роилась. Мне достался взгляд исподлобья, долгий и выжидательный, после – осторожный вопрос:
– Тут что, сидеть нельзя?
– Сиди где хочешь. Хоть в кабинете того фаната Сталина – кстати, это в конце коридора. Возможно, там будет увлекательнее, раз уж у Аниты скучно оказалось.
– Мне и здесь хорошо, – сдержанно процедила Лера и уставилась на стол, словно в перевернутой вверх ногами листовке было что-то интересное. – К ней зашел ваш… Роберт. Решила не мешать. Пусть без меня обсуждают дела и чай пьют.
Ах, чай… Это многое объясняет.
– Как выпьют весь – позову.
Она подняла глаза. Кивнула и украдкой улыбнулась – на секунду. Точно ей мохито налить пытались. Двойной.
Не ошибся. Запах мяты и лайма сшибал с порога, остатки вчерашнего печенья стремительно уменьшались. Роберт рассказал, что вчерашняя жертва в себя так и не пришла, врачи ожидаемо разводят руками и ссылаются на плохие гены. Ее покойная сестра последние годы тоже признаков осмысленности не демонстрировала. И без диагнозов было ясно, что традиционное лечение девушке не поможет, и надо везти к нам, идеально – к Лансу в клинику. Он в первую на своей практике пострадавшую от сил нижнего Потока вцепится намертво, может, и приведет в чувство. Но возникли проволочки с оформлением. Из-за пересмотра местной лицензии фонда и даже угрозы ее отзыва. Известного происхождения проблемы… Пора их устранять.
Анита собрала толстое досье на трех упущенных девочек, которые могли оказаться Вестниками. Любопытного там было мало, и никто из них особо не выделялся. Еще ее беспокоил Влад, а именно его безопасность. Мало того, что крышей норовил уехать при усилении ментального вай-фая, вдобавок Крис и Иллит должны были догадаться, с чего их внушение вдруг отрубило. Ради такого отвлекутся от Вестника и сосредоточатся на том, кто им все портит. Могут и найти. Анита хотела привлечь Влада к своему исследовательскому проекту по слабым сторонам пятерки как бесценный источник информации и таким образом держать рядом. Аргумент предъявила железный – Лера теперь с нами, значит, он сто процентов согласится. Ну, пусть предлагает. За тем, кто не шастает неизвестно где, присматривать легче.
За окнами стемнело, по стеклам рябью моросил дождь. Диван в коридоре облюбовали две девы, раскладывая на столе журналы и новую порцию брошюр. Лера была близко – чтобы душить это отчетливо звенящее в воздухе напряжение, напрягаться совсем не требовалось. Главное, постоянно помнить о нем. Пропажа нашлась за ближайшей дверью, в пустующем конференц-зале. Сидела во главе овального стола, сосредоточенно набирая в телефоне сообщение – указательным пальцем, с изящной медлительностью, буква к букве. К вечеру закончит.
Я зашел с другого конца стола, она погасила дисплей и поинтересовалась:
– Все, уезжаем?
– Необязательно. На цокольном этаже есть неплохая столовая.
– Хорошая, – осведомленно заявила Лера, – только что обедала. Один из ваших проводил, сказал, там диваны лучше…
«Из ваших» прозвучало вовсе не так, будто это какой-нибудь менеджер фонда. Но не с Шульцем же она на обед ходила. Слышно было бы всему зданию. Роберт полчаса кряду говорил со мной, Давид занят в клинике, остальные находятся за пределами страны. Или… Та-а-ак!
– Лера… Кто это был?
– Не представился, – пожала она плечами, – хотя общался очень вежливо. С сильным акцентом, но все понятно. Высокий, плечистый, на вид слегка за сорок. А что?
Не что, а что за…
– Где и когда ты его в последний раз видела?
– Чего это в последний? – раздалось сзади обиженное. И следом безо всякого акцента, на французском: – В этот раз что-нибудь умное скажешь, или как всегда?
Слабо веря в происходящее, я обернулся. За приоткрытой дверью, стоя на пороге, ухмылялся Хансен. Охренеть… Действительно он. Мало изменился, если не считать прибавки седины в волосах. Взгляд насмешливый, но жесткий и внимательный. Лера вытянула шею, чуть отодвинулась вместе со стулом.
– Сиди, – велел я тем тоном, услышав который объяснений обычно не требуют.
Она нервно вцепилась в край стола. Хансен прошел внутрь, закрыл за собой дверь.
– Не скажешь, – печально констатировал уже пять лет разыскиваемый Интерполом наш бывший глава службы безопасности.
– Какого… – единственное, что удалось сказать.
– Ты же сам звонил Аде, – невозмутимо пояснил он. – Апокалипсис обещал. Ну и где?
– Если персональный ищешь, то место выбрал правильное.
Весь Совет будет рад его видеть. За решеткой. Полиция по такому поводу примчится быстро – только свистни. Понять бы сначала, как дорого это им и нам обойдется.
– Ой, да брось! – Хансен сделал два шага к столу и расслабленно уселся на дальний стул. – Ничего мне тут не грозит, кроме этих твоих взглядов. Потому что, мои дорогие борцы за идеальный мир, вы в жопе. Невообразимо масштабной и глубокой, раз уж ты работаешь с ней.
Он обходительно кивнул Лере, та непонимающе, но все же улыбнулась. Опять за излюбленные приемы взялся. Набор психологически правильных фраз, жестов и прочего. В расследованиях преуспевал мастерски, на том и поднялся до начальника отдела. Купилась, как и все. Еще выводы: охрана в здании – дерьмо. Хотя для Хансена существует мало недоступных мест.
