— Все бросили и приехали? — спросил он.
— Все. И дом, и маму, и работу… — голос ее чуть дрогнул, словно надломилось в ней что-то. Она передохнула. — Я люблю Юру. Он такой добрый… Еще когда служил в учебном подразделении, я познакомилась с ним. Очень странно познакомились. У меня не хватало рубля рассчитаться за рыбу. А продавец попался злой, стал стыдить меня, что, мол, надо рассчитывать на свой карман. Я так растерялась. А тут подошел он, Юра, и отдал продавцу рубль, да еще пристыдил того за грубость. Вот так… — Она провела рукой по лицу, словно смахивая с него усталость. — Потом я снова увидела Юру. Он пригласил меня на танцы, потом еще и еще…
«И такая любовь бывает», — усмехнулся в душе Громов. Он слушал ее не перебивая и, сам не зная почему, вдруг поверил каждому ее слову. Поверил Свете, как однажды поверил своей Анюте, и навсегда связал с нею свою судьбу. Теперь не жалеет — Анюта родила ему детей и стала для него самым близким человеком. Ради нее он навсегда остался на морской границе, ибо в тот памятный для них вечер она сказала: «Я полюблю тебя, стану твоей, если ты останешься на кораблях». И Громов остался. Даже спустя годы, когда в его волосах появились седины, он так и не понял — была ли это любовь или просто судьба?
— Я слышал от командира «Алмаза», где служит ваш муж, что якобы мать Юрия обидела вас? — спросил Громов. — Это правда?
— К сожалению, правда… — И, тряхнув кудрями, жестко, с нескрываемым презрением добавила: — Я вовсе не нуждаюсь в ее добрых ко мне чувствах. Я очень люблю свою маму и надеюсь, что она всегда протянет мне руку. Когда я собралась ехать на Север, к Юре, она горько и долго плакала. Но не стала отговаривать меня, а наоборот, сказала, что надо ехать к мужу, с мужем и в шалаше рай. Как видите, я уже в раю, — и Света грустно усмехнулась. — Я не знаю, почему с вами так откровенна, но вы чем-то к себе располагаете… А вот мать Юры… — она запнулась. — Она жестокая женщина.
— Жестокая? — у Громова дернулась правая бровь.
— Очень даже. И бессердечная…
— Почему?
— Я призналась ей, что у нас с Юрой будет ребенок. Она побелела вся, стала сыпать упреки. А потом вынула из своей сумки сто рублей и бросила мне. Поезжай, говорит, к врачу, и он сделает все, что надо… Это значит — убить моего ребенка! Вот оно как… А сама-то она кто? Эгоистка!
— Ну это вы зря так… — попытался Громов защитить жену своего старшего начальника. Бывал он у них в Москве не раз, и жена капитана 1-го ранга Егорова всегда принимала его как самого дорогого гостя: и к столу пригласит, и чаек приготовит, и на дорогу предложит что-либо взять с собой. И вдруг такое…
Видно, Света обиделась на его слова, потому что в ее глазах вспыхнул огонек, и уже без стеснения она сказала, что мать Юрия не очень-то любила своего мужа. Как только он умер, она скоро выскочила замуж за Егорова, в то время командира сторожевого корабля.
— Это же кощунство! — воскликнула Света. — Ну хотя бы подождала немного. А меня пытается стыдить… Я не знаю, может, и глупо поступила, что приехала сюда. Но я люблю Юру и хочу быть рядом с ним.
— А он вас любит? — вдруг спросил Громов. Он не хотел задавать ей этот щекотливый вопрос, но как-то не сдержался.
— А как же? Разве бы я приехала сюда?
Громов пожал плечами:
— Бывает и слепая любовь.
— Вы правы, у матери Юры и есть слепая любовь, — высказалась Света. — Вы согласны со мной?
Лицо Громова изменилось. Он вдруг подумал о том, что если бы эти слова услышала жена капитана 1-го ранга Егорова, то Света стала бы для нее врагом. Громов не относился к тем людям, которые легко и быстро находили ответы на острые вопросы. Вот и теперь он некоторое время молчал, размышляя. А она смотрела на него своими черными, как перо грача, глазами и ждала, что ответит этот, как она однажды сказала Юрию, «морской волк». Наконец Громов осмелился:
— Я не стану утверждать, что у Егоровой слепая любовь к сыну. Судить о человеке можно по его делам и поступкам. Вот вы, Света. Все бросили и приехали к Юре. Разумно?
— За свою любовь надо бороться, — ответила Света.
— Да, но как бороться? — спросил Громов. — Вы решили уехать к мужу на лютый Север? Будь на вашем месте другая девушка, она бы ни за что не оставила мать одну. А вы уехали. Я лично не вижу в вашем поступке ничего плохого. Кстати, где живете?
— Юра снял комнату у одной женщины, — пояснила Света. — Там, недалеко от причала. Будем платить сорок рублей в месяц.
— Не густо… — выдохнул Громов.
Она пожала худенькими плечами:
— А что делать? Не стану же я просить мать Юры, чтобы давала нам денег на квартиру. Нет, я никогда ее не попрошу. Да, а жена у вас, Феликс Васильевич, милая женщина, — вдруг добавила Света.
— Вы ее знаете?
— Да. Познакомились в школе, когда я искала себе работу. Милая и очень вежливая. С таким завучем работать одно удовольствие. Ее уважают учителя. Я это сразу заметила.
