Он махнул рукой.
Рогозина сцепила пальцы.
— А что вы хотели доказать? И как?
Маньяк смотрел на нее глазами Овечкина.
— Вы меня хотите запутать! Вы сами все прекрасно понимаете! Я хотел всем доказать, что они здоровы. Все до одного!
— Кто? — Голос у Рогозиной внезапно сел.
— Дети! — почти прокричал Овечкин, хватаясь за голову. — Что у них все нормально, нет никаких следов отравления! Что меня осудили ни за что!
Она наклонилась вперед.
— Так вы для этого вырезали у них внутренние органы?
Существо, сидящее перед ней, в искреннем недоумении всплеснуло руками.
— А как еще я мог это доказать?!
Галина Николаевна поняла, что пора сделать передышку. Она знаком предложила Круглову выйти и последовала за ним.
Впрочем, далеко они не ушли — остановились у зеркальной стены, за которой Овечкин мерил шагами допросную, держась за голову.
— Галина Николаевна, позвольте мне, — напористо начал Круглов. — Если девочка жива, он скажет, где она. Поверьте, я и не таких обламывал.
Она поймала себя на желании сжать ладонями виски, как Овечкин.
— А вы уверены, что он осознает, что говорит и делает? Что он вообще отдает себе отчет в происходящем? Несмотря на все, что он тут нес… — Галина Николаевна откашлялась, — именно потому, что он все это нес, мне кажется, он тяжело болен.
— Да какое «болен»! — повысил голос майор. — Прикидывается, дураку видно! Псих, не псих — какая, на хрен разница? Вы что, не слышали? Он признался! Во всем!
— Это-то и странно, — думая о чем-то своем, проговорила Галина Николаевна.
Но Круглова было не так-то просто сбить с толку.
— Да поймите вы, если его сейчас не расколоть, девочка может умереть. Она лежит в каком-нибудь подвале, связанная, а мы здесь… псих, не псих…
— Тогда почему он не говорит, где она? А ведь признался во всех других убийствах!
Круглов воздел руки к потолку.
— Почему, почему, почему! Товарищ полковник, ее смерть будет на вашей совести.
Открылась дверь, и в комнате появился великий хакер с какими-то бумажками в руках.
— Я тут накопал про нашего маньяка… Ну, до этого случая с Грецией — ничего интересного. — Он уткнулся носом в листок и забубнил: — Учился в МАИ, после учебы открыл представительство греческой турфирмы. В общем, все как у людей. А потом, после того как греки его ободрали как липку за тот случай с гостиницей, он, похоже, свихнулся. Первый раз его взяли за хулиганство — он несколько ночей подряд приходил к греческому посольству и бил там стекла. Тогда-то и заподозрили, что он с катушек слетел. В общем, поставили диагноз — шизофрения. Полежал он в клинике пару месяцев и благополучно вышел. И справка у него есть. И психотерапевт свой собственный. Муж сестры оплачивает. Вот.
Иван помахал распечатками.
Галина Николаевна забрала бумаги, бегло просмотрела их, взглянула на Круглова. Тот только головой покачал.
— Надо бы с его врачом поговорить, — сказала она.
— А я его уже вызвал, — лучась от скромной гордости, сообщил Иван.
Галина Николаевна приподняла брови.
— Да? Молодец.
Круглов демонстративно вздохнул и закатил глаза.
ФЭС. Кабинет Рогозиной.…он и сейчас находится на своей темной стороне…
Приятного молодого человека звали Вячеславом.
— …Для меня это шок… Вы думаете, Саша — Органист?
— Мы пока не знаем, — ровно проговорила Галина Николаевна. — Но у него был мотив. И главное, он во всем сознался…
— Странно… — Вячеслав профессионально сложил пальцы шатром. — Я наблюдаю его уже больше полугода… И ничего, похожего на приступы, не замечал… Понимаете, у Саши вялотекущая шизофрения, которая может лечиться медикаментозно, стационар необязателен…
— А на что он способен во время приступа? — поинтересовалась Рогозина.
Психотерапевт задумался.
— Сложный вопрос. Пожалуй, самый подходящий ответ — на все. Дело в том, что во время приступа он перестает себя контролировать… И ничего потом не помнит.
— Как же он тогда все нам рассказал?
— Возможно, он и сейчас находится на своей темной стороне… Но это легко проверить. Он должен был пить лекарства, которые я ему прописываю каждую неделю. Возьмите кровь на анализ и увидите… — Вячеслав помрачнел. — Если он игнорировал лечение, вероятность приступа становится крайне высокой.
…На фэсовской кухне уютно фырчала кофеварка. Круглов сидел, упираясь локтями в стол, Тихонов — развалившись на стуле. Оба пили божественно ароматный напиток и блаженствовали. В такие минуты даже майор милиции начинает думать о разумном, добром, вечном.
— Иван, я… извиниться хотел.
— Извиняйтесь, — милостиво разрешил хакер и сделал очередной глоток.
От неожиданности Круглов поперхнулся собственным кофе.
— Ну ты наглец… — Он придирчиво оглядел себя и стол, убедился, что все в порядке, и снова подобрел. — Все-таки здорово ты это сделал. С Грецией…
В этот момент на кухоньку заглянуло новое лицо.
— Добрый день, — сказало лицо.
Круглов отставил чашку. Принял официальный вид.
