— Освободились, Галина Николаевна?
— Не совсем, Руслан Султанович. Еще полпары, то есть сорок пять минут. А потом лекция в Академии МВД.
Проректор осип от такого демонстративного пренебрежения интересами вышестоящих:
— Гал-лина Николаевна! Вы забываетесь!
Султанов сузил глаза, буравя собеседницу взглядом.
— Вы занятой человек, Галина Николаевна. Ничего, что я, человек не менее занятой, околачиваюсь здесь уже битый час… с сомнительной перспективой по окончании лекции сопроводить вас до дверей университета?!
— Руслан Султанович, не в моих правилах заставлять ждать весь курс только потому, что мне надо с кем-то поговорить. Если хотите, договоримся о встрече на следующей неделе.
Нет, она все-таки невозможна.
— Я всегда вами восхищался, Галина Николаевна Буду за дверью.
Султанов приобнял за плечи обомлевшего проректора и вместе с ним направился к выходу из аудитории.
На полпути остановился.
— А кофе, пожалуй, оставим Галине Николаевне. Она работает, а мы тут…
— …Вы, разумеется, слышали об Органисте.
Замминистра не спрашивал, a утверждал.
Он не врал насчет занятости. Времени действительно оставалось в обрез. Вернее сказать, времени просто не было, причем давно. И не только у бешеной бабы, стремительно идущей к выходу из учебного корпуса.
— Да, — коротко ответила она.
— Сегодня найдена пятнадцатая жертва.
— Знаю из новостей. Снова ребенок… В городе только об этом и говорят. Но при чем здесь я?
— Мы хотим, чтобы вы его поймали.
Они вышли из здания факультета и направились к черной машине. Рогозина торопилась на лекцию и согласилась, чтобы Султанов ее подвез. Тот вздохнул с облегчением.
— По дороге и поговорим.
— Галина Николаевна, вам предлагается возглавить эту новую структуру: Федеральную Экспертную Службу. Все материалы по ней — в папке. Павел…
Помощник, бдительный, как сторожевой пес, мгновенно протянул заранее заготовленные документы.
— Исключено, Руслан Султанович. Мне очень жаль.
Султанов был обескуражен таким категоричным отказом.
— Почему?
— По многим причинам. Во-первых, я давно не практикую.
— Вы хотите сказать, что утратили сноровку? Не смешите меня, Галина Николаевна. Вы по-прежнему лучший специалист.
— Я не считаю это смешным. Во-вторых, у меня сейчас совсем другая работа. Я теперь сама готовлю специалистов. У меня два курса в МГУ, спецкурс в Академии МВД. Я руковожу тремя докторскими и пятью кандидатскими диссертациями…
Затрезвонил султановский мобильник. Замминистра с ненавистью посмотрел на номер и нехотя поднес трубку к уху.
— Да. Да, да… Еду… Все, скоро буду… Народные избранники, е-мое… Галина Николаевна… Мне надо срочно в Думу… Ничего, подождут… Володь, — он похлопал водителя по плечу, — съезжай, где потише, и притормози.
Когда машина остановилась, Султанов приказал водителю и помощнику выйти. Те подчинились.
— Галина Николаевна, если вы принимаете решение, исходя из личных мотивов…
— Личных? А у меня могут быть личные мотивы?
Султанов пристально посмотрел ей в глаза. Взгляд у него был невеселый.
— Все же… Многие думали, что в кресле заместителя министра окажетесь вы…
— А-а, вы об этом… Руслан Султанович, мои амбиции лежат далеко от карьерной лестницы, поверьте. И вам это кресло гораздо больше к лицу. Извините за каламбур.
— Тогда я не понимаю! Почему вы отказываетесь?
— Давайте трогаться, а? У меня лекция через пятнадцать минут.
— Галина Николаевна, у вас есть дети?
— Нет.
— А у меня дочь, в седьмой класс пошла…
Султанов открыл папку, которую передал ему Павел. Оттуда посыпались фотографии с мест происшествий.
Фотографии детских трупов.
Замминистра протянул папку Рогозиной.
— Посмотрите. Это четырнадцать ни в чем не повинных ребятишек. Фотографию пятнадцатого я получу сегодня. Вы знаете, сколько сейчас детей не ходит в школу?
— Руслан Султанович, зачем вы мне это рассказываете? Я же сказала — нет.
— Классы заполняются наполовину. Некоторые уроки и вовсе отменяются. А у нас на него — ноль! Понимаете — ничего! Мы даже не знаем, как он их убивает! Вы смотрите!
— Работать надо лучше. Мы едем?
— Подумайте об их родителях! У вас есть шанс положить этому конец! У вас! Слышите?!
— Я все сказала…
— В конце концов, я могу вам просто приказать. Ведь вашего воинского звания никто не отменял, товарищ полковник.
— Что ж, приказывайте. А пока выпустите меня. Я, пожалуй, дальше на метро. Всего доброго, господа.
И резким движением открыв дверцу машины, она выскочила наружу.
Мрачный, как туча, Султанов некоторое время посидел в машине, потом выбрался наружу, подошел к сотрудникам и попросил сигаретку.
