– Для этого придется начать сначала.
Костер отдаляется, более не пятно вовсе – гаснущая искра, точка, ничто. Небо черное, без звезд и глубины. Вокруг тишина. Ни волн, ни течения. Вода становится гладкой, спокойной. Мертвой. Выше берега. Растет вширь, ползет к ногам.
– Не пойду туда, – мотаю головой и отступаю прочь.
– И не надо, – кивает он, не двигаясь с места. – Тебе важно быть на земле.
Мрак сгущается. Густо, больно и беспросветно. Берег с рекой исчезают. Холодная пустота, звон в ушах…
Я распахнула глаза. Светло… Полосы тени на глянцевом потолке, наполовину опущенное жалюзи, налипшие снежинки по ту сторону стекла. Пуфик на колесиках, пустой шкаф с приоткрытой зеркальной дверцей, крошечный кухонный уголок. Все та же комната. Входная дверь прикрыта, из коридора доносился невнятный бубнеж. Никакого надрывного звона и кошмарной реки. Что это было?… Воспоминание? Сон? Или… Неважно. Высмотрев в доме два десятка человеческих отпечатков, я выпуталась из покрывала. Дисплей практически разряженного мобильного показывал четыре часа. Следующего дня. Ничего себе поспала!
Сброшенные вчера неизвестно где сапоги были заботливо пристроены на полку для обуви, под вешалкой лежал вспухший от напиханного добра чемодан. Тот самый, который я покупала вместо потерянного в Испании. Молния возмущенно трещала, не лопаясь каким-то непостижимым чудом. Я осторожно ее расстегнула, крышка отскочила, выплюнув ворох белых маек и шелковый шарф. Одежды внутри оказалось навалом, в прямом смысле – валялась как попало, даже не притворяясь сложенной. Но грех жаловаться. Есть во что переодеться, и то радость. Видимо, приезжала Нина, и привезла не только вещи Артема, но и мои. Собрала от души, весь комод выгребла, добавив содержимое тумбочки из ванной, зарядку от телефона, несколько книг и бабушкину вязаную салфетку. Хорошо хоть ковер не запихала. Право, не стоило так стараться. Или это она с надеждой, что я не вернусь?…
Вещи я быстро определила по новым местам, телефон – заряжаться, а салфеткой накрыла пуфик. Снять вчерашнюю одежду было истинным наслаждением, а вот тесниться за перегородкой под душем – не очень. Ну, зато все свое, отдельное. Интересно, как в этом доме стирать? А готовить? Надо выяснить. Заодно разыскать кофе и то, в чем его варить. Шкафчик над электрической плиткой был стерилен, холодильник мог похвастаться лишь бутылкой минералки. Надеюсь, что Артем заказал еды. Только бы не хот-доги!
Его отпечаток отсвечивал из подобия общей гостиной, оттуда же звучали возбужденные голоса. Звонкий и писклявый хихикал, недоверчивый мужской генерировал бесконечные «о-о-о», детский с наигранной серьезностью вещал:
– И ее жуткие щупальца с острыми, как лезвия, когтями метнулись вперед! Длинный фиолетовый язык свесился набок, капая на траву ядовитой слизью и гася замешкавшихся светляков. Но храбрый зайка с порванным ухом не испугался… Не отступил! Заслонив несчастных маленьких братиков пушистым тельцем, он из последних сил воспротивился власти волшебного кольца и прыгнул на чудовище!
Про Кису и кроликов, что ли?… Я поправила маскировочный шарф на шее и вошла в арку. Девица с огненно-красными волосами подпрыгнула на диване, хмурый субтильный парень отодвинулся в угол. Узнаю ребят из последней группы психологического центра… Оля и Костя, повзрослевшие за год. Артем запнулся посреди рассказа об эпичной битве, прямо с поднесенным ко рту куском пиццы. Рядом со стопкой картонных, пропитанных маслом коробок, красовалась начатая бутылка колы. Назаказывал!
– Что ты делаешь? – спросила я, давая ему возможность покаяться.
– Слагаю легенды, – нахально ответил он и прищурился. – А ты куда пошла? Я за тобой присматриваю. Мне поручили!
Спелись, значит. Ничего-ничего, будет ему сейчас каша на завтрак. Овсяная. И молочко кипяченое. С пенкой пожирнее! Всю эту вкусноту пообещала вслух, Артем мигом распахнул глаза и поспешно отложил пиццу, с таким невинным видом, будто она в его руки случайно попала. Прямо-таки коварно напрыгнула, как кролик на чудовище!
– Здрасьте, – выпалила Оля. – А я люблю овсянку. В виде печенья, вот…
Костя зачем-то кивнул и любому, у кого есть дар, стало очевидно – нет, не любит, причем вообще.
– Валерия, – он снова кивнул. Шею свело, что ли? – А мы недалеко от вас поселились, через две комнаты. Обещаем не шуметь!
О, как. Живо народ собрался. Практически на второй день! Дальше по коридору была компания побольше, еще несколько человек мелькало на нижних этажах. Паша за свою идею взялся всерьез.
– У меня вид из окна на внутренний двор, там прям целый парк, крас-и-ивый. – Оля ослепительно сверкала желанием делиться впечатлениями, причем долго. – Мы готовы помочь всем-всем, чем сможем! Опять из Потока всякая убийственная фигня полезла, надо с ней разобраться. У вас ведь получится, правда? В прошлый раз получилось…
– Пусть эти гады за все ответят, – мрачно добавил Костя. – За каждого, кто в ловушку попался, и за тех, кого отпустили, запрограммировав на других вемов нападать. И отдельно за Машку! Честное слово, она бы сама никогда такого не сделала. Боялась и своего дара, и любого шороха.