— Здравствуйте. Чем могу?..
— Меня зовут Шитин Андрей Васильевич, — представился посетитель. — Работаю судмедэкспертом в Восточном округе.
— Да? Очень приятно…
— Вот, — эксперт открыл папку, — результаты обыска на квартире у Овечкина.
— А, — оживился майор. — Вы по этому вопросу… Что ж вы сами-то приехали? Могли послать кого-нибудь.
— Да мне не в тягость. Интересно же взглянуть на новую службу. Может, окажусь полезным.
— Ну, садитесь, коли так, — Круглов поднялся из-за стола и полез в шкафчик за чашкой. — Чаю?
Эксперт деликатно уселся на ближайший свободный стул и улыбнулся:
— Не откажусь.
Круглов, пошелестев чайными пакетиками, включил чайник и неспешно возвратился на свое место.
— Так что по обыску? — вернулся он к прерванному деловому разговору.
— А, да… Нашли рецепты, много. На барбитунол.
Майор кашлянул.
— Больше ничего?
— Еще сам барбитунол в капсулах. И никаких следов пребывания посторонних. Такое ощущение, что к этому Овечкину вообще никто не приходил.
Круглов снова поднялся.
— Понятно. Спасибо. Вы нам очень помогли.
Эксперт тоже вскочил, забыв про чай.
— Я бы еще… Я хотел спросить…
— Да? — не глядя на него, сказал майор. — Что?
— Вам персонал не нужен?
— Персонал? — машинально, будто находясь в другом месте, спросил майор.
— Ну да, — заторопился эксперт. — У меня большой опыт… Отзывы только положительные. Вот… благодарности, грамоты…
Из той же папки с экспертным заключением он извлек все названное. Круглов почесал в затылке и тем же отрешенным голосом проговорил:
— Грамоты — это хорошо… А что вы уме… — и тут он наконец вернулся на грешную землю, вернее, на ее конкретный пятачок — пол кухни Федеральной Экспертной Службы. — А, ну да. Простите. — Внезапно в его глазах загорелся огонек. — Знаете что? Вот сидит наш главный по кадрам.
Теперь уже подавился кофе лучший в мире хакер.
— Вы ему все подробно расскажите, а он уж решит, пригодитесь вы нам или нет, — как ни в чем не бывало продолжил Круглов. — Правда, Иван?
И снова погрузившись в свои мысли, вышел из помещения, забыв попрощаться с визитером.
— С удовольствием, — процедил Тихонов и мстительно добавил в след шутнику. — Товарищ прапорщик.
А вот полковнику Рогозиной в эти минуты было не до розыгрышей. Ей для экономии времени пришлось здорово освежить свои криминалистические навыки. Вернее — биохимические знания. Учитывая, что по первому образованию Рогозина была как раз химиком, ей вполне хватало опыта на то, чтобы, не отвлекая выполняющих ее же срочные задания сотрудников, сесть за микроскоп, исследуя взятую на анализ кровь бывшего представителя греческого туроператора. А ныне — шизофреника Овечкина.
За ее плечом, наклонившись, в ожидании результата замер психотерапевт Вячеслав.
— Следов барбитунола в крови не обнаружено, — наконец вынесла она уверенный вердикт.
Вячеслав глубоко вздохнул.
— Значит, он игнорировал лечение… Но как я мог этого не замечать? Мы же виделись два раза в неделю!
Он помолчал и уже тише спросил:
— Вы позволите, я с ним поговорю?
— Извольте, — вопреки инструкции согласилась хозяйка ФЭС. Сейчас было не до формальностей. Время для последней жертвы включило обратный отсчет. И сколько ей еще отмерено — не знал никто. Значит, надо оперировать секундами, а не часами.
Но пока что с Овечкиным общался Круглов. Оставив шутки с Иваном, он решил во что бы то ни стало узнать, где подонок держит девочку. И цель в данном случае оправдывала ЛЮБЫЕ средства!
Когда майор появился в допросной, выражение его лица не предвещало оппоненту ничего хорошего. Он неторопливо запер дверь, продемонстрировал. Овечкину ключ и спрятал оный ключ в карман брюк.
Потом, улыбаясь, направился к столу.
Сел.
Достал из кобуры пистолет.
Положил на стол.
— Хочу тебе сказать от всего сердца, — обратился он к Овечкину, — я тебя понимаю.
— В смысле? — проблеял Овечкин, до смерти перепуганный происходящим.
— Понимаю, — Круглов развел руками. — Эти наглые туристы просто воспользовались случаем, чтобы срубить деньжат по-легкому. С греков. И срубили. А греки отыгрались на тебе. Я понимаю. Я бы тоже злился.
— Правда? — В голосе бывшего представителя туроператора впервые зазвучали человеческие нотки.
— Конечно, — решительно сказал Круглов. — Я же тоже человек. Я бы тоже старался очиститься. И у тебя есть шанс очиститься до конца. Скажи, где девочка. И ты станешь абсолютно чистым. Мы тебя отпустим. Я тебе обещаю.
Овечкин неожиданно улыбнулся.
— Хитрый вы. Смешно все это! А что мне там делать? Если бы вы меня не нашли, я бы сам к вам пришел… Вы понимаете, насколько это страшно, когда тебя признают виновным в том, в чем ты не виноват…