Громову стало не по себе. Неужели Аня ничем не могла помочь Свете? Ну хотя бы временно взяла ее на работу. Он чувствовал в ее взгляде упрек: «Да, ваша милая и добрая Аня не помогла мне». И от этого Громов густо покраснел.
— Простите, и что же завуч? — спросил он, не назвав жену по имени.
— Рекомендовала зайти к началу учебного года. Что-то у нее будет. — Света сощурила глаза, тихо продолжила: — Я довольна, вот честное слово! Главное — рядом мой Юра. А поработать можно пока и в магазине. Сами понимаете, деньги нам очень нужны. У Юры ведь денег почти нет. Служба… А у нас — квартира, ждем вот малыша… Ох и боюсь я…
Громов вдруг вспомнил о том, что один сторожевик на днях становится в ремонт. Может, перевести на этот корабль матроса Егорова? Все-таки Свете с малышом будет легче — Юра в любое время может прийти. Но вдруг у него возник вопрос — а как на все это посмотрит капитан 1-го ранга Егоров? Еще обидится. Нет, решил Громов, надо спросить у него самого. Она словно угадала его мысли.
— Я просила Юру перейти служить на берег, тем более что ему предлагал командир. А он так обиделся, что мне чуть не досталось. Говорит, мне без корабля будет тоскливо. Вот он какой…
«Гордый парень, это я давно слышал от Маркова», — подумал Громов.
— Вот что, Света, я, кажется, помогу вам, — весело заговорил капитан 1-го ранга. — У нас тут в городе живет моя сестра, но она с мужем уехала в Болгарию. На три года. А квартиру оставили нам. Чего же ей пустовать? Живите там с Юрой. Потом мы что-нибудь придумаем. Дадим вам квартиру. У нас ведь на кораблях мало женатых матросов. Вот Егоров да еще трое.
Она задумалась, потом серьезно посмотрела ему в лицо:
— А как Юра? Нет, сама я не могу решить этот вопрос. А что, «Алмаз» долго еще будет в море?
— Сколько потребуется.
— Понимаю…
— Служба у нас, Света, особая, мы живем беспокойно… Ну а вы берите утром свои вещи и к нам. Аня проводит на квартиру сестры, даст ключи. Я скажу ей. Только, пожалуйста, не отказывайтесь. Вы не миллионеры.
— А как он? — Света насторожилась.
— Кто?
— Капитан первого ранга Егоров. Как бы не обиделся…
Громов заулыбался.
— Это я улажу. Объясню все как надо… Значит, завтра утром, добро?..
Громов пришел домой, когда уже совсем стемнело. Аня надела свое любимое голубое платье с кружевным воротничком, золотую брошь, которую он подарил ей в день их свадьбы. Она была очаровательна: лицо ее сияло, в глазах — искристые лучики, и он понял, что она очень счастлива в этот вечер. Он подошел к ней, нежно поцеловал в щеку и вручил ей французские духи.
— Спасибо, Феликс, — поблагодарила она. — Ты, видно, устал?
Громов снял тужурку, плюхнулся на диван.
— А где дети? — Громов устало зевнул.
— У сына вечер в школе, а дочь пошла к подруге, там тоже вечеринка. А я вот одна… — она говорила тихо, словно боялась, что ее услышат. — Ты не мог раньше прийти?
— Анюта, не терзай мне душу, — Громов нахмурился. — Поверь, я не ожидал, что начштаба отпустит на берег. Я вообще домой не собирался. Корабли в море, и я должен быть там, в штабе. Ну улыбнись.
Аня подошла к нему, ласково провела теплой рукой по его лицу. Она сказала, что не сердится, что день рождения можно отметить и в другой раз, когда он не будет занят на службе. А духи? Разве это не знак уважения к ней?
— Феликс, я тронута твоим вниманием, спасибо, дорогой. А теперь давай выпьем шампанского. Ну, чего такой грустный? Опять что-то случилось?
И тут Громов рассказал ей о Свете, о том, что негде ей жить и что он предложил им поселиться в квартире его сестры.
— Ты не станешь возражать?
— Да что ты, Феликс, — удивилась она. — Если надо, почему бы не помочь? Помнишь, когда я приехала к тебе, а ты был в море? Меня тепло встретили, определили в гостиницу… Нет, Феликс, жить у моря с черствым сердцем нельзя. Море, оно испытывает не только на мужество, но и на совесть. Я пыталась помочь Свете, но пока в школе нет свободной должности. Ира, жена инженер-механика с тральщика, собирается переезжать на Черное море. Вот тогда возьму ее.
— Света ждет малыша…
— Что? — удивилась Аня. — Так ведь они только поженились. Представляю, если узнает жена Егорова, ох и шуму будет!
— Что поделаешь? Это жизнь…
Аня накрыла на стол, и они сели ужинать. Холодное из курицы было вкусно приготовлено, и Громов не удержался, чтобы не похвалить жену:
— Умница ты, Анюта! Хозяйка отменная!.. А мне эти флотские котлеты ей-ей надоели. Ну а что у тебя еще есть? — Громов отодвинул тарелку в сторону, вытер губы салфеткой.
Аня встала и принесла из кухни что-то на сковородке.
— Цыплята-табака, твое любимое блюдо по случаю дня моего рождения, — весело сказала Аня. — Я чувствовала, что ты придешь.
Громов воскликнул:
— Анюта, да ты волшебник, а? Цыплята-табака на вьюжном Севере! Где ты достала?
— Военная тайна! — сказала Аня шутливо и тут же рассмеялась: — Да какая тайна? Ездила в Мурманск и купила там на рынке. Совсем свежие. Ну, ешь.