Артем тихонечко мне подмигнул. Вот она какая, значит, официальная версия – перепрограммированные мозги, задание… И про короткое возвращение и смерть Маши они уже в курсе. Неудивительно, в одной группе учились, хоть и не особо дружны были. Правда, эти двое не случайно вместе сейчас сидят. Обоюдно полыхающая оранжевыми всполохами энергия выдавала в них пару. Такую, нестабильную… Переменное напряжение, но им хватало.
– Тут так круто, – протянула Оля, сковыривая с пиццы колбаску под недовольным взглядом Артема. Судя по изрядно облысевшему куску, отнюдь не первую. При этом на ее тарелке лежал другой кусок, абсолютно целый. – Новый центр будет просто вау, не то что старый. Я бы и после осталась. Ну, работать. Психология – это очень увлекательно!
– Неужели? – засомневалась я. В памяти всплыла приемная перед кабинетом Киры в «Перспективе», загроможденный техникой стол и юная секретарша за ним. – Ты разве не юристом быть собиралась?
– О… – смутилась она. – По-моему, психологом быть гораздо интереснее.
– Ее с юридического отчислили, – заржал Костя, мгновенно получив в бок тычок острым девичьим локтем. – Ой, извини. Немножко отчислили. Так ты сказала?
Оля вперила в парня раздосадованный взгляд, Артем воспользовался моментом и положил лысый кусок пиццы ей на тарелку, ловко стащив старый.
– А где Эдик? – вспомнила я четвертого из младшей группы, самого толкового. – Не с вами?
– Он в прошлом году к родителям вернулся. – Оля вспыхнула таким осуждением, будто считала его решение невероятной глупостью. – В какую-то унылую глубинку.
– Угу, в Ярославль, – весело вставил Костя, – та еще глухая деревня.
– Вот и я говорю, дере… – та осеклась и прищурилась. – Опять троллишь?! Ничего говорить не буду, ни-че-го-шень-ки!
И вгрызлась в подложенный кусок лысой пиццы, явно не заметив подмены.
– Я Эдику письмо подробное написал, – со всей серьезностью сообщил мне Костя. – Рассказал, что происходит и позвал к нам. Думаю, он приедет. Уж кому, а ему рассудительности не занимать…
– Стопудово приедет, – перебила Оля с набитым ртом, напрочь забыв про собственные угрозы. – Никому не охота, чтобы на них напали их же недавние друзья, находящиеся под контролем злобных сверхсуществ! А вы нас, если что, защитите.
Я натянуто улыбнулась. Пятерке из Потока до случайных людей никакого дела нет, охотятся именно за мной, чтобы узнать кто Вестник. Самое безопасное для ребят – находиться подальше отсюда. А уж Оле… Ей лет восемнадцать, инициация прошла примерно в то же время, что и у Артема. То есть, совпадает с движением границы, и она девочка. С виду канонический Вестник. Враги вполне могут углядеть в ней потенциальную кандидатуру… Она теперь со мной под одной крышей! С другой стороны, вдруг Крис, не сумев до меня добраться, решит перестраховаться и убить всех подходящих по возрасту одаренных девочек в городе, стране или вообще? С него станется, да и с прочих заграничных товарищей тоже! Тогда ей, наоборот, под охраной надежнее…
– Все, не мешай, – бросил мне Артем, по-прежнему с заметной обидой. – Так вот, храбрый зайка прыгнул на чудовище. Щупальца вмиг окутали его, подняв высоко над землей!
Слушатели уставились на него, затаив дыхание, я пожала плечами и вышла из гостиной. Все равно приметила, что к компании неподалеку присоединился новый отпечаток. С его обладателем-то мне и надо поговорить! О том, что творится в доме, и как с этим жить.
Знакомая энергия привела меня в зал с множеством стульев вокруг овального стола, три из которых были заняты. За сквозной аркой была видна напичканная бытовой техникой комната. О, здесь есть кухня с нормальной духовкой! Увы, это был единственный повод для радости. От уделанной с особой жестокостью плиты расползался запах пригоревшего молока, на стеклянной поверхности отпечатался круг от стакана. Свинство! Я застыла на пороге, позабыв, зачем пришла. Видимо, раздражением от меня полыхнуло неслабо, обсуждающие чересчур мощное отопление голоса стихли, вся троица повернулась ко входу.
– Приятного аппетита, – сказала я вежливо и посмотрела на того, кого узнала. – Как Оксана?
– Какая Оксана? – пробормотал Лёня и подергал кончик обмотанного на вокруг шеи шарфа.
Снял бы его, на отопление бы жаловаться не пришлось! Впрочем, не мне сейчас насчет шарфов замечания делать. Остальные одаренные типы тоже были мне смутно знакомы: и пухлый любитель подтяжек, и обладатель густой черной бороды. Но имен не вспомню.
– Ах, та Оксана… – В Лёне забрезжил проблеск осмысленности. – Хорошо. Наверное. Давно ее не видел.
Вот это любовь! А проблем-то год назад было, когда они ее с Владом поделить не могли. И зачем я переживала? Что я вообще понимаю в отношениях?…
На кухне что-то громыхнуло, из арки выбежала Кира, с закатанными рукавами помятой блузки.