– Допустим, мы именно там, – не стал я отрицать. – Но зачем нам ты? Последней твоей гениальной идеей было убийство угодивших в ловушку эсперов.
– Они давно мертвы, – пожал он плечами, – и тащат за собой других. Все равно что оставлять открытым окно, через которое скоро пальнут оружием массового поражения. Если бы вы не держали для них в целости и сохранности сотни оболочек, горстка ментальных дармоедов не лезла бы в реальность, ибо некуда. Это до сих пор оптимальный вариант.
– Нет.
– Ну да, ну да… Так поступать нехорошо. – Хансен закатил глаза. – Ты-то должен понимать, что весь фокус в том, чтобы чем-то не очень хорошим предотвращать совсем нехорошее. Почему же теперь…
– Потому что нет.
Есть черта, которую пересекать не стоит. Без эсперов в ловушке не было бы ритуалов – верно. Только тут уже недалеко до мысли, что безо всех эсперов не было бы вообще никаких проблем.
– Значит, легкие пути не по вашей части, – хмыкнул он. Облокотился о стол, демонстрируя, что уходить не торопится, и перешел на сравнительно сносный русский: – Валерия, простите моего друга, который забыл меня вам представить. Эмиль. Каюсь, я неслучайно позвал вас обедать.
Та недоверчиво прищурилась, он отчего-то зажал очередную порцию убойного обаяния и прямо в лоб выдал:
– В принципе, на этот раз Вестник имеет шансы на победу. Девочка не настолько беспомощна, как предшественницы. От пятерки успешно скрывается, силу свою осознает и использует, еще год назад сумела перенести в другой мир, как вы ее называете… Кису?
Лера покосилась на него настороженно. Просила дополнительной информации о драгоценных Вестниках? Получите – распишитесь.
– Думаю, вам известно: Вестники могут менять верхние миры, – продолжил Хансен вкрадчивым тоном ведущего научно-популярной программы с канала Дискавери. – Также игнорируют общие правила о сценариях и точках выхода. Все благодаря способности налаживать контакт с погибшими Вестниками и получать их полную поддержку. Сохранились свидетельства о том, что до прошлого столетия в мире с водопадом гигантской бабочки не было. Появилась незадолго до того, как в заброшенном депо погибла девочка – вы уже знаете, какая и кем она была. А бабочка переселилась с острова, где ранее жила веками. И случай не первый, верхний Поток много раз частично перекраивался.
– Ах, так это вы, – в своей высокомерной манере выговорила Лера, – папку с информацией из архива увели?
– Я ее и собирал, так что все честно, – подмигнул он. – Нельзя было допустить, чтобы она попала не в те руки.
Следом добавил на французском:
– Особенно к Маэве. Эта стерва снова все испортит.
Конечно, стерва. Вывела его на чистую воду с «оптимальным вариантом», не дав в инквизицию наиграться.
– А какими были другие свидетельства? – Лера взволнованно облизала губы. – Кроме той бабочки.
– Бабочки, котики… – Я встал к ней ближе. – Что полезного дает миграция ментального зверья?
– С энергетической точки зрения, – усмехнулся Хансен, – для подобного переезда оба мира обязаны были взаимодействовать. Живой Вестник не просто перетасовывает их по собственному желанию, а обеспечивает связь между Вестниками, живущими в Потоке. Можно сказать, знакомит их. Почему это важно? Если связать всех Вестников, получим нечто куда более мощное, чем пятьдесят разрозненных миров. Девочки ведь до сих пор там. Со всей своей силой. Хоть физически и умерли.
Он запустил руку в карман пальто, медленно извлек оттуда сложенный пополам лист бумаги. Показательно развернув его, повертел и толкнул к нам через стол. Я проверил: распечатка не в меру мелкого текста, записи как записи. Стоило отдать лист Лере – схватила и жадно вчиталась. Отсутствующая в комплекте лупа ее не смутила.
– Это все? – поинтересовался я у некогда уважаемого начальства.
– На сегодня, – многозначительно отозвался Хансен, поднимаясь со стула. – Остальное – завтра. Нет-нет, провожать не надо. Я сам вас найду.
За дверью исчез быстро, с такой предусмотрительной осторожностью в движениях, будто ждал, что я все же решу его проводить. Проводила Лера – задумчивым взглядом, далеким от прежнего, недоуменного.
– Ты его не видела, – предупредил я.
Она отрывисто кивнула и уставилась на лист. Я проверил зал на предмет еще каких-нибудь непрошенных подарков и, ничего не обнаружив, выглянул в коридор. Хансена уже и след простыл. Конечно, далеко не ушел, выхода из здания всего два, но… Пусть валит. Он прав – ситуация не в нашу пользу, и глупо не использовать то, что идет в руки добровольно. Подождем. Хансен бы оставил самое интересное на потом – невыгодно сразу вываливать карты на стол. Вернется, дело всей жизни как-никак, ради которого и карьеры со свободой не жалко было. Впрочем, такое положение не мешает ему быть в курсе происходящего в Совете, и осведомленность о нашем расследовании налицо. Записи приволок специально для Леры, раз на русском. Пять лет назад он русского и близко не знал. К тому же с момента моего звонка Аде даже суток не прошло. За столь короткий срок прилететь не успеешь, особенно находясь в международном розыске. Следовало бы догадаться: Хансен здесь давно. Где еще он мог быть? С его-то маниакальной страстью к апокалипсисам.