Я ушел на кухню – от греха подальше. Там никакого шоу не планировалось, и должна была остаться с прошлого визита упаковка нормального чая, без модной ерунды и ванильных запахов. Нашел – за банкой с растворимым кофе без кофеина. Надеюсь, нигде не притаились безалкогольная водка и электронные сигареты. Чай успел завариться до насыщенного темно-янтарного цвета, когда сосед шарахнулся от окна вместе со шторой, в которой он с перепугу запутался. Из коридора к холодильнику прошествовала Анита, довольная, и в том же свитере.
– Я ему сообщение на стекле оставила, – улыбнулась она азартно, распахнув дверцу, целиком облепленную коллекцией магнитов со всех концов света, – чтобы ждал в гости через час!
На стол бухнулась внушительных размеров глубокая миска, прикрытая крышкой от кастрюли.
– Похоже, он планирует побег, – отметил я, наблюдая за мельтешением тени в окнах напротив.
– К нему уже выехали! Точнее – за ним. Госпожа Анна, чудесная девочка с одного узкотематического сайта. Вмиг объяснит, как себя ведут хорошие мальчики.
– А ты жаловалась, что город новый, полезных знакомств нет…
– Кажется, – Анита мстительно покосилась на буфет, – стоит начать обед с десерта!
– На десерт есть кое-что другое, – я кивнул на висящий на дверной ручке пакет.
Она тут же цапнула его, извлекла толстую папку. Не сводя с нее глаз, опустилась на соседний стул. Шелест бумаг, тихое оханье, ноль реакции на что-либо еще. Я заглянул в миску. Салат, с курицей. Ложка лежала рядом. Оказался очень даже вкусным, как и чай.
– Обалдеть, – отмерла Анита, пробежав озадаченным взглядом последние страницы. Те, что на старинном русском. – Я так и знала, так и думала! Не бывает стольких совпадений. Ой, тебе тарелку дать?
– Мне и эта нравится.
– Ладно… Не десерт, а настоящее сокровище! Невероятное исследование проделано. Связаны воедино легенды, выдержки, свидетельства… Архиву и не снилось! Почитали бы те, кто меня паникершей обзывал. – Она бережно погладила папку. – Откуда у тебя это?
– Считай анонимным пожертвованием.
Ответ ей не понравился – хмыкнула, но обошлось без лишних вопросов. Правильно, присланным сокровищам в строку отправителя не смотрят. А упоминать Хансена нигде не стоит, учитывая, чем закончились его невероятные исследования.
Анита немного посверлила задумчивым взглядом скатерть, видимо, переваривая прочитанное. Потом аккуратно сложенные листы отправились обратно в папку, а папка – в пакет. Из холодильника на стол перекочевало несколько пластиковых контейнеров и обернутая пакетом кастрюля. Узнаю меню ресторана в конце улицы. Анита извлекла из посудомоечной машины любимую розовую тарелку и, проигнорировав залежи щедро посыпанных сахарной пудрой пирогов, налегла на салат.
– Нам повезло, – вздохнула она, щелкнув пальцами по боку опустевшей тарелки, – что заграничная сущность наконец постояльца нашей клиники выбрала. За особыми пациентами следят внимательно, быстро засекли, как эта очнулась. Вкатили ей успокоительного и прочего, прежде чем воспользовалась своим ментальным внушением, вырубанием, или что она там еще умеет. Увезли туда, где точно никому не навредит. Но с медикаментами перестарались… Девушка и так в полуобморочном состоянии была. Очевидно, вселение – ритуал не из легких. Говорят, в лучшем случае к вечеру в себя придет.
То же самое во вчерашнем срочном отчете из русского филиала прочел. Первый официально подтвержденный случай возвращения канувшего в ловушке эспера. С учетом последних новостей о жителях ментального дна переполох в главном офисе поднялся знатный. Маэва угомонилась, только когда сказал, что лично съезжу и разберусь.
– Это не все, – поделилась Анита. – Был еще один. Мать его – упертая особа, сына в клинику не отдала, сколько ни уговаривали. На прошлой неделе звонила в скорую и уверяла, что он очнулся. Пока доехали, скончался. Явно попытка вселения, но неудачная. Энергетический фон в доме был дико тяжелый. Я эту гадость ни с чем не спутаю, после фокусов Сони Максимовой. Кстати, о ней! Через улицу от клиники, куда ее определили, на днях странное случилось. Собака ни с того ни сего загрызла хозяина и совсем свихнулась – никого к телу не подпускала. Усыпили. Домашние утверждали, что на редкость спокойная была! Думаю, наш клиент отличился.
– Зачем им рядом с ней бродить?
Вряд ли соскучились.
– Я спросила, – сообщила Анита мрачно. – Соня ответила, что четверо ее отпускать не хотели, и долго выясняла, легко ли в клинику пробраться. Она их сама боится.
– А тот пятый ее отпустил по доброте душевной?
– У них сделка была. Соня ищет того, кто в прошлом Вестников не убивал, а приручить в своих целях пытался. Сдает имя, ей взамен – свободу.
– Недружный коллектив, – обозначился первый плюс. – В отчете этого не было.
– Там далеко не все есть, – хитро улыбнулась она и с наигранной серьезностью добавила: – Нехорошо в служебные документы всякие сплетни включать…
Представляю, каким пугающим был бы полный отчет. По объему.
