л лоб и никак не мог сложить пазл.
— Может это превентивный удар? Узнали о новом подразделении милиции…
— И убили мелкую сошку, — закончил за меня полковник.
Мы оба посмеялись над этой глупостью.
Но на самом деле мне было не смешно. Рассуждения Шафирова прочистили мозги, и я понял, что влез во что-то токсичное, за что убивают, и связано оно было с незаконным оборотом драгоценных металлов и камней.
Выкрасть бы Пахоменко, да вдумчиво с ним пообщаться. Вот только как это осуществить? Без машины и в одиночку. Мамонтова к этому делу не привлечешь, Шафиров не должен узнать об Олейнике и украденных им у Фоминых драгоценностях. Он ведь тогда сразу поймет, что из-за границы я не вернусь. Нет, я не могу упустить шанс получить путевку. Лучше я еще раз прогуляюсь до чердака с плюшевым медведем. Может вообще всех грохнуть, кто знает об Олейнике и не усложнять, как советует мой напарник?
— Альберт! — окрикнул меня, ушедшего глубоко в свои мысли, Шафиров. — С Цепиловым не тяни!
— Да понял я понял.
— Мамонтова ко мне сегодня пришли. Машину вам нашел. Как только будут нужны деньги для операции сразу же дай знать.
— А может нам их сразу обоих прищучить? Мы же знаем, что Пахоменко каждый месяц Цепилову десять тысяч заносит.
— Ты же обещал Пахоменко неприкосновенность за информацию, — уставился на меня Шафиров.
— Обещал я ему это до того, как меня пытались убить.
— Делай как знаешь. Мне нужен результат, — дал мне добро полковник после минутного молчания, во время которого пытался что-то рассмотреть в моих глазах.
Оказавшись на улице, я пошел искать телефон-автомат. Нужно было договориться о встрече с Ситниковым. Инспектор был единственным из фигурантов, кого я не рассматривал в роли заказчика моего убийства. Потому что ему было совершенно невыгодно меня мочить, ведь именно на сотрудничество со мной было завязано его скорое повышение. Более того, теперь на пути к новой должности стоял Цепилов и Ситников сам мечтал его столкнуть.
В отдел я вернулся уже во второй половине дня. Поднимаясь по лестнице встретил Светлану, позвал ее к себе в кабинет снять напряжение.
— А ты позови ту, кому цветы даришь! — гордо процокала она мимо меня на каблуках.
Мне оставалось лишь проводить голодным взглядом ее покачивающуюся фигуру.
Как только поднялся на свой этаж, услышал:
— Где план?!
— К вечеру будет, — пообещал я Курбанову, что стоял напротив и сверлил меня взглядом.
Надо же было так подгадать и прийти именно тогда, когда майор выходил из туалета.
— Я тебе еще утром приказал его составить!
— Мне его еще с уголовным розыском нужно согласовать, — привел я причину задержки.
Курбанов обматерил меня и удалился в свой коридор.
План я, конечно, составил, успел аккурат до вечерней оперативки и даже замечаний не получил, что меня изрядно удивило. Думал, Курбанов впишет еще несколько пунктов, чтобы мне служба медом не казалась. Предупредил лишь, что пожалею, если его не исполню его до конца месяца.
Когда уже выйдет с больничного Головачев? Внезапно выяснилось, что он был лучшим моим начальником.
Заверив Мамонтова, что я иду строго домой и провожать меня не надо, я с ним распрощался возле Отдела, подождал, когда он скроется из виду и зашагал в неоговоренную сторону.
Комиссионный магазин в восемь вечера был уже закрыт, но свет в окнах горел. Значит кассу еще снимают. Я устроился за границей рассеянного света фонаря и приготовился ждать заведующую. Накопились у меня к ней вопросы, на которые ей придется ответить.
Ждал долго. Успел попрыгать и провести бой с тенью, чтобы не околеть. В половине девятого мне надоело разминаться, и я решил войти.
Входная дверь оказалась не заперта, а вот в торговом зале никого не было. Как-то это беспечно для ювелирного магазина. Ну, хоть витрины пустые. Значит украшения на ночь все же убрали в сейф.
Дверь, что вела в подсобку была приоткрыта. Разыгравшееся воображение начало рисовать сцены из детективных сериалов. Крадучись, я подобрался ближе и осторожно заглянул вовнутрь.
Глава 22
Она стояла ко мне спиной и, напевая мелодию, надевала пальто. Ее рука потянулась к выключателю, раздался щелчок, и я оказался на границе проникающего из торгового зала света и воцарившейся в подсобке тьмы.
— Не надо печалиться, вся жизнь впереди, — добавив к мелодии слова, женщина плавно развернулась и увидела сумрачного меня. Ее пальцы, что застегивали пуговицы, дрогнули, глаза расширились, пение оборвалось.
Развивая эффект, я протянул к Фоминых руки и замогильным голосом произнес:
— Я пришел за тобой!
Женщина хватанула ртом воздуха, словно задыхалась, дернулась назад и, зацепив спиной треногую вешалку, завалилась вместе с нею на пол. Грохот и болезненный стон сплелись воедино.
— Говори, кто меня утопил! — навис я над дезориентированной заведующей комиссионным магазином.
— Аааа! — протяжно завыла она и на копчике поползла от меня прочь.
— Имя! Дай мне имя! — наседал я.
