Я медленно кивнула. Давно уехал, значит. Ну да. Конечно. Не дожидаясь, не прощаясь. А зачем оставаться? Казалось, наяву слышу ответ на свой вопрос, раздражающе прагматичным тоном: «Разве от меня еще что-то было надо?». Внутри заклокотало – не ярость, но похожее, не менее жгучее. Улетел он! Сдается мне, не как Карлсон, а безо всяческих обещаний…
– У него дела, – зачем-то объяснила Анита, – важные.
Я пожала плечами, она усмехнулась и, подув на кофе, добавила:
– Пожелай ему удачи. Завтра. Где-то часов в одиннадцать по Москве. Пригодится…
Я снова кивнула и замерла. Потому что почувствовала, услышала их. С кухни – шаги вприпрыжку, радостные восклицания, приближение по-шерстяному теплого отпечатка. Артем наконец догрыз пиццу! Жесткая попалась, наверное. Я пошла ему навстречу, такому сияющему и уютному, в любимой растянутой пижаме, перехватила тянущуюся ко мне ладонь. Он улыбнулся – счастливо, до ушей, и потащил за собой вдоль коридора.
Остановился у ведущей на лоджию двери, решительно ее толкнул. Окна были плотно закрыты, на стекле в свете фонаря виднелся смазанный, словно от рисунка след. Рассеянная темнота ночи не воспринималась настоящей, свежий воздух пьянил. Замечательное место, пожалуй. Но прохладное, как бы не замерзнуть.
– Только здесь никого не шастает, – Артем прильнул ко мне. – Ходят все, бродят, обсуждают. А этот, который самый старый, сказанул – иди спать, не мешайся, кто детей сюда привел ваще. Пф-ф-ф! Жалко, тьмой ему между глаз запустить нельзя, достал…
– Точно нельзя? – засомневалась я. Надеюсь, не призывом прозвучало. – Уверен?
– Я на рыбках пробовал. Тихонечко! Ну, все равно оно не того… Не работает. Никак! Закончилось.
– Чувствуешь себя как-нибудь иначе? Перемены замечаешь?
– Не-а, – мотнул он головой. Задумался и удрученно сообщил: – Хотя я не хочу теперь лего-робота на Новый год. Это считается? Мама небось его уже купила. Засада какая. Представляешь, а? Но не страшно, я не один подарок просил!
Предусмотрительный. Потрепала его по голове, прижала к себе. Все с ним должно быть в порядке, лучше, чем у кого-либо. Уж я-то прослежу. С неба светили яркие точки, по-прежнему неведомыми мне созвездиями. Было тепло, удивительно тепло. И казалось, что больше никогда и нигде не станет холодно, будто я навеки забыла как это, согревшись раз и навсегда. Пришло чувство легкости и запоздалое осознание – все закончилось. Мне хорошо… Обнимать, любить, жить. Даже просто дышать.
Именно то, что и было надо.
Глава 10
Самолет снижался рывками, в окне сквозь слои облаков с рассветом продирались квадраты полей, линии дорог и вершины гор. Лавирующая над ними груда металла заваливалась набок, сильно качаясь и дрожа от порывов ветра. Погода не радовала, посадка обещала быть жесткой.
Остаток вчерашнего вечера, ожидание в аэропорту и четыре часа полета прошли продуктивно: непросмотренных писем не осталось, день был распланирован, а недвижимость и активность на счетах Дормана досконально изучены. С самой высокой вероятностью последний год он провел в Исландии, адрес уютного домика в регионе западных фьордов прилагался. Туда загляну чуть позже. Генетик, у которого консультировалась Елена, сегодня не принимал, зато забронировал столик в ресторане. Беседовать с ним лучше в неформальной обстановке, и подстраховаться на случай, если про врачебную тайну начнет вопить. Еще были контакты специалиста, делавшего вскрытие, ныне находящегося на пенсии. Жил в пригороде, разводил пчел. С ним я еще год назад говорил, но в свете открывшихся событий можно и повторить.
Собрание по поводу моего ухода было назначено на десять часов. Заодно освобожу кабинет и передам дела. Жаль, одно осталось незавершенным. Расследование смерти Натана Берга зависло. Того, кто вызвал у него летальный приступ страха, смогли оперативно вычислить по горячим следам, а вот поймать… Подвижек с поисками Лукаса Вебера не было. В лесу глухом он, что ли, заблудился всем назло? От приезда его дяди из Штатов, обладателя четырех предупреждений, толку ноль. Согласно отчету Кейна, он оказывал всевозможное содействие, удерживал сестру от похода в полицию и страшно радел за племянника. При этом по энергии его до сих пор не нашел. Ладно, посторонние эсперы не видят – недавняя инициация дар не светит, но для любимого родственника ментальный след должен быть узнаваем. Это сродни памяти на лица. Сразу видно, близки не были. Какого черта предлагать переехать к себе пацану, когда, считай, даже не помнишь, как он выглядит? Зачем запугивать его несколько месяцев по телефону байками, вынуждая от нас прятаться? А учить чему-либо, особенно из ряда вон, отчего одноклассники в автобусах помирают? И что Вебер-старший лично примчался – подозрительно.
Крутое снижение завершилось, картинка в иллюминаторе стала горизонтальной, шасси коснулись земли. Секундная встряска, шквал аплодисментов в салоне. Пять минут праздного созерцания бегущей взлетно-посадочной полосы в иллюминаторе, и на выход. До собрания оставалось полтора часа, достаточно времени, чтобы успеть отвезти вещи, принять душ и переодеться. Забрав багаж, вспомнил… Точнее, напомнили – возмущенно мяукнув. Следом раздалось шипение, развернутая к решетке переноски рыжая филейная часть гордо дернула хвостом. Подарочек, чтоб его. На пачках сигарет как-то не писали: «Осторожно! Курение чревато котами». В съемную квартиру с ним нельзя – насчет животных не договаривались, да и не везти же его в столь ужасные условия.
