще, что-то мы разленились. О деле забыли.
Он достал приемник и прижал его к уху, не останавливаясь. Ничего особенного не услышал – атмосферные разряды, шорохи и трески. На пределе слышимости, правда, комариным звоном слышались голоса далеких радистов, но ни слова разобрать не удавалось. Не выключая приемника, выведя громкость на максимум, Мазур сунул его в нагрудный карман.
– Нам далеко идти?
– Пустяки, – сказал Мазур. – Километров триста.
– Километр – это сколько?
– Ну, боевая подруга, ты меня умиляешь… Километр ровно на шестьсот метров короче вашей мили, так что не столь уж жуткое расстояние… Потом пойдут населенные пункты. И вот тут-то для нас и начнется веселая жизнь… Нет, вон туда, – Мазур легонько повернул ее, взяв за плечи. – На ту горку. Осмотримся. Машинка уверяет, что здесь полно болот, да я и сам помню. И, кроме того, радиопереговоры идут относительно близко от нас, что мне не нравится… И, наконец, пора на ночлег определяться. Через часок эта проблема во всей красе встанет.
– А зверей здесь много?
– Звери нынче сытые, – сказал Мазур. – Главное, береги ноги, если подвернешь ногу или сломаешь – конец…
– Что с тобой? У тебя вдруг лицо изменилось, словно привидение увидел…
– Так, разные воспоминания, – медленно сказал он, чувствуя, как лицо становится застывшей маской. – Смотри-ка, под ногами определенно хлюпает, а дождя тут не было. Точно, болото…
– Это опасно?
– Есть болото, а есть трясина. Опасна именно трясина. В болоте, если не особенно глубокое, разве что перемажешься, как черт… Хотя и в болотах есть поганые местечки… Тихо!
Он приостановился, поднес приемник к уху. Нет, не послышалось:
– …расчетную точку, – пищал далекий голосок. – Выброска десанта начнется по графику.
– …в подтверждение всех прежних приказов… на поражение…
– Ну вот и дождались, – сказал Мазур. – Они не так уж и далеко. И не похоже, чтобы собирались брать в плен. Уж извини, но тут не до сладких колыбельных. Попадемся – обоим крышка.
– Я понимаю…
– Ну вот, тогда дыши, как прикажу, и никак иначе…
Сверху ему открылась местность, только что виденная на экране процессора – в виде зеленых и синих изогнутых линий и скопища красных черточек, обрамленных цифрами и соответствующими значками. Левее, ближе к северу, начинаются болота. Вернее, заболоченная тайга. К югу, правее от избранного Мазуром маршрута, прогалин и лугов было гораздо больше…
И над одной из прогалин как раз зависали в четком строю несколько крохотных вертолетов, опустившихся совсем низко над тускло-желтой равниной, над зарослями жухлой невысокой травы. Мазур рывком поднял к глазам бинокль.
Пять машин – а дальше, у самого горизонта, видны еще вертушки, крохотные даже в окулярах его неслабого бинокля. Все как на подбор – транспортные. На траву из зависших в полуметре, не более, от земли машин цепочками выскакивают фигуры в камуфляже. Впрочем, не только в камуфляже – среди них там и сям виднеются марсианские силуэты в мешковатых комбинезонах противохимической защиты – куклуксклановские капюшоны, круглые очки, – разворачиваясь в шеренгу с похвальной выучкой, овчарки натягивают поводки, стелясь в азарте над землей длинными прыжками, без труда можно определить офицеров, энергично жестикулирующих, растягивающих длиннющую цепь пошире… Интересно, знают они, в чем дело, или им преподнесли нечто убедительно-весомое? Второе, скорее всего. Но стрелять хуже они от этого не станут, наоборот…
Черт побери, их тут не меньше батальона, а если учесть и тех, что маячат на горизонте крохотными подвижными крупинками, получается вовсе грустно… Хорошо еще, что шеренги нацеливаются на отрезок пути, давно пройденный беглецами. И все равно…
– Ходу, – сказал Мазур, беглым взглядом окинул напарницу, потом посмотрел на часы. Действие «Прилива» кончалось, на проворстве это не скажется, а вот мозги от вялости освободятся…
– Куда?
– В ту сторону, – показал он на отлогий склон. – Как себя чувствуешь, запоздалые переживания не колотят?
Она приостановилась, словно прислушивалась к себе, пожала плечами:
– Нет, в общем-то. Некогда, видимо…
– Ну и прекрасно, – сказал он нетерпеливо. – Бежим!
«Антисобакин» следовало беречь, расходовать по крошке – флакон довольно объемистый, но неизвестно, сколько им еще предстоит болтаться по тайге. Вот и выходит:
пройденный путь смотрится этаким пунктиром – к иным участкам собаки совершенно нечувствительны, а иные смогут унюхать, нельзя же рассчитывать, что чутье отшибет у всех сразу Сможет ли погоня выстроить маршрут беглецов?
Нет, рано. Но как только они определят примерное направление – жди сюрпризов. Вертолет позволил с маху переместиться на полторы сотни верст, но одновременно выдал само существование беглецов, снял все неясности. Теперь они знают: кто-то выжил после бомбежки. Быть может, сгоряча преувеличивают число уцелевших – то-то и подняли парочку батальонов, скоты…
Мазур предусмотрительно срубил две молоденьких елочки, обрубил ветки, так что получилось две палки повыше человеческого роста. Вручил одну Джен:
– Ваше копье, скво…
– Что, драться?
– Ох… – вздохнул он. – Нащупывать дорогу. Никогда не топала по болотам?
– Не приходилось…
– Прежде чем поставить ногу, прощупывай как следует. А то попадется «окошко», ухнешь туда, даже пискнуть «Боже, храни Америку!» не успеешь… Иди за мной, след в след. Провалишься – клади палку поперек.
Он тщательно замаскировал низенькие пеньки и кучку лапника мхом и старой хвоей – чтобы походило издали на муравейник. И оба двинулись в глубь болота.
Довольно скоро пятнистые штаны вымокли по колено. Холодная вода проникала в туго зашнурованные ботинки через верх – правда, вскоре она нагрелась от тела, прохлада стала привычной, не ощущалась уже. Мазур не собирался забираться далеко в болота – можно вляпаться так, что и в самом деле не вынырнешь, хотел всего лишь пройти по кромочке, чтобы оставить меж ними и погоней, если та возьмет след, широкую полосу. Да и опасно держаться на открытом месте – вдруг пошлют вертолеты?