Женщина уперлась спиной в стену и, видимо, осознание конечности маршрута заставило ее включить мозги.
— Чапыра, это вы? — все еще трясясь от страха, проблеяла она, но ее глаза уже начали принимать обычную форму.
Я мысленно сплюнул от досады. Слишком уж быстро Фоминых опомнилась и поняла, что заявился к ней не утопленник, а вполне живой следователь.
Пришлось закругляться с ролью ходячего мертвеца — включил свет и протянул даме руку, но уже чтобы помочь подняться.
— Чего это вы, Галина Германовна, падаете на ровном месте?
— А? — похлопала она ресницами, по инерции принимая мою помощь. И как только утвердилась на ногах, пошла в наступление. — Что вы себе позволяете?! Ворвались в магазин! Напугали до чертиков! Что за шуточки у вас?!
Ее воинственный настрой надо было срочно сбить, а то еще войдет в раж, и тогда уже мне придется оправдываться в кабинете прокурора.
— Шутки кончились, гражданка Фоминых, — сухо проинформировал я предполагаемую заказчицу покушения на мою жизнь. — Сейчас отвезу тебя в Отдел, посидишь до утра в камере предварительного содержания, а с утра с прокурорскими пообщаешься, расскажешь им, кому заказала убийство следователя, сколько заплатила и другие подробности.
— Что вы несете?! — перебила меня Фоминых, уже вполне оправившись от первоначального шока. — Я буду жаловаться! Я найду на тебя управу, мальчишка, даже не сомневайся! — начала она контрнаступление.
— Жаловаться, значит, — нехорошо оскалился я, переходя на жесткий вариант воздействия. — Тогда планы меняются. Едем купаться.
Я взял шейный платок, что лежал возле дамской сумочки на столе и сделал пару узлов посередине.
Фоминых недоуменно наблюдала за моими действиями.
— Что ты делаешь? — не выдержала она.
— Кляп, — охотно ответил я. Собственно, он уже был готов, осталось применить по назначению.
— Ты не посмеешь! — Фоминых сделала шаг назад.
Я многообещающе улыбнулся. Схватил женщину за руку, дернул на себя и, развернув, прижал к себе спиною.
— Ты не оставляешь мне выбора, — прошептал ей на ухо, затолкав кляп в рот.
Зафиксировав Фоминых в своих объятьях, чтобы та не смогла освободиться, я вытряхнул на стол содержимое ее сумочки, нашел ключи от припаркованного возле магазина автомобиля и потащил даму к выходу.
Последние метры выдались самыми сложными. Заведующая магазина истошно мычала, мотала головой, брыкалась и тормозила по полу ногами.
— Я расскажу! Я все расскажу! — заскулила она, заикаясь, как только я оттянул кляп.
Я удовлетворенно выдохнул. Все же тащить Фоминых по улице совсем не улыбалось. Случайные свидетели, гололед — фиг знает, как бы все обернулось. Но если бы не удалось так быстро склонить Фоминых к сотрудничеству, то к реке я бы ее все-равно отвез. Я и место для этих целей уже приметил, как раз где нашли труп Чемезова. Тихое и с историей. Там бы она по любому поплыла.
Запер входную дверь на засов и, прихватив Фоминых под локоток, вернулся вместе с ней в подсобку. Усадил даму за стол, вырвал из журнала учета чистый лист и велел писать явку с повинной.
— Альберт Анатольевич, — Фоминых сглатывая слезы, вернулась к вежливой форме обращения. — Мы же с вами деловые люди. Давайте договоримся без вот этого всего, — она опасливо отодвинула от себя лист бумаги, словно он чумной.
Я громко вздохнул и вытащил из кармана, самодельный кляп.
— Это не я! Я ничего не знала об убийстве! — зачастила Фоминых, отодвигаясь от меня вместе со стулом. — Только когда он пришел и сказал, что проблема решена, только тогда поняла! Я говорю правду!
— Кто он?
— Лихолетов, — заведующая буквально выдавила из себя эту фамилию, после чего сильно побледнела. — Я, правда, ничего не знала! Я не виновата! Это всё из-за Пахоменко!
Подцепив рукой, стоящий у стены стул, я уселся напротив Фоминых, глаза в глаза. Женщина всхлипнула и начала каяться.
Нет, Пахоменко меня не заказывал. Он стал катализатором. Вызвал на днях Фоминых к себе на ковер и пропесочил. Обвинил ее в своих проблемах, назначил виноватой за оказавшийся в руках следователя компромат и угрожал сделать крайней, а напоследок потребовал назвать имена ювелиров, с которыми заведующая работает.
Фоминых испугалась, но разум не потеряла и выпросила время на решение проблемы своими силами. Пахоменко, увидев возможность избавиться от меня чужими руками, согласился. И Фоминых оправдала его ожидания — бросилась искать защиты к подельнику — ювелиру, чью кустарную продукцию сбывала через свой магазин. Заведующая, как недавно выяснилось, не только крутила с ценами ювелирных изделий, что приносили на реализацию граждане, но еще и левак через комиссионку реализовывала. Бизнес-леди по-советски.
— Золото твой ювелир где берет? — меня уже несколько дней интересовал вопрос откуда подпольный ювелир материал для своих поделок тащит, ведь все добываемые в Союзе драгоценные металлы являются государственной собственностью и подлежат строгому учету.