Такси проехало вдоль берега озера, скупо отражающего лучи утреннего солнца, взобралось на зеленый в любое время года холм и высадило у ворот дома. На панорамных окнах в холле трепыхались бумажные снежинки, в сквозных арках покачивались на веревочках деревянные звезды. Хм… Мебель переставлена, кресло обзавелось полосатой накидкой. На комоде – букет из веток и заполненная цветными камушками ваза. Выглядело все по-домашнему, и не так, как раньше. Иначе, будто другой дом по тому же адресу. Наверху хлопнула дверь, к перилам выползла Ева – сонная, в накинутом поверх ночной рубашки халате и вязаных тапочках с помпонами.
– О! – воскликнула она радостно и быстро сбежала по лестнице. – Вернулся! Так и думала, что вернешься. Правда, не спрашивала когда, ты же все равно вечно не знаешь. Но я ждала! Божечки, что это?…
Ева склонилась над поставленной на пол переноской, потом присела, осторожно потрогав пальцем решетку. С той стороны легла мохнатая лапа, между прутьев просунулся розовый нос.
– Кот, – внес я ясность. – Мой.
– До кота ему еще расти и расти! А как его зовут?
– Как-нибудь.
– Ну, что ты такое говоришь! – Она отперла дверцу, выхватив слабо протестующего котенка. – «Как-нибудь» – плохое имя. Ничего, я назову. Будет Микеш, как у Лилечки. Помнишь его? В детстве на руках таскал, хотя он весил немногим меньше тебя! А я в доме порядок навела. Неуютно было, ужас. Неудивительно, что ты тут жить не хотел! Теперь совсем другое дело. Нравится?
– Вполне.
– Ты еще второго этажа не видел! – гордо произнесла сестра, тиская и наглаживая рыжего предателя. Тот урчал, забыв недовольно размахивать хвостом. – Наверное, во мне годами спал дизайнер. А что у тебя есть для котенка?
– Еда и что-то в чемодане.
Анита утром собрала какой-то пакет.
– Проверю, если чего не хватает – куплю, – пообещала Ева таким тоном, что можно было не сомневаться: недостача ожидается серьезная. – Кстати, альбом папин лежит, где лежал. Решила, что пусть остается на память. У тебя точно не потеряется.
Я кивнул и прошел в свою комнату, пристроив чемодан у дивана. На стене над ним красовались склеенные из ракушек бабочки, целая стая. Проснувшийся дизайнер был в творческом ударе. Помню, делала похожих когда-то давно, только покривее. Она догнала меня, светясь улыбкой и не выпуская из рук котенка.
– Не ожидал тебя застать. Муж-то не потерял?
– Помирились еще на прошлой неделе! Но мне кажется, он не до конца раскаялся и настрадался из-за моего отсутствия. А еще ездила в Мюнхен на концерт… угадай чей! Сказала ему – сын, я не против твоего выбора, просто не согласна. Однако постараюсь понять. Представляешь, у них столько поклонников. Толпа! В интернетах столько обсуждают, пишут, что талантливые… А фанатки считают, что он из всей группы самый красивый! И совершенно правы! В середине января приедут с концертом к вам, я пригласительный билет взяла. В твоей тумбочке лежит!
– Держи, – я достал из чемодана Анитин пакет, вручил ей.
– Негусто приданого, – грустно заявила Ева котенку, ободряюще почесав за ухом. Получила лапой по пальцу. – Не переживай, мы это исправим. Феликс, позавтракаем?
– Мне уже пора по делам.
– Но на ужин-то приедешь?
– Постараюсь.
Она удовлетворенно щелкнула языком и вышла, прикрыв дверь. С ее внутренней стороны обнаружился венок из ракушек, на столе расположилась стопка старых журналов. Где только отыскала… Всюду новое или прочно забытое, неизвестно откуда извлеченное Евой.
Когда готов был выходить, под дверью заскреблись. Открыл, на пороге замер кот. Ни туда, ни сюда. Круглые любопытные глаза и шевеление усов.
– Передозировка внимания? – поинтересовался я.
Он прижал уши и, жалобно пискнув, прошмыгнул внутрь, забился под диван, да там и остался, чем-то воинственно шурша.
В офис отвезло такси – моя машина дожидалась на парковке фонда, брошенная из смелого расчета «на пару дней». В электронном корпоративном ящике продолжалась истерика на тему произошедшего вчера в Потоке, круг задействованных в переписке лиц расширялся, а никто ничего не понимал и внятного сказать не мог. Единственным источником информации был Баэс, и то с осведомленностью на уровне «ну, они вместе собрались и порвали тех тварей». Подробностей то ли не знал, то ли не выдал, на претензии Колвена, что за женой следить лучше надо, мстительно огрызнулся, что не ее куратор. Анита на запрошенный Маэвой отчет прислала потрясающий ответ с копией на половину сотрудников, что официальной позицией Совета было не содействовать эсперам в войне с нижним Потоком, поэтому какой еще отчет? Руководства экспрессивно спорило по поводу обещанных ментальных терактов: бояться или выдохнуть. Народ из ловушек все-таки очнулся – ночью, одновременно и массово. Примерно каждый пятый. Остальные скоропостижно скончались, не приходя в сознание. Не только в изолированной клинике, по всему миру. Догадываюсь, почему спасшихся именно столько, и «чьи» они. Вели себя прилично, сносить мозг никому не порывались. Ланс предлагал и наших откачивать да отправлять по домам. Кроме тех, кто пять предупреждений отхватил. Что с ними делат