Вскоре он изучил здание так досконально, будто собирался держать здесь оборону с ротой солдат. Крыша, подвалы, шахты грузовых лифтов…
Он купил хороший навесной замок и, чувствуя себя как минимум рейдером, занял один из ближайших к стройке гаражей. Кооператив все равно был таким же заброшенным, как и неслучившаяся типография. Чугунов оставлял здесь машину, когда бывал налегке — до подземки он добирался за полчаса и вскоре уже входил в свой подъезд. Узурпированный гараж был хорош наличием электричества. Такой роскошью грех не воспользоваться. Навык у Чугунова был, оставалось запастись черт-знает-сколькими метрами провода — и электрификация одного из помещений заветной стройки стала вполне реальной затеей…
ФЭС. Лаборатория«Есть!»
Иван, оккупировавший компьютер Рогозиной, занимался вводом информации, не забывая прихлебывать кофе из пластмассовой чашки. И тем, и другим он поживился на кухоньке.
Осторожно открылась дверь, и на пороге появился Круглов.
— Ну что, нашел маньяка?
Тихонов вздрогнул и обернулся.
— Ага, — ничуть не смутившись, ответил он. — Вон там, под столом спрятал.
Круглов, заинтересовавшись, подошел к столу, на котором стоял монитор. На экране мелькали буквы: латинские, кириллические, иероглифы, разнообразные закорючки…
— И что это такое?
— Азбуки народов мира.
— А, — без особого воодушевления сказал Круглов.
Он придвинул стул и уселся.
— Я тут побуду, ты не против? А то кто знает, когда ты в следующий раз бежать захочешь…
По прошествии пары часов, когда за окнами стало светло, картина изменилась незначительно — Иван Тихонов все так же сидел за компьютером, Круглов мирно спал, откинувшись на спинку стула.
Внезапно послышался звуковой сигнал. Майор вздрогнул и проснулся.
— Так, я…
Иван ударил сжатой в кулак правой рукой по раскрытой ладони левой.
— Есть!
Круглов подался к монитору, растирая ладонями лицо.
— Что есть?
Он слабо разбирался в алфавитах, но греческие буквы все же опознал. На экран была выведена то ли газетная, то ли журнальная статья.
— Есть упоминание всех убитых в одной статье, — возбужденно заговорил Тихонов. — Так, это на греческом… минуточку… сейчас переведем…
Он пощелкал клавишами. Появился текст на русском языке.
Круглов начал читать.
— Газета «Элленика». «Группа русских туристов из сорока восьми человек подала в суд на греческого туроператора за то, что тот не выполнил ранее заявленные в договоре требования относительно бронирования номеров в гостинице… так… сорок восемь туристов из России, включая семнадцать маленьких детей… от шести до восьми лет… два года назад провели десять дней в автобусе, встретившем их в аэропорту… мест в гостинице, где они должны были остановиться, не оказалось… Русские прожили десять дней в тесноте и духоте, многие перенесли тяжелые отравления и солнечные удары… По возвращении в Россию они подали коллективный иск… и обанкротили греческого оператора..»
Он еще раз с силой потер лицо.
— Не понимаю… Органист — грек, что ли?
— Не торопитесь… — глядя на экран, пробормотал Тихонов.
Заинтересованные новой информацией, они даже не услышали, как вошла Рогозина.
— Ну что тут у вас?
Оба посмотрели на нее одинаково оловянными глазами.
— Ага, вот… — сказал Тихонов. — «Греческий оператор подал встречный иск против своего представителя в России… некоего господина Овечкина… И выиграл дело… контора Овечкина была лишена лицензии и подвергнута крупному денежному штрафу…» В общем, по ветру пустили этого представителя. Он и сейчас продолжает штрафы выплачивать.
— Да что у вас происходит? — рассердилась Рогозина.
Круглов поднялся.
— По дороге расскажу. Ваня, ты сказал, детей семнадцать было. Жертв у нас пока шестнадцать. Адрес семнадцатого ребенка?
— Секунду.
Застучали клавиши.
— Вот.
Вглядевшись в экран, Круглов стремительно направился к двери, по дороге бросив Рогозиной:
— Поехали.
Они буквально влетели на подземную парковку ФЭС, сели в джип, и он рванул с места.
Подъезд… Лестница… Нужная квартира… Звонок…
Открыли не сразу. На пороге появился заспанный молодой мужчина в халате.
— Доброе утро, — сказал Круглов. — Вы — Антон Гущин?
— Кто? Какой Гущин? — Мужчина зевал и явно туго соображал спросонья.
— Здесь прописаны Антон и Светлана Гущины, — четко и раздельно проговорил Круглов.
— A-а, понял… Это хозяева квартиры. Мы здесь снимаем. А что случилось?
Круглов достал свое удостоверение.
— Можно посмотреть ваш паспорт?
Кажется, квартиросъемщик проснулся окончательно.
— Сейчас, — и исчез в недрах квартиры, крича оттуда. — А что случилось-то? Могу и договор аренды показать. У нас все по закону.
Он вернулся с паспортом и вручил его Круглову. Тот изучил документ и вернул хозяину.
— А где сейчас Гущины живут, знаете?
