— А, это ты опять? Что тут ходишь? Я думаю, тебе здесь без надобности.
— Нет, как раз по надобности. Что это вы тут так разбиваете?
— Раз в мусорке, значит, ничьё?
Мой взгляд сразу выхватил остатки видеокамеры наблюдения. И, безусловно, это была та самая камера с дома Малька. Не угадать её было трудно. Люберман и тут показал свою любовь к роскоши. Камера была украшена полудрагоценными камушками, которые безуспешно пыталась отбить бомжиха.
— Ты же не хочешь сесть в тюрьму за убийство? На этой камере на пленке должно быть лицо преступника, убийцы. А ты его уничтожаешь. Теперь как будешь себя оправдывать?
Бомжиха оторопела, быстро соображая и прикидывая, что делать. Бросить находку и бежать? Всё равно догонят и найдут. Или попытаться оправдаться? Правда, камушки жалко. Может, и хорошо стоят. Ну да бог с ними! И бомжиха, придя к нужному решению, протянула мне камеру:
— Бери, я ж не знала, что она нужна. А я-то, сама посмотри, кого убью? Неужели непонятно?
— Да мне-то понятно, а оперативникам нет. Ладно, давай мне, а сама уходи. Да, кстати, а ты здесь с вечера не была? Когда сюда пришла?
— Только утром! Это моё место и Петрухи. Но он сегодня и вчера не ходил сюда. Так это, я пойду, ладно?
Я взяла в руки камеру. Удивительно, но плёнка, похоже, не была тронута, даже после варварского насилия над ней. Неосторожно с вашей стороны, Вадим Григорьевич. Хотя всё же пленку надо проверить, сохранилось ли на ней что-либо.
Вернувшись в дом, я передала плёнку Володе. Он взглянул на меня удивлёнными глазами. И, как по цепочке, дальше удивился Стас:
— Боже мой, где ты её нарыла?
Я довольно и высокомерно посмотрела на них. Знай наших!
— У каждого свои секреты.
А в это время из дома уже выносили Малька с его загадочной улыбкой.
После этого мы заехали со Станиславом и Володей в отделение, где по горячим следам посмотрели плёнку, которая хоть и пострадала, но на ней был ясно виден человек с бородой, в коем явно угадывались черты нам знакомого Вадима, причём в дом он входил в шляпе. Осталось лишь найти его.
После этого мы решили пообедать и заехали в ресторан. Пожалуй, счастливые дни моей жизни продолжались. Мы шутили и смеялись, поглощая вкусный обед, который я в своей загруженной жизни часто пропускала. Но когда он подходил к концу, мне позвонили. И это был звонок от Валентины Яковлевны Антоновой.
— Татьяна, вы не могли бы сейчас ко мне приехать?
— А что случилось? Есть новости?
— Да, новости есть. Но по телефону не могу.
— Ждите, выезжаю.
Стас удивлённо смотрел на меня. И вдруг опять телефон. На этот раз его. Звонила его мама, Софья Львовна. По её взволнованному голосу я поняла, что у них тоже что-то случилось. Станислав долго слушал, а потом тоже сказал, что немедленно приедет. Оказалось, что в их доме тоже произошло ограбление. Всё содержимое сейфа было украдено. И мама Стаса только что это обнаружила и сразу начала звонить сыну и мужу. Но Фёдора Ильича вызвали в Москву по какому-то очень важному делу, и вчера он уехал. Поэтому Станислав заторопился.
— Таня, может, мы поедем сразу к моим? Может, ваша клиентка подождёт?
— Нет. Маша, её дочь, может находиться в руках у убийцы. Я не могу это отложить. Видимо, у неё произошло что-то важное, если ей пришлось мне позвонить. Ну ничего страшного, разделимся, а потом встретимся и поделимся новостями.
Что поделаешь, но Стасу пришлось со мной согласиться. Что, впрочем, он сделал с большим недовольством. И мы простились. Я взяла такси и поехала к Антоновой. А Стас на своей чёрной Mazd’е заспешил в родительский дом.
Я подъехала к дому Антоновых, и меня встретила сразу же при моём появлении открытая дверь. Меня с нетерпением ждали. Навстречу мне бежала сама Валентина Яковлевна. Вид у неё был крайне взволнованный, лицо красное от переживаний, но слезы она сдерживала. Она молча показала рукой, куда мне присесть. В её руках белел знакомый мне конверт. И она, не озаботившись даже приветствием, начала говорить:
— Сегодня, собираясь к мужу и выходя из дома, я обнаружила этот конверт. Прочтите. Естественно, я не поехала к мужу и сразу позвонила вам. Ведь моё состояние сразу же расшифровал бы мой супруг.
Я развернула письмо:
«Если хочешь увидеться с дочкой, то немедленно выпотроши весь свой сейф и привези содержимое на окраину города к Зелёному пруду. Там после спуска на дорожке будет стоять урна, всё сложишь туда. И не вздумай умничать! Всё, что находится в сейфе, мне досконально известно, до мелочи. А если обратишься в полицию, будешь получать дочь по частям».
Ну, мерзавец! Совсем распоясался! Не брезгует ничем уже!
А Антонова продолжала:
— Я попросила, пока вас не было, посмотреть по видеокамере, кто доставил письмо. Оказалось, какой-то мальчишка на велосипеде. Я так волнуюсь. Может, это всего лишь дурная шутка ребятишек? Но не думаю. Откуда такие познания, что в доме есть сейф и что-то там лежит. Ума не приложу, что делать! А моя Машенька! Пусть берут всё, но лишь бы она была жива!