– У меня обо всех пятерых файл составлен, – Анита сыто откинулась на спинку стула. – С именами, описаниями, пристрастиями и всем-всем-всем, что удалось выяснить.
– Покажешь, пригодится.
Всегда лучше знать, с кем имеешь дело. Хотя бы примерно.
Наглухо зашторенные окна соседа погрузились в темноту, в кармане зазвонил телефон. Шульц, наверняка с дежурным отчетом. Стойкая у него нелюбовь к электронной почте. Анита сердито покосилась на дисплей, вскочила с места и принялась убирать со стола. Если можно так назвать метание в холодильник контейнеров снарядами и дерганое оттирание практически чистого чайника в раковине. Ее непосредственный начальник, как обычно, не был краток: вывалил тонну общих слов о клиниках, партнерах и успешном сотрудничестве с полицией, уверяя, что в филиале все под контролем и вообще замечательно. По делу – лишь то, что о пробуждении псевдо-Белоснежки знает ограниченный круг лиц, и без спросу к ней не сунутся. Из наших не то чтобы кто-то жаждет соваться, а родственники ею не интересуются, друзья не навещают. Повесив трубку, я остался убежден – замечательного мало. Анита зло натирала крышку от чайника, вылив не меньше половины средства для мытья посуды. Пена поднималась до потолка, убойно пахло ванилью. Это месть, не иначе.
– Давай, – я отложил телефон, – выкладывай, в чем проблема.
– В том, что Шульц идиот! – Она плюхнула крышку в воду, брызги пены полетели во все стороны. – Я тут год к каждому подход ищу, улыбаюсь. Слова подбираю, углы сглаживаю. А он что творит? Лезет ко всем подряд, предупреждения лепит, не спрашивая кураторов. Причем внезапно! Давно я себя давно такой дурой не чувствовала, как на прошлом собрании. Мне потом сказал – я слишком цацкаюсь, пожестче надо. Ага, крутой нашелся, а главное, умный, власть не к месту показывать. Она у него есть-то? В итоге у нас куча недовольных вемов-эсперов и реинкарнация Ливановского центра.
Пена полезла за пределы раковины.
– Слышал об этом.
– Еще аукнется, – уверенно заявила Анита. Закрутила кран и с чувством пнула умывальник. – С какой радости Маэва Шульца главой назначила?…
– Он был заместителем в родном немецком филиале, и язык знает.
– Лучше бы не знал! Молчал бы… М-м-м… Сказка! Так и подмывает признаться, что драгоценный руководитель клал на мое мнение и делает, что ему вздумается. Но я должна делать вид, что с ним согласна и, конечно, заранее была в курсе.
– Корпоративная этика.
– Много ты ее соблюдаешь! Помню, помню.
Она фыркнула, вытащила из пены несчастный чайник и засунула в посудомоечную машину. У соседа вспыхнул свет, очертив за шторами два силуэта, один из которых беспорядочно метался по комнате. Видимо, и эта Анна приглянулась, раз дверь открыл. Что до прочего… Сиганет в окно или нет? Организатору незабываемого свидания было любопытно и все остальное – прилипла к подоконнику, потирая руки. Я забрал чашку с остатками чая и ушел с кухни.
Во второй комнате было меньше розового и девичьих вещиц непонятного назначения, просто потому что места было меньше. И окна выходили в другую сторону. Чтобы сесть на диван, пришлось потеснить грустную плюшевую панду в натуральную величину. Она досталась Аните от некого Кирилла, «на память». Сработало – действительно часто его вспоминала, и в красочных выражениях, каждый раз, когда спотыкалась об это чудовище. Пристроенный на столике ноутбук успел зарядиться, в рабочий ящик набилось новых писем. Важное – одно. Из тех случаев, в которых необходимо мое согласование, и срочно. Кто-то получил пятое предупреждение.
Давно никто не отличался. В норвежском филиале это и вовсе впервые, по крайней мере, за последний десяток лет. Я не сразу вспомнил, о ком идет речь. Криворукий, судя по количеству увольнений, программист Эсбен ни в каких скандалах замечен не был, в отчетах не фигурировал, разве что однажды лишнего в фейсбуке настрочил, и то сам удалил. Обычно всех кандидатов знаешь задолго до того, как они окончательно палку перегнут. Обоснование было скупым и занимало половину страницы. Странно. Кураторы склонны выдавать сочинения в пару томов, расписывая нужные и ненужные подробности. Одни стараются быть максимально обстоятельными, все-таки отправляют подопечного туда, откуда не возвращаются, другие переживают и пытаются себя же убедить, что иначе никак, третьи, наоборот, под впечатлением и щедро этими впечатлениями делятся. А тут – донельзя официально сформулированные фразы, и все пять предупреждений за чрезмерное влияние на чужое настроение с губительным для объекта исходом. Единственное, что толком не докажешь. Не факт, что именно из-за него хозяйка квартиры впала в кому, а бывший начальник покончил с собой. Первой было почти сто лет, а компанию второго накануне объявили банкротом. Констатировать бы недостаточное обоснование и отправить на дополнительное расследование, но… Подозрительная история. Куратор у Эсбена бессменный, разница в возрасте небольшая. В фейсбуке значились друзьями, до недавних пор. Что-то здесь не так.