Так! Рука полезла в карман, пошарила в пустоте. Ну да, телефон-то я не прихватила. И к лучшему, говорить по нему опасно. Особенно о таком!
– У тебя мобильный с собой?
Артем покорно, но неохотно протянул мне своего сенсорного монстра. Полминуты мучений, и удалось набрать номер. Раздалось предельно спокойное:
– Слушаю.
Словно и не случилось ничего!
– Здравствуй, – процедила я, – угадай-ка, почему ты меня сейчас слышишь.
– Полагаю, не потому что перестала шляться неизвестно где?
Я онемела, забыв все, что собиралась сказать.
– Если жаждешь подробностей, – как ни в чем не бывало продолжил Паша, – то твой юный шпион стащил у Киры ключи и смылся.
– Я просила о нем позаботиться!
Артем обиженно фыркнул и отвернулся.
– Я ему что, нянька? – осведомились из трубки. – По-моему, на эту должность его мать нанимала тебя.
– А если бы он…
– Раньше уже сбегал и успешно ночами шастал, ты рассказывала. Я что с ним должен был сделать? Сторожить? Запереть? Цепью к будке приковать? Еще варианты?
– Не перекладывай ответственность на ребенка!
– У Артема свои мозги есть, – отчеканил Паша, – расклад ему известен. Не хочет – удерживать не буду.
– Ему нужна защита.
– Надоело пытаться защитить тех, кому это на фиг не надо.
Телефон зло затрещал и замолк. Что это было? Шляюсь неизвестно где?… Что он там думает?! Дурак! Я сжала несчастный аппарат, борясь с желанием швырнуть его куда подальше. Артем вмиг придвинулся, выцепил у меня мобильный и спрятал в карман.
– Вот, – он прижался лбом к моему плечу, – видишь, с ним совершенно невозможно разговаривать.
– Тебе все равно придется к нему вернуться, – вздохнула я.
– Нет! – Артем вцепился в меня обеими руками. – Тебя нельзя оставлять.
– Хранитель не тот, кому следует слепо верить!
Пальцы в дутых перчатках разжались. Он отстранился, зыркнул исподлобья. В горле застрял ком. Пронзивший меня взгляд был пугающе спокойным, холодным как вечность. Пустым и одновременно пробирающим. До ледяных мурашек.
– Я знаю, – произнес Артем так, будто знал все на свете, и даже больше, – Хранитель хуже многих. На нем больше смертей, чем на ком-либо из оставшихся. И из-за него убили папу. Но насчет тебя он прав. Я останусь.
Ох…
– А как же Совет? – растерянно возразила я.
– Они мне совсем не помешают, – по-детски непосредственно улыбнулся он и боднул меня в плечо.
Стало ясно – я влипла. Нет других вариантов, кроме как забрать его в квартиру. Ночь на дворе! И раз за год с лишним Артем себя не выдал, теперь тем более не должен. Подозрительного в нем – ничего, маленький мальчик. Подумаешь, соскучился и приехал. Побудет пока со мной… Стоп! А что на это скажет Феликс?
Собственно, прямо сейчас и узнаю…
Глава 4
Телефон беззвучно разрывался третий час, письма в ящик сыпались с той скоростью, когда едва успеваешь просматривать заголовки. Не помогал ни фильтр по отправителям, ни отключенный основной номер. В норвежском филиале все словно с цепи сорвались, Маэва требовала разобраться в ситуации. Этим вечером в клинике Бергена внезапно очнулся давно не подававший признаков разума эспер. Уже через минуту он скончался, а зашкаливший непонятной дрянью фон вырубил человек двести, включая весь персонал клиники, жителей близлежащих домов и случайных, попавших в эпицентр прохожих. Чуть дальше его пределов многие резко почувствовали себя плохо. Бригад скорой на все вызовы не хватило, городские больницы были переполнены пациентами со взбесившимся давлением и галлюцинациями, а соцсети запестрели сообщениями о терроризме, наркокартеле из психушки, тайных экспериментах правительства, атаке инопланетян и прочим, громко-паническим. Классика.
Какого хрена он забыл в Норвегии? Туда ни одну из потенциальных девочек-Вестников не отправляли, до Москвы путь неблизкий. Страны и берега попутал? Да так расстроился, что оперативно убился, запустив фейерверк для привлечения внимания? Бред. На что-то они рассчитывали. У них мало попыток вселения осталось, чтобы тратить бездарно. По регламенту следовало бы немедленно вылетать и выяснять на месте, только смысла в этом не было. Настоящий эпицентр здесь, а с последствиями местного разлива разберутся и без меня. В норвежском филиале за безопасность толковые люди отвечают, справятся. Да и тут что ни делай, при любой официальной версии резонанс будет жить еще не одну неделю.
Анита периодически забегала узнать новости и стойко хранила спокойствие, но ободрала с ногтей все блестки и попыталась грызть найденное в вазе окаменевшее печенье. Хруст стоял такой, что удивительно, как зубы целы остались. Не выдержав, она заказала пиццу. Обещанная Владом еда, которой в холодильнике полно, оказалась тремя пакетами мороженого и огромным тортом – тоже из мороженого.
Звонок от норвежских коллег немного успокоил. Летальных исходов среди пострадавших пока не зафиксировано, на навязчивые мысли никто не жалуется, следов внушения нет. Хорошо, но не повод расслабляться. Чего теперь ждать – неизвестно.
