— Зосю навещал, — махнул рукой Колосов. — Конь баба… Капитан на судне?
— Отсыпается дома после моря.
— Выходит, напрасно я сюда приперся? — чуть охрипшим голосом спросил боцман. — Эх, сейчас бы снова к Зосе под бочок!
— До утра капитан на судне не появится.
Колосов приосанился, соображая, что до рассвета успеет обтяпать свои делишки, слукавил:
— Мне Зося дороже всех на свете! Я, пожалуй, снова к ней погребу. Гулять так гулять. Ты, Сергей, гляди тут в оба. Может, задержусь… Капитану не докладывай. Сам знаешь: месяц не были на берегу. Я тут подожду тебя, а ты смотайся на судно. В моей каюте возьми кожаную сумку. Вот ключ от рундука. Только никому на слова! Капитану накапают.
— Могила, Юрий Иванович.
— Ну, беги!
— Чуть не забыл, — спохватился Сергей. — Завтра получка, я возверну вам должок. Моя практика идет к концу…
Боцман похлопал его по плечу:
— Был должок за тобой, да сплыл. Отработал! Поторопись, время не ждет.
Сергей легко взбежал по трапу на палубу. Вахтенный остановил его, поинтересовался:
— С кем базарил на берегу?
— Грузчик из порта… Закурить просит, а у меня сигареты кончились. Вынесу ему пачку и сбегаю домой. Хозяйке сумку с бельем отбуксирую. Ты не замерз тут?
— Зябковато. Через час смена…
Сергей вошел в каюту боцмана, открыл ключом его рундук и взял сумку с молнией. Замок на сумке был закрыт. Маленький ключик, видимо, хранился у боцмана.
«Только бы, гад, не ушел! — боялся Кольцов срыва задуманной операции. — Надо быть начеку!»
Он торопливо сбежал на берег. Боцман по-прежнему стоял у штабелей.
— Тяжелая, стерва, — передавая сумку Колосову, заметил Сергей. — Не якорь уносишь?
— Зосе рыбы припас, — усмехнулся боцман. — Парень ты хороший, но соображаешь медленно. Ну, погреб я.
Кольцов протянул ему руку:
— До утра, Юрий Иванович.
— Капитану ни слова! — предупредил Колосов. — Сам знаешь, человек он занудистый…
— Вы когда вернетесь на судно? — спросил Кольцов.
— Скоро… У тебя, Сергей, доброе сердце… Но я скажу тебе потом…
— Добро! — тихо отозвался Сергей, а сам подумал: «Иди к своей Зосе, там тебя хорошо встретят».
Боцман ушел, и Кольцов облегченно вздохнул. Теперь он знал, что ему делать, и направился в каюту капитана. У двери отдышался. Свет в иллюминаторе не горел, значит, капитан спал. Сергей постучался в дверь.
— Кто там? — отозвался Капица.
— Это я, Кольцов. Откройте. Дело у меня очень срочное.
Капитан открыл дверь, хмуро бросил:
— Чего тебе, курсант?
— Разрешите войти в каюту? — шепотом произнес Кольцов.
— Ну, давай… — пробурчал капитан и включил свет.
— Я срочно покидаю судно, — предупредил Сергей Капицу. — Так надо, капитан. Завтра все узнаете. И, пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет хорошо.
Капица кашлянул в кулак:
— Не пойму я чего-то тебя.
— Всему свое время, — повторил Кольцов.
— Вот оно что! — Капица уронил на диван очки. — Где же Степан?
— Не волнуйтесь, Петр Кузьмич, — Кольцов тронул капитана за плечо. — Ваш сын жив-здоров. Только пока никому об этом ни слова.
Капитан грузно заходил по каюте.
— Я ухожу. Меня ждут.
— А где боцман?
— Он сюда больше не придет. Лене передайте привет. Я желаю ей большого счастья. Степан очень любит ее.
— Спасибо… А я-то… Вот старый дурень!..
— А кто такая Зося? — вдруг поинтересовался Сергей. — Я о ней ничего не слыхал.
Петр Кузьмич скосил на Кольцова насмешливый взгляд, казалось, его глаза говорили: «И чего ты хитришь? Я не психолог, но вижу, что ты мне вроде бы не доверяешь?» Словно догадавшись о его мыслях, Сергей улыбнулся и заверил капитана, что всецело доверяет ему, но кто такая Зося — не знает.
— Она плавала поварихой на «Чайке», — пояснил Капица.
— Ну и что?
Петр Кузьмич на секунду задумался. Сергею показалось, что капитану, неприятно вспоминать о Зосе, но он ошибался. Зосю капитан знал давно, по-своему ценил ее, а после того как она стала работать на рыбзаводе, стал относиться к ней еще теплее. Сколько ему ни приходилось сдавать в порту рыбу, она всегда старалась ему помочь. Однажды суток трое он не мог выгрузить улов, потому что вышел из строя береговой холодильник. Но стоило ему попросить Зосю, как та мигом все уладила с начальником порта. «Я тебе, Петр Кузьмич, завсегда протяну руку, потому как у тебя на «Ките» плавал мой муженек. Я хоть, бывало, и сердилась на него, но человек он был честный».
— Зося — хозяйка! Ольга одно время у нее снимала квартиру, радистка судна, — наконец заговорил Петр Кузьмич, — с которой у штурмана Петра Рубцова был роман. Зося раньше плавала на «Чайке» поварихой. Потом ушла на берег. Я не знаю, как они сошлись с боцманом. Муж у нее тоже был рыбаком. Утонул.
— Смыло с палубы?
— Рыбачили они с боцманом на озере, а потом полезли купаться. Колосов вышел из воды один. Говорил, муж Зоси поплыл на середину озера и захлебнулся.
