— Ты поаккуратнее, убьешь ведь героя. Кем потом восторгаться будешь?
— Это да, другого такого Альберта захочешь — не найдешь, — и опять заржал, гаденыш.
Что-то я сегодня с утра всех веселю. Когда уже этот день одного клоуна закончится?
— На оперативку! — заглянула в кабинет помощник следователя Ирочка, и Войченко переключился на нее.
Сбил девушку с траектории, донжуан местечковый, и соседний кабинет она в обходе пропустила. Пришлось звать свою начальницу самому.
— Люда, ты идешь? — заглянул я к ней.
— Убирайся!
Нихрена себе прием.
Журбина сидела в кресле и курила, стряхивая пепел в кружку.
— Ты же вроде не куришь? — переступил я порог.
— Ты не слышишь, что я тебе говорю?! — она обожгла меня злым взглядом. — Закрой дверь с той стороны!
— На оперативку всех позвали, — сообщил я ей и вышел.
— Идите вы все в жопу! — услышал я в спину. Дальнейшие ругательства заглушила захлопнувшаяся дверь.
Значит помашем рукой нашим с начальницей хорошим отношениям. По ходу они себя изжили.
Мы, нераскрытчики, со своей «Камчатки» прибывали на оперативные совещания самыми последними. Вот и в этот раз я зашел в кабинет начальника следствия, когда там уже были все.
Встретили меня коллеги заинтересованными взглядами, несколькими хлопками в ладоши и возгласом «Красавчик!». Это не удержалась старший следователь Акимова, что ехидно мне улыбалась.
— Добрый вечер, — решил я быть вежливым, гадая про себя, позволено ли мне будет сегодня занять, уже ставшее родным, кресло.
— Ну что там у тебя? — нетерпеливо спросил меня Головачев.
— У меня все по плану, товарищ подполковник. Сотрудника сберкассы допросил, выписку по номерам купюр получил. Они частично совпали с изъятыми при обыске, — бодро отчитался я, кладя перед начальником озвученные документы, а также протокол обыска.
Изучал Головачев материалы дела в абсолютной тишине. По мере моего доклада лица коллег вытягивались, а сейчас все напряженно ждали реакции начальства. Подтвердит ли тот мои слова.
— По краю ведь, Альберт, прошел, — Головачев поднял на меня взгляд. — Ты это понимаешь? — строго спросил он.
— Так точно, товарищ подполковник, — и не подумал я спорить.
— Овсянникова своего срочно в розыск объявляй, — перешел тот к распоряжениям. — И документы больше не рви, — подполковник усмехнулся.
— Так точно, — произнес я удивленно. — А меня разве не отстраняют от дела?
— За что тебя отстранять? — теперь уже, но на показ, удивился Головачев. — На время расследования уголовного дела поступаешь в распоряжение товарища Курбанова. Тебе все понятно?
— Ага, — не по уставу ответил я, поскольку был не рад такому повороту.
Я посмотрел на Курбанова. Он посмотрел на меня, и мне его ухмылка совершенно не понравилась.
С расстройства я плюхнулся в кресло, уже не рассуждая о том позволено ли мне такое самоуправство.
Домой я попал только после девяти вечера и, даже не поужинав, завалился спать. Вымотал меня этот Овсянников. Увижу — пристрелю. А вообще, удачная получилась бы комбинация. Провести негласный обыск у Овсянникова, а затем при задержании его ликвидировать. На этой мысли я и заснул.
Утром уже не был так кровожаден. Перегруженный мозг отдохнул и бредовые идеи больше не генерировал. Встретив в коридоре райотдела Овсянникова лишь слегка удивился. Его конвоировали на третий этаж два вооруженных сотрудника дежурной части.
— Пока ты бегал, я твою подружку Анечку отодрал, — поприветствовал я его душевно.
Он дернулся, обжигая меня ненавистным взглядом. Конвоиры едва успели удержать такого бугая.
— Врешь, ментяра! — процедил он, краснея лицом. Жилы на его шее вздулись, мышцы напряглись. Овсянников пытался освободиться и дотянуться до меня.
— У нее родинка на попке, — я гнусно улыбнулся.
Он зарычал, его взгляд помутнел. Конвоиры принялись выворачивать ему руки, а для профилактики, прописали по почкам.
— Следак, ты чего творишь?! — наехал на меня один из них.
— Моральную компенсацию получаю, — огрызнулся я и, удовлетворенный, свернул к себе в кабинет.
— Альберт, все нормально, не в претензии, — окликнул меня второй из позавчерашней дежурной смены. — Спасибо за повод!
Минут через пять ко мне заглянула Ирочка.
— Тебя Курбанов зовет, — передала она распоряжение первого зама.
Оказалось, старший вновь созданной следственно-оперативной группы, куда включили и меня, решил провести мне мастер-класс по допросу подозреваемого.
Курбанов не стал отпускать конвоиров. Он толи шестым чувством, толи из-за слегка помятого вида подозреваемого, понял, что тот буйный. Еще и недавний его побег говорил за то, что надо подстраховаться. Поэтому в кабинете мы находились впятером.
Я примостился возле двери на кресло. У нас здесь почти в каждом кабинете кресло-кровать стоит — очень удобно. Овсянников сидел ко мне спиной, еще и один из конвойных за его спиной маячил, так что он меня не видел.