Квартиросъемщик почесал взлохмаченную со сна голову.
— Нет, они сами за деньгами приезжают. Пятого числа каждого месяца…. А, подождите, у меня же их телефон есть! Сейчас…
Он снова убежал.
Круглов услышал женский голос:
— Солнышко, кто там?..
Круглов вышел из подъезда и направился к Рогозиной, стоявшей у джипа.
— Квартиру Гущины сдают. Адреса нет. Вот их номер.
Она взяла у него бумажку с номером телефона и забралась в машину, чтобы набрать цифры на бортовом компьютере. Высветился адрес.
Рогозина поманила майора, тот сел в джип.
— Вот, — она указала на экран, — Сиреневая аллея, семьдесят семь, квартира двенадцать.
Машина тронулась. Одновременно Галина Николаевна успела достать телефон набрать номер и дать Круглову последние указания.
— Сообщите в местное отделение, пускай мчатся туда на всех парах. Во сколько начинаются уроки в школах? — В этот момент произошло соединение. — Алло, доброе утро. Антон Гущин? Вас беспокоит полковник Рогозина, из милиции… Нет, ничего не случилось… Скажите, ваша дочь дома?.. Нет?.. Уже ушла в школу?.. Понятно… А давно?.. Только что?..
…По тропинке через небольшой пустырь шла девочка. Следом за ней почти бесшумно двигался мужчина. В тот момент, когда она добралась до обочины узкой дороги, он настиг ее, зажал рот, схватил на руки и унес…
Группа людей стояла у подъезда.
Антон Гущин пытался успокоить рыдающую жену.
— В школе проверили — Маши Гущиной нет, — вполголоса сказала Рогозина Круглову. — Вот что — езжайте к этому… бывшему представителю греческой турфирмы…
— Овечкину, — подсказал майор.
— Да. Только осторожно, девочка может быть у него. А я осмотрю всю дорогу до школы.
Круглов направился к «уазику». В этот момент заплаканная мать вырвалась из рук мужа и бросилась к нему.
— Умоляю… Найдите мою девочку!.. Найдите ее!..
Она начала рыдать так, что уже не могла говорить. Подбежавший муж обнял ее и увел.
Круглов встретился взглядом с Рогозиной.
…Хлопнула дверца «Уазик» сорвался с места.
Лестничная клетка квартиры Овечкина.Всему свое время, товарищ…
Слово должно быть верным, действие должно быть решительным.
— Давайте, ребята, — прошептал Круглов.
Кроме него и трех милиционеров на обшарпанной лестничной площадке никого не было. Майор приблизился к обитой деревянными рейками двери и позвонил.
Из квартиры послышался мужской голос:
— Кто там?
— Нас заливает! — завопил Круглов. — Вы чего там, с ума сошли, что ли! Откройте сейчас же!
— Заливает? — проговорил щуплый человечек в полосатом махровом халате, открывая. — Странно…
Он не договорил, потому что гости ворвались внутрь. Майор сбил хозяина квартиры с ног и, придавив к полу, защелкнул наручники на его запястьях. Когда он поднял человечка на ноги, милиционеры, успевшие бегло осмотреть все комнаты, вернулись в коридор и отрицательно покачали головами.
— Где девочка? — сквозь зубы спросил Круглов.
Хозяин квартиры вдруг улыбнулся совершенно безумной улыбкой.
— Какая девочка?
Майор сгреб его за ворот халата.
— Отвечай, сука! Если с ней что-то случилось, ты у меня даже до ментовки не доедешь, не то что до суда. Говори!
— Девочка… — Щуплый продолжал скалиться. — Всему свое время, товарищ… простите, не знаю вашего звания.
— Скоро узнаешь, — пообещал Круглов. — До конца жизни мое звание помнить будешь. Грузите.
Он махнул милиционерам и вышел из квартиры.
Все так же, в наручниках, бывшего представителя греческого туроператора Овечкина привели в допросную Федеральной Экспертной Службы и усадили за стол напротив полковника Рогозиной.
Майор милиции Круглов, заложив руки за спину, стоял у стены.
— Где девочка? — без всяких предисловий спросила начальник ФЭС.
Овечкин посмотрел на нее как-то исподлобья:
— Далась вам эта девочка… Девочкой больше, девочкой меньше — какая разница…
Голос Рогозиной дрогнул от сдерживаемого напряжения.
— Она жива?
Существо за столом (сейчас язык не повернулся бы назвать его человеком) осклабилось.
— Не тем вы интересуетесь, не тем… Лучше скажите, где вы были, когда меня судили? Жестоко судили, неправедно. Где вы были, когда меня приговорили всю жизнь батрачить на этих… туристов? А? Когда меня выставляли козлом отпущения!
— И за это вы убивали детей? — негромко спросила Рогозина.
— Я не убивал. — Овечкин поднял палец. — Я — доказывал.
— Что вы доказывали?
— Что я чист! Я оправдывался! Отмывался от всей этой вашей грязи… У них же, у детей этих, якобы обнаружились пищевые отравления. Якобы из-за того, что они там, в автобусе, в антисанитарных условиях жили! Эксперты эти продажные… они же что хочешь подпишут! Только бы… Ай, да ну!