Надо отдать должное — несмотря на растерянность и трагичность ситуации, Валентина Яковлевна держалась отлично. Я уже нагляделась на мамаш, которые в подобных ситуациях впадают в такую панику или в обморок, из которых их вытащить очень нелегко. Но она обладала твёрдым рассудком. Не в счёт те ситуации с депрессией по поводу мужа. Тогда алкоголь порядочно помутил ей мозги. А сегодня она положительно нравилась мне своим деятельным настроем, склонностью к анализу ситуации. Я молчала и слушала её, одновременно обдумывая план действий.
— Таня, ведь нельзя обращаться в таких случаях в полицию, чтобы заложник, господи, Маша моя не пострадала. Но что вы одна сможете сделать?
— Я не хочу вас пугать, но дела обстоят неважно. Если бы он ставил свои условия через телефон, хотя бы можно было убедиться, жива ли Маша. Но он хочет быстро провернуть свои гнусные делишки, поэтому такая форма обращения к вам. Кроме того, его можно было как-то засечь при разговоре по телефону, его местоположение. Но сейчас случай не тот. Будем надеяться, что с Машей всё благополучно. А за меня не переживайте! Подобные дела у меня не впервой. Справимся. Но для нас сейчас важнее отыскать её. Вот на этом мы и будем делать упор при передаче денег и ценностей.
А дальше мы начали паковать посылку на Зелёный пруд. Валентина Яковлевна смело предложила самой отправиться для её передачи. Хоть и опасный для неё вариант, но я отговаривать её не стала. А кроме того, она не представляла интерес для Вадима и лишний труп ему был не нужен. Но направление места передачи представляло для меня интерес. Как раз в этом месте заканчивался город, а дорога дальше вела всё в ту же заброшенную деревню, в которой, по моей догадке, мог прятаться сам преступник.
Валентина Яковлевна накапала себе успокоительных капель, выпила их и вызвала такси, а я взяла предложенную мне машину Антоновых, и мы одновременно выехали для передачи выкупа.
Погода благоприятствовала выполнению нашей миссии. Ярко светило солнце, а на небе не было ни облачка. Через пятнадцать минут я подъехала к месту назначения. Я прибыла немного раньше, чтобы осмотреться. Остановилась на расстоянии до назначенного места. Пробежав до него, затаилась среди деревьев и кустов. Но место было выбрано удачно. Вся тропинка хорошо просматривалась, и всякое движение там было мне заметно.
Вскоре появилась Валентина Яковлевна, которая поспешно, постоянно оглядываясь, шла к пруду. Она дошла до урны, которую некто заботливо поставил рядом с дорожкой. Опять торопливо оглянулась, никого не обнаружив, и уже быстрее зашагала обратно.
Я продолжала своё наблюдение, но пока было всё спокойно. Спустя минут пятнадцать на тропинке появились два рыбака с рюкзаками и удочками. Они переговаривались, похохатывали и весело шагали к пруду. И тут внимание одного привлекла урна.
— Глянь-ка, уже давно ищу такую. Хочу раколовку себе сделать. У Петьки видел. Не вещь, а находка получилась у него.
— А что там лежит, мусор?
— Не похоже… Упаковано шикарно!
— Ты смотри, а может, взрывчатка? Сейчас всё возможно!
— Кто будет такие подарки в безлюдном месте оставлять? Щас гляну!
— Я, пожалуй, отойду, а то как жахнет!
— Ну и дристун ты, Генка!
Дальше рыбак начал трудиться с нашим пакетом. Я решила пока не вмешиваться в ход событий.
— Ничё себе! Да тут бабки и драгоценности! Вот это подарочек!
Генка сразу нарисовался около друга.
— Знаешь что, Вов, мы всё-таки с тобой вместе были. Значит, делим всё пополам.
— Ага, как разворачивать, так ты в кусты, а как делить денюжки — пополам. Хорош гусь! Кто же их здесь положил? Не обернётся ли нам это неприятностями?
— Да ладно! Теперь ты очкуешь! Зато в шоколаде будем. Глянь, какие деньжищи! Даже без цацек долго в достатке будем. Моя Нинка дачу в таком месте приглядела! А там пруд рыбный. Знаешь, в Загорье! А денег не хватает. Вот и решение проблемы! Боженька, я знаю, что ты меня помнишь!
И Генка воздел свои руки к небу.
— Да стой, дурак! А вдруг это закладка «братков»?
— Да какие сейчас «братки»? Не девяностые! У них сейчас всё цивильно и открыто. В приличных местах деньги передают.
И рыбаки, подхватив урну, собрались шагать к реке.
Но тут позади них оказался амбал высокого роста с накачанными плечами и на удивление высоким голосом призвал их к ответу:
— А вам мама разве не говорила, что чужое брать нехорошо?
— А что, ваше, что ли?
— Но не ваше точно.
И тут Генка неожиданно вырвал урну у друга и рванул сквозь заросли пруда. Прыткости ему было не занимать. Следом за ним рванул поначалу растерявшийся Вова. Амбал, удивлённо хлопнув глазами, грязно выругавшись, заспешил за ними. Но бег с препятствиями — явно не его конёк. И буквально через пять минут я услышала его голос. Слава богу, слышимость на пруду была идеальной. Он говорил по телефону:
— Слышь, Вадим! Значит, так: сижу у пруда, бабка пришла, положила и ушла. Я на расстоянии сижу и смотрю. Только хотел взять подойти, а тут два перца подскочили. Взяли багаж, а в меня стрелять начали, еле схоронился. Да какие? На рыбаков похожи. А я без ствола. Да кто знал! Ты говорил: «Взять и привезти!» Так ведь договаривались? А-а-а! Ты сам приедешь? Хорошо! Жду!