— Паш, к завтрашнему утру подготовь мне список возможных кандидатов на место руководителя Службы. Эта не согласится. Ее и ядерный взрыв не переубедит…
— Она лучшая, Руслан Султанович…
Все произошедшее за сегодняшний день накатило, навалилось и придавило. Известный своей железной выдержкой Султан, как до сих пор позволяли себе называть его близкие друзья, не выдержал и заорал:
— Мать твою!!! Да знаю я! Ты чего, не слышал, что она тут говорила? Студенты, диссертации… е-мое… Гвозди бы делать из этих людей…
Москва. Паника 2.…a под окнами — никого…
— Как — пропала? А вы где были?
— Она с девочками на площадке играла. С большими. Они уже в школу ходят. Одна даже во второй класс. Ну, я и подумала — Леночка под присмотром. Пойду-ка я обед заряжу. Чтоб свеженьким, с пылу с жару, деточку накормить… Через час выхожу — а под окнами никого.
— Так вы что, целый час даже не смотрели в окно?
— Ну, нет, не час. Сначала каждые пять минут выглядывала. А потом… — В трубке повисла тишина.
— Что — потом? — Заведенная до предела мать почти кричала.
— А потом мне племянница позвонила. Ну, мы и заговорились…
— Понятно, — напряженным голосом проговорила Клава, на ходу надевая пиджак. — Еду. А вы узнавайте адрес девочек, с которыми она играла.
В трубке вместо ответа всхлипнули…
Лондон. Два с половиной года назад.Безответное чувство
В частной клинике, где практиковал молодой пластический хирург Макс Андерсон, было три комнаты, не имевших ничего общего с основными задачами этого учреждения. Расположенные вдали от операционных и подсобных помещений, они выполняли функцию своеобразного зала ожидания. Две большие — женская и мужская гостиные, одна маленькая и уютная — курительная комната, в которую можно было попасть из мужской гостиной. Макс Андерсон ожидал своего знакомого именно в третьем помещении, куда мужья и просто спонсоры клиенток, а также клиенты мужского пола (их тоже было немало) могли прийти, чтобы выкурить сигару.
Курительная была оформлена в красно-багровых тонах; обстановка составлена из мебели, маскирующейся под антиквариат. В центре комнаты стоял массивный овальный стол красного дерева, вокруг него — несколько удобных кресел с высокими спинками. Еще две пары кресел располагались у стен.
Макс Андерсон был приятно взволнован. Чтобы привести себя в чувство, он, ловко орудуя перочинным ножиком, подготовил на столе длинную дорожку белого порошка. Курительную посещали редко, он привык проводить процедуру с порошком именно здесь. Макс не боялся, что его могут застать за этим делом, — о его пристрастии в клинике и без того знали многие. О пристрастии и еще некоторых предпочтениях. Собственно, друг, которого Андерсон ожидал с таким волнением, был именно по этой части…
К лондонской «гастроли» Волков подготовился основательно. За последние месяцы он существенно улучшил свой и без того хороший английский, завел необходимые знакомства по переписке.
Одним из таких знакомцев был доктор Андерсон, с которым у Волкова завязалась теплая мужская дружба (на самом деле «теплая дружба» между мужчинами только с таким человеком, как Макс Андерсон, и возможна). У них нашлось множество тем для переписки — коллеги как-никак. Впрочем, большая часть корреспонденции между лондонским и московским хирургами была посвящена переживаниям ранимого человека с трепетным сердцем по поводу всего на свете. Из них двоих таким человеком был только Макс. Но сам британец этого не знал, считал, что оба.
В Лондон Волков приехал всего на месяц, и за это время ему нужно было пройти все стадии Подготовки к Пути. Поэтому времени крутить роман с молодым геем у него не было. К тому же он этого просто не хотел. Но ради Пути мог бы. Это было бы сложным испытанием, которое помогло бы значительно закалить дух Волкова… Но уж как-нибудь в следующий раз. С него и трехмесячной переписки хватило за глаза.
Английский перевод древнекитайского трактата «Дух бесконечности» Волков освоил, и усвоил давно — еще до выхода второй его книги. Трактат предлагал сложный Путь к совершенству духа, пролегающий через Абсолютную Свободу. Волков страстно желал пройти по Пути, но решиться на столь резкий отказ от всего человеческого не мог. Точнее, конечно, мог — знал, что может, — но не сразу. Постепенно. Описанный же Путь требовал от него быть настоящим исполином духа. К этому нужно было тоже прийти.
Волков прошерстил источники и к своему огромному удивлению узнал, что почитатели «Духа бесконечности» сделали аналогичный вывод еще в древности. Тогда же появилось несколько рукописей, описывающих подготовку к Пути. К несказанному счастью Волкова, все они были переведены на английский. Правда, эти книги считались литературой, представлявшей интерес лишь для специалистов, поэтому ему пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы их заполучить.
Лондон был выбран площадкой для Подготовки к Пути по нескольким причинам.
Волков не смог бы пройти и Путь, и Подготовку к нему в одном и том же городе. Его действия вызовут слишком широкий резонанс у бестолковой публики, а это может помешать. Лучше уж не связывать в общественном сознании итоги этих двух грандиозных стадий обретения Свободы. То есть идеальным местом для Подготовки было бы другое государство.