Поднявшись в палату к Венчику, я его там не обнаружила. Да и сосед по палате у него был новый и ничего о нём не знал. Я заспешила к врачу. Ведь рано было его выписывать после такой операции. Ведь он ещё был так слаб. Да и годы у него немолодые.
Постучав к доктору и получив разрешение войти, я спросила его о моём подопечном. И он меня отругал за ненадлежащий присмотр за таким больным и сказал, что, конечно, выписывать его было рано. Он ещё не восстановился. Но Аясов Вениамин как был в пожертвованной ему пижаме, так и сбежал. Но наблюдающая за ним медсестра сказала, что спешил на похороны. Чьи — не знает. Единственное, за что доктор опасался, как бы эти похороны после этого вояжа не оказались его личными.
Вот досада! И где теперь его искать? Прибежище их разогнали. И где теперь он собрался обитать? И до выздоровления ещё надо было бы отлежаться. Похороны… Что-то сегодня день богат на эти печальные события.
Стоп! А ведь друг-то его Василий так и не объявлялся. Неужели это он? Его похороны? Следовало ожидать. Уж своих эти дружки-бомжи ни за что не бросили бы. Надо было бы раньше поискать Василия.
Сев в машину, я позвонила Андрею Мельникову, попросив взглянуть на сводки погибших. Не значится ли там Василий Порошин? Андрей тут же ответил, что был такой бомж. И обнаружили его на свалке.
Я завела мотор и поехала к Заброшке, которая являлась временным пристанищем бомжей. Может, хоть там что-то узнаю.
Заброшка — это часть города, в котором предполагалось строительство нового района. Но, как всегда бывает, что предполагается сразу, увы, исполняется не скоро. Жильцов из домов выселили, а снос и строительство пока заморозили. Поэтому у бомжей появился вариант — использовать этот район как жилища.
Я выбрала дом, из которого пахло подогретой пищей. Где еда — там и люди. И пошла на запах. Он меня привёл на второй этаж. Я отворила приоткрытую дверь и шагнула внутрь. Каково же было моё удивление, когда посреди комнаты увидела стол, полный нехитрой снеди. Но ещё больше поразили неоткрытые бутылки спиртного на столе. Около стола суетилась тётка, одетая в траур. Из-под тёмной кофты выглядывала цветастая юбка. Она обернулась ко мне, вперив в меня подозрительный взгляд.
— Даже человека в последний путь проводить не дают. У нас всё честь по чести. Что тебе надо ещё?
— День добрый! Скажите, а кого провожаете, не Василия ли?
— Его, горемычного! Уж не ты ли тоже его провожать пришла? По тебе не похоже, что с такими, как мы, знаешься!
Тётка всхлипнула и начала вытирать рукавом полившиеся из глаз слёзы.
— А где народ-то? Кто провожать-то будет?
— Ушёл недавно народ на кладбище. А меня тут приготовлять оставили. Вот ты небось думаешь, что никчемных людей и проводить некому. А Василий-то наш был не такой. Он всего лет десять назад был большим человеком, и много денег у него водилось.
— А что же с ним случилось? Почему оказался среди вас?
— А вот и случилось. Брат у него был, Гришка. Да только гадом он оказался. Пустил под откос весь бизнес его, а денюжки прибрал себе. А Ваську под суд подвёл. Что у Василия оставалось, всё ушло на судебную тяжбу. От тюрьмы его отсудили адвокаты, отделался условным сроком. Но так и оказался он тут без гроша в кармане. Но Бог есть, недолго попользовался добром брата. Застрелили его вместе с женой. И деньги прахом ушли. А поговаривали, что их малолетний сын это сделал. Но доказать ничего не смогли.
— А сына Григория не Вадимом звали?
— Кажись, так.
Как, оказывается, тесен мир. Какое у тебя, Вадюша, содержательное прошлое.
И опять я сделала философский вывод о жизни. Наше существование — как пианино: белая клавиша, чёрная клавиша… Крышка. А в данном случае у Василия — крышка гроба.
— А где же хоронят Василия?
Тетка назвала кладбище, которое находилось довольно далеко. На машине я могу успеть отыскать Венчика там. Что поделаешь! Мы в ответе за тех, кого приручили. И я поехала туда.
Подъехав к кладбищу, я быстро отыскала сторожку, где поинтересовалась сегодняшними захоронениями. Получив у сторожа инструкцию, как найти нужное место, отправилась туда.
Как и предполагала, там пока никого не было. И я начала осматриваться вокруг, прогуливаясь по дорожкам. Прошла чуть ближе к началу кладбища. И тут мой взгляд упал на заросшую могилу с помпезным памятником, на которой красовалось имя «Григорий Порошин». А рядом чуть поскромнее — «Галина Порошина».
Вот и родственнички твои, Василий. И по всей вероятности, тоже получили по заслугам от своего родного сыночка, что они, надо сказать, заслужили. Хотя надо в этом ещё мне покопаться, ведь тётка говорила, что убийство родителей сыном не было доказано. Но, видимо, Вадим к своим родителям на кладбище для покаяния не появляется. Могила хоть и богато обставлена, но сильно заросла.
И тут я увидела небольшую группу бомжей, которая шествовала мне навстречу. И среди них неуверенным шагом ступал Венчик в пожертвованной в больнице одёжке. Скоро к могиле подъехала неказистая похоронная машина с дешёвым закрытым гробом, и начались похороны.