Снова хлопнула входная дверь. Перед этим хлопала минут пятнадцать назад, на фоне весьма заговорщицкого шепота. Шпионы… Куда бы Лера ни отходила, это было недалеко. Держать в фокусе получалось, не напрягаясь. Запомнила максимальное расстояние. В прихожей возились долго и шумно, кто-то пыхтел, пискляво жалуясь на «потоп и холодину». Пиццу нынче дети развозят? Судя по удивленному возгласу Аниты – ей притащили четвертый пакет с мороженым. Я отложил телефон, приоткрыл дверь. Среди столпотворения знакомых лиц копошился рыжий конопатый пацан, пытаясь пристроить куртку между другими, занявшими все крючки. Красный с улицы нос, влажные волосы торчком. Заметив меня, он бросил куртку на тумбочку и выдохнул:
– Здрасти…
Анита недоуменно моргала. Не заказывала такое, видимо.
– Он к Владу, – выпалила Лера, поднимая неприкаянную куртку.
– Да, – легко согласился тот и тронул рыжего за плечо. – Идем, у меня полно мороженого!
Он радостно пошел, потирая замерзшие ладони, Лера натянуто улыбнулась. Я пожал плечами, закрыл дверь обратно. Стоило сесть за ноутбук, как в дверь заскреблись. Ручка неуверенно провернулась, заглянула Лера. Поколебавшись пару секунд, протиснулась внутрь и неловко замерла в шаге от стола.
– Мальчик – это… – начав было, сразу замялась.
– Я знаю, кто он.
Ее глаза растерянно забегали по комнате. Вообще-то мы с ним уже встречались – у Ливанова в центре тем памятным днем. Артем Зорьев, инициация с восьми лет. Редко, чтобы в столь мелком возрасте, но бывает. Самые неприятные случаи в кураторской практике, обычно обстоятельства вынуждают забирать из семьи под предлогом прогрессирующей болезни. Ждать, пока подрастут, и осмысленности прибавится. Тут удачно разрешилось, ни во что вмешиваться не потребовалось.
– Ты же с его семьей живешь, – пояснил я.
– Да… – Лера уставилась в окно, – отец Артема попросил меня за ним присмотреть. Михаил, он…
– Твой любовник, я помню.
– Ч-что? – Тонкие брови озадаченно сошлись на переносице. – Кто тебе такое сказал?…
– Ты.
Она метнула в меня полный замешательства взгляд. Потом, очевидно, напрягла память. Вспыхнула до кончиков спешно прикрытых волосами ушей.
– Точно, – признала Лера, – прошлой осенью. Черт! А я и забыла…
– Что говорила? – уточнил я. – Или…
Ее щеки окрасились тем оттенком красного, когда – нет, не смущение. Злость.
– Конечно, – процедила она. – Всех не упомнишь!
Вон выскочила, шибанув дверью. Ноутбук пикнул залпом сигналов о новых письмах, каждое с отметкой повышенной важности. Нашлось одно действительно важное, свежий отчет Райнера по Норвегии. Вроде обстоятельно изложенные, проанализированные факты, а смысл доходил с трудом. Думалось не о том, сосредоточиться не получалось. Да чтоб их всех… Я убрал подпрыгивающий в виброзвонке телефон, вышел в коридор. С кухни доносились голоса и счастливое чавканье, хихикала Анита. За ближней, запертой дверью комнаты, что-то скрежетало. На стук реакции не последовало, пришлось обойтись без приглашения.
Лера стояла на табуретке и отдирала гирлянду, художественно приклеенную к стене синей изолентой. Праздник отменяется. Она бросила на пол длинный хвост гирлянды и посмотрела так, будто лучшее, что мне можно было сделать – это на ней повеситься. Даже табуретку одолжит.
– Извини, – сказал я. – Грубо получилось.
Лера выронила клубок из надерганных ошметков изоленты.
– Ты же не веришь в извинения!
– Потому что не работают.
Она хмыкнула. Спрыгнула с табуретки и схватилась за бок, прошипев:
– Ай… – Следом добавила менее цензурного. Затем выпрямилась и предупредила сердито: – Ни слова! Сама знаю.
Сорвав со стены последний кусок гирлянды, села на кровать. Вид у нее был уставший и чем-то сильно обеспокоенный.
– Между прочим, – произнесла Лера, поглядывая на разлетевшуюся по комнате изоленту, – я заходила объяснить, почему Артем побудет со мной.
Гирляндная куча сиротливо валялась у стены. А в соседней комнате, по словам Аниты, елка. Эпилептически мигающая. И заводной заяц с безумными глазами.
– Завтра разберусь, – уверила она твердо. – Все равно у него вещей нет… И с собой везде не потаскаешь.
– Мне-то что? – не понял я проблемы. – В офисе Шульцу подкинем. В отместку.
Лера фыркнула. Уселась поудобнее, подложив под спину подушку, и уязвленно спросила:
– А ты тогда про Зорьева что, поверил, да?
Я усмехнулся, она обиженно поджала губы.
– Лера, ты совершенно не умеешь врать.
– Это плохо?
– Для меня – хорошо.
Она опустила глаза и быстро отвернулась. Правильно, обойдемся без недавних примеров. Про подозрительного бойфренда Максимовой, например. С которым та резво умчалась и по-прежнему отсвечивает, согласно докладу кураторов, с ним рядом, ничуть не переживая по поводу новых покушений. Сила любви спасет, если что. И покемоны. Можно было найти обоих, но… Будем считать, что Лера знает, что делает. И без того дел по горло. Ждал недочитанный отчет и бог весть что еще, успевшее нападать в ящик.