«Может, боцман его утопил? — хотел спросить Кольцов, но в последнюю секунду сдержался. — Всему свое время».
— Зося плакала, — продолжал Петр Кузьмич. — Да разве слезами горю поможешь! Потом она с Колосовым подружилась. А тебе зачем все это знать? Ах, да!..
— А где Ольга? — спросил Кольцов.
— Уехала к матери под Воронеж.
«Хорошо, что ее здесь нет», — вздохнул Сергей и, пожав капитану руку, вышел из каюты.
Боцман тихонько постучался к Зосе. Он стоял на крыльце и, прислушиваясь к шагам в комнате, глядел в сторону моря. Там, где скалы окутала темнота, угадывался остров Баклан.
«На сыром песочке лежать — не на мягкой перине, — усмехнулся Колосов. — Ночку побудешь там, а потом мы отправимся на другой берег. Вот только бы узнать, где Морозов. Видно, не забыл он свою Ольгу. Может, здесь он где-то, в городе, ищет ее? Ну и пусть ищет. Мне бояться нечего. Возвращаюсь к шефу не с пустыми руками».
— Кто там? — откликнулся женский голос на повторный стук Колосова.
— Зося! — обрадовался боцман и, прислонившись губами к замочной скважине, прошептал: — Это я, Колосов…
Зося открыла дверь и ахнула:
— Юрий Иванович, да ты до нитки промок. Заходи и — к печке. Она еще горячая.
Колосов шагнул в коридор, подождал, когда хозяйка закроет дверь на щеколду, облапил ее и жадно зашептал:
— Зосюша моя!.. Ух, как торопился к тебе!
Зося всем телом подалась к боцману, тоже обняла его и тихо, словно боялась, что ее услышат, спросила:
— Соскучился? А чего ты мне денег в село не прислал? Я с трудом на билет наскребла…
Она включила ночник. Голубой свет залил комнату.
— В морях плавал. Как же я мог послать тебе деньги? — Колосов помолчал. — Ты не обижай меня. Я не скряга. Помнишь, как хоронили твоего Володьку? Я за все платил: и за гроб, и за цветы, и за поминки. Все шло за мой счет. Ну, давай выпьем по чарке?
Зося торопливо накрыла на стол и неожиданно сказала:
— Это правда, Юрок. Да только в толк не могу взять, как это мой Володя утонул? Плавать он умел. Может, лишнего выпил?
— Ты же сама его подпоила, а ко мне ластилась, — блудливо прищурил глаза Колосов. — Ох и аппетитная ты бабенка!..
Зося подняла бледное лицо, испугавшись, спросила:
— Это я убийца? — Она цепко ухватила рукой боцмана за чуб. — Ну, рассказывай, как ты Володьку утопил. Я все тогда приметила: и как ты раздевал его на берегу, и как тащил в озеро…
Колосов отвел глаза в сторону. Зося охмелела и понесла околесицу. Ему хотелось скорее уйти, но надо узнать, где теперь живет Ольга Пашкова, жена Петра Рубцова, у которой, быть может, и находится Серый. Дважды боцман приходил на условленное место, но Серый так и не появился.
— Володька тебя ненавидел, — заплетающимся языком канючила Зося. — Я-то, дура, с тобой миловалась… Володька мой хоть и пил за пятерых, но ум держал при себе.
— Ты, Зося, не ценишь меня, — Колосов придвинулся к ней и, глядя ей в глаза, строго спросил: — В порту была?
— Была.
— Что узнала про Ольгу?
— Она как уехала после ночной трагедии с Петром, так больше у рыбаков не появлялась. Где-то у матери… под Воронежем. Ты опоздал… Она там небось себе уже хахаля приглядела…
— Зося, не дури, — рассердился боцман. — Я же ей должен сорок рублей. Отдать бы надо… Скажи, вчера не было на мое имя телеграммы?
— Брось ты про свои дела! — вспыхнула Зося. — Я так устала…
«Значит, Серый здесь носа не показывал. Куда он делся? Может, его уже схватили и за мной следят?» — тревожно размышлял Колосов. Мысль о том, что на рассвете придут за Капицей люди с того берега, успокоила боцмана. Времени до утра достаточно, рация с судна изъята, Степан на острове. Можно побаловаться и с Зосей. Баба она хоть и красивая, горячая, но глупая. Ее не сравнить с Розалией! Та хитрая как лиса и делу до конца преданна.
— А ты, Юрок, очень хитрый! — налила Зося по третьей.
— Ты о чем, голубушка? — весело спросил Колосов. — Говори прямо. Я намеков не люблю.
Зося и не думала молчать. Ей почему-то захотелось насолить любовнику, обидеть, сказать что-нибудь язвительное.
— А что тут понимать, голубок? — усмехнулась она. — В море я больше не хожу и с моря никого не жду. Когда Володька плавал на «Чайке», я, бывало, на причале днями простаивала, ждала, когда покажется судно. Но теперь нет Володьки, и сама я уже не та…
— Ты на меня в обиде? — спросил Колосов, стараясь не выдать раздражения. — Я тебе ни в чем не отказывал. Ты сорила деньгами! Нет, Зося, ты несправедлива. Я не о себе, о тебе заботился. Ну, ладно, я не сержусь. Давай выпьем?
— Вода, а не вино, — проворчала Зося. — Вот в Риге вино так вино!.. А ты, Юрок, хитрый! — повторила она. — Думаешь, никто не знает твоего прошлого.
Боцман осклабился:
— Магнитом к тебе притягивает. Дотронусь — и дрожь в коленях…
Зося фыркнула:
— Теперь я не такая… Пью много. На душе очень тяжко. Ну а как ты с Петром Кузьмичом ладишь?
— Живем душа в душу, — похвастался Колосов. — Есть на «Ките» у меня еще один друг…