После погребения и без того печальному и бледному Венчику стало совсем плохо. И он тихо свалился на землю. Я попросила его сопровождающих дотащить Вениамина до моей машины и повезла его снова в больницу.
Там доктора, ругаясь и чертыхаясь, приступили к его оживлению, что увенчалось успехом. Живуч всё-таки простой русский человек! Да и врачи у нас хорошие.
Через час мне разрешили посетить его на минутку. И это только для того, чтобы объяснить Венчику, что нельзя нарушать больничный режим и чем ему это грозит.
Я вошла в палату, где находился мой подшефный. Он лежал бледный и несчастный, а по его щекам бежали слезы.
— Танечка! Ангел мой! Нет моего Василия! Моего друга сердечного!
— Венчик! Успокойся! На всё воля божья! Только ты больше не бегай, иначе спасать тебя уже не придется. Лучше ответь мне на вопрос: почему вы поехали в эту злополучную деревню?
— Так это же родина Васькина! Знал бы, сам не поехал и его не пустил.
— А не знаешь, Васька с племянником своим давно виделся?
— С Вадькой-то? Этот перец часто в деревню наезжал. Но Василий его видеть не хотел. Говорил — змеёныш он.
В это время в палату вошёл врач и попросил меня выйти.
Глава 6
Я вышла из больницы, город встретил меня начинающимся дождем. Крупные капли застучали по мостовой. Листья на деревьях зашумели от сильных порывов ветра. Запахло прибитой к земле пылью, в небе зарокотали раскаты грома, разгоняя малочисленных прохожих, которые спешили укрыться от непогоды. И я заспешила в своё укрытие, которое стояло на стоянке. Но, как я ни спешила, всё равно дождик окатил меня холодными каплями до нитки. Опасаясь простудиться, я полезла за предусмотрительно приготовленным мною кофе в термосе.
Итак, первым делом еду домой. Природа внесла коррективы в мои планы, нужно переодеться. Дальше — нужно разузнать новости обо всех, кто фигурирует в деле Гаруты, в первую очередь о ставшем мне настолько «близким» и очень мной интересующимся Вадиме Порошине. И я поехала. Огромные потоки воды уже текли по дороге, создавая трудности для городского движения.
И тут я увидела знакомое лицо. Это была жена заместителя мэра. Она почти бежала по тротуару и была тоже до нитки мокрой. Но на её пути не было ни одного укрытия от дождя. Только сильно намокшие деревья сквера. И, естественно, спасением они не были.
Я остановила машину и, выглянув в окно, предложила ей сесть в машину. Она так бурно обрадовалась — и в мгновение ока оказалась в машине.
— Боже мой, вы сегодня — мой ангел-хранитель! Ужасная погода! У моей машины забарахлил двигатель, и пришлось сдать её в ремонт. Навещала в больнице мужа, а потом хотела зайти к знакомой тут, неподалёку. А тут этот дождь!
— А что с вашим мужем? И есть ли в вашей жизни хорошие новости? Ведь когда мы в последний раз виделись, вы выглядели очень огорчённой.
— К прежней жизни уже мне не вернуться. Но, слава богу, мужу удалось оправдаться и, судя по всему, тюремного срока он избежал. Нашлись нужные свидетели, которые подтвердили его невиновность. Но чего это ему стоило! Он же в больницу попал с инфарктом! А мне! Я же всю жизнь свою пересмотрела заново. И теперь в заведения типа Гаруты я ни ногой. Скоро суд. Говорят, у Гаруты новое обвинение. Вы ничего не слышали? Нет, да? Жаль. Всё-таки подлец он. Ну, а у меня теперь новый круг подруг. Конечно, с деньгами пока трудновато. Лишь бы поскорее мой Егор выздоровел. Всё наладится, я думаю.
По дороге завезла даму к подруге, где она быстро юркнула в подъезд. Ну что же, рада, что хоть у одного действующего лица этой истории жизнь налаживается.
Вернувшись домой, я села за телефон. Но в дверь опять раздался звонок. Быстро подскочив к ней, заглянула в глазок, в котором заметила метнувшуюся тень. Рывком открыла дверь, справившись с замком. На лестнице уже никого не было, только слышались удаляющиеся быстрые и лёгкие шаги внизу. А у двери опять лежал конверт. Я с письмом метнулась к окну, где был обзор моего входа в подъезд. Из подъезда вышел байкер, но, судя по походке, это была девушка. Она быстро оседлала Kawasaki Ninja, мотоцикл, который когда-то был моей несбыточной мечтой, и молнией рванула прочь.
Я села в кресло и развернула присланный конверт.
«Вновь пишу вам письмо другое,
Нужных действий от вас не дождавшись.
Не понятно вам слово простое?
А должна бы сидеть, испугавшись.
И хотя мы люди простые,
Но для действий подскажем обет,
И слова для вас не пустые —
Вы сидеть должны тихо в ответ.
А иначе, моя дорогая,
Попадёте в такой переплёт,
Отворю вам ворота я рая,
Вашим дням открываю здесь счёт.
И писать для вас я кончаю
И не требую больше ответ.
Каждый здесь для себя решает…
И другого вам выхода нет…»
Ну надо же! Не поленился, занялся стихоплётством! И мы снова перешли на «вы». Хотя скорее сочинял не он, а кто-то с его подачи. Может, и эта девушка получила задание от мерзавца. Как говорил один известный сатирик: «Неприятные телеграммы всегда приходят без опоздания». Ну да ладно, с тобой мы разберёмся.