Курбанов начал допрос, как и положено, с удостоверения личности допрашиваемого, затем, минуя стадию ознакомления подозреваемого с его правами, приступил к выяснению обстоятельств дела. Когда, куда, в каком составе и каким способом проникли, сколько и где конкретно нашли денег, откуда о них узнали, кто навел, как распорядились и так далее.
Курбанов сразу зашел с козырей — с результатов обыска. И, как пишут в учебниках, подозреваемый признал вину под тяжестью доказательств. И Анечку он тоже сдал, плюясь слюной и называя свою бывшую подружку шлюхой.
— Понял, как надо работать? — упиваясь собственным профессионализмом, обратился ко мне Курбанов.
— Я в восхищении, — состроил я подобающее случаю выражение лица.
Овсянников медленно обернулся на звук моего голоса.
— Рррррры! — прорычал он, и каким-то непостижимым образом, оттолкнувшись ногами от пола, совершил гигантский прыжок в мою сторону. Стул, на котором, он до этого сидел с грохотом рухнул, конвоир, что оказался на пути подозреваемого, от удара корпусом отлетел к стене, словно сбитая шаром кегля. Второй конвоир сорвался с места и рванул следом за Овсянниковым. Курбанов орал во всю глотку «Держи его!»
У меня под руками оказался лишь станок для сшивания уголовных дел — эта такой металлический ящик с тяжелой крышкой — вот именно им я и приложил со всей дури Овсянникова по тому месту, что подвернулось.
Он хекнул, брызнул кровью изо рта и начал заваливаться. В этот момент сзади на него навалился подоспевший конвоир. Чуть погодя оклемался второй, которого на время оглушило от удара. Овсянникова вновь скрутили, немного попинали для острастки и оставили лежать мордой в пол.
— Я тебе, паскуда, попытку побега из под стражи пришью и нападение на сотрудников милиции! Понял меня?! — бесновался над ним Курбанов, пылая праведным гневом.
На шум в кабинет начали заглядывать следователи. Первый зам, брызгая слюной, гнал их с помощью мата. Все никак не мог отойти от произошедшего, вернее от осознания того, какие последствия наступили бы, удайся преступнику осуществить побег.
Наконец, Овсянникова рывком подняли на ноги и увели в дежурку.
— Нет, ты слышал, как он рычал? Ненормальный. Надо ему психиатрическую экспертизу назначить, — успокаиваясь сказал Курбанов. — Хорошо, ты его приложил. Я уж думал совсем от тебя в группе толка не будет. А ты ничего, сориентировался. Хвалю.
В ответ, приходя в себя от скачка адреналина, я криво улыбнулся. Вот, урод, воспользовался результатами моей работы, а от меня, оказывается, толку нет.
Курбанов отправился на доклад к Головачеву, а я пошагал в свой кабинет.
— Альберт, что у вас там стряслось? — вышел мне на перерез Войченко.
— Да жулик резкий попался, опять сбежать пытался, — выдохнул я.
— А что, в рифму, — зогоготал он. — Тебе, Альберт, вообще везет на всякую хрень, — позавидовал он.
У меня уже свело губы от необходимости улыбаться дурацким шуткам.
До кабинета я, отбиваясь от наседающих на меня любопытных коллег, все-таки добрался, и тут зазвонил телефон.
— Следователь Чапыра, — взял я трубку.
— Свиридов, — сообщил уверенный мужской голос.
— Здраствуйте, Виктор Павлович. Только недавно о вас вспоминал, — я откинулся на спинку стула в предвкушении.
— Я о тебе тоже не забываю, — прилетел мне ответ.
— Рад это слышать, — настороженно ответил я.
— Звоню пригласить тебя на охоту, — как мне показалось, ухмылялся Свиридов.
Куда?! Удивился — не то слово.
— Алло! Ты меня слышишь? — спросил он меня строго.
— Слышу, Виктор Павлович. А на кого будем охотиться? — осторожно уточнил я.
Охота — совсем не то, в чем я силен.
— Утку пойдем бить.
Ответ меня немного успокоил. Значит вместо лося не подстрелят. Хотя тонуть, еще и в холодной воде, тоже не улыбалось.
— У меня ружья нет, — признался я смущенно.
— Это не проблема, — последовал короткий ответ, без разъяснений и обещаний снабдить всем необходимым.
После разговора, я еще пару минут сидел, вспоминая его во всех подробностях, и размышлял над тем, что бы это все значило. Зачем меня тащить на охоту? Мы же с ним не друзья и не деловые партеры. К тому же, я здесь просто следователь райотдела, а он, как я слышал, недавно перешел в горком. А это по местным меркам высота запредельная. Что-то не нравится мне все это. Но идти придется, мне же нужен пропуск за железный занавес.
Глава 17
Топить меня даже не пытались. Сам справился.
День не задался с самого начала — Курбанов потащил меня в СИЗО.
— Буду учить тебя проводить очную ставку, — сообщил он мне.
— Отлично, — не особо резво отозвался я.
Идти мне никуда не хотелось, были планы после оперативки съездить в магазин для охотников за экипировкой. Но я на службе, так что пришлось делать, что приказано.
В кои-то веки поехал я по служебным делам на служебной машине. Хоть какой-то прок от Курбанова.