Дела у него с набором идут получше, чем в нотариате. Да и вообще в их министерстве в этом плане все не так уж плохо, как любит прибедняться Шафиров. Их ряды постоянно пополняются из выпускников школы милиции. А рядовому и младшему составу вообще достаточно среднего общего образования и службы в армии.
Наверняка опять будет клянчить выпускников в следственные отделы. С тех пор как в 1968 году в МВД, тогда еще МООП, был создан следственный аппарат, укомплектованием его кадрами в области и занимается именно этот неприятный человек.
Помимо него и Бергер, другие представители профильных министерств своим вниманием комиссию не почтили. Или нет нужды в юристах, или те и так к ним придут по целевому набору.
Из прокурорских в этот раз тоже никто не присутствует. Но этим дергаться вообще смысла нет. Те, кому надо, и так к ним попадут, ибо все уже решено и распределено.
Поприветствовав членов комиссии, Юров плюхнулся на отведенное секретарю комитета комсомола место. И вовремя, поскольку в аудиторию вошел председатель комиссии ректор университета Илья Петрович Яблоновский.
— Здравствуйте, товарищи! Я смотрю, все уже в сборе. Очень хорошо.
Ректор занял свое место, и секретарь начала раскладывать перед ним ранее рассортированные ею документы. Затем женщина положила перед каждым членом комиссии списки выпускников с указанием среднего балла по успеваемости.
— Ну, пожалуй, начнем, — произнес ректор, оглядев присутствующих. — В этом году нам скинули план на восемь молодых специалистов с юридического факультета, то есть в области остается семнадцать выпускников. Остальные целевые, так что их пока не касаемся.
— Семнадцать — это лучше, чем в том году, когда с юрфака забрали почти половину, — жизнеутверждающе подключился Юров.
— Это надо будет еще посмотреть, — недоверчиво заметил Шафиров и тут же с издевкой в голосе спросил: — А блатных из этих семнадцати сколько?
— Валерий Муратович, вы, как обычно, в своем неповторимом стиле, — дежурно прореагировал на беспардонность коллеги Яблоновский, но все же ответил: — Трое. Видите, все не так уж и плохо.
— Ну, раз вы говорите — неплохо, то я забираю семерых, — усмехнулся Шафиров и добавил: — Как минимум.
— Что значит — забираете семерых? — встрепенулась Бергер. — Это неприемлемо. У меня нотариат не укомплектован!
— Антонина Афанасьевна, мы с вами претендуем на разных выпускников, — примирительно произнес полковник, — мне женщины вообще не нужны. Я беру только парней.
— Вообще-то мне мальчики тоже не помешают, — в свою очередь заметила Бергер и, возмущенно сверкнув глазами, спросила: — И чем это, позвольте узнать, вас девушки не устраивают?
— Они замуж выходят, а затем в декрет и с концами, — не стал миндальничать Шафиров.
— Товарищи! — призвал всех к порядку ректор.
— На курсе есть уже замужние и родившие, они как раз в области остаются, — вновь встрял Юров.
— Федор Александрович, предложите их кому-нибудь другому. — Голос Шафирова наполнился гневными нотками и стал громче. — Меня начальники районных отделов с дерьмом съедят, если я им опять баб притащу!
— Валерий Муратович, выбирайте выражения, — вновь сделал дежурное замечание ректор.
— Выбирать выражения, говорите? — прищурился Шафиров, не желая успокаиваться. — А вам рассказать, какой в том году у нас в управлении хай поднялся, когда вы всех мужиков за Урал сослали? А от МВД бабами откупились.
— Валерий Муратович, еще раз вас попрошу выбирать выражения, — вскинулся до этого казавшийся невозмутимым ректор. — Это у вас там ссылают, а мы здесь распределяем!
— Вообще-то не у нас, — парировал полковник, — а у Антонины Афанасьевны, но это не важно, — отмахнулся Шафиров, желая обсуждать совсем иное. — Я это к чему? К тому, что в этом году я ни одной бабы не возьму! Так и знайте. Мне прошлого года хватило вот так! — При этих словах полковник постучал себя по шее.
— Валерий Муратович, у вас по целевому набору пять человек, и все мужского пола. И на заочном от МВД восемь человек в этом году окончило обучение, и тоже почти все мужчины, — заметил декан юридического факультета.
— Еще раз повторяю — этого мало! Следователей не хватает!
— Мало, не хватает, но все равно баб не возьму! — передразнила полковника уязвленная Бергер.
— Хорошо, пусть одна из семи будет женщина, — милостиво уступил Шафиров. — Только для вас, Антонина Афанасьевна. — Он попытался изобразить изящный поклон, не вставая со стула.
После этого, не обращая более внимания на возмущенные причитания Бергер, Шафиров уткнулся в список выпускников, что лежал перед ним на столе, и стал проставлять в нем галочки против заинтересовавших его фамилий.
— Я не понял, вы что, вне комиссии определили, кого включить в план распределения? — нахмурившись, спросил Шафиров у Яблоновского.
— Нет, конечно. Там пометка стоит только против одного выпускника, — ответил ему ректор. — Но это не ко мне вопрос, а к комитету комсомола.
— У этого выпускника средний балл по успеваемости четыре с половиной. Перспективного решили отдать? — Шафиров вопросительно приподнял бровь, но ректор лишь развел руками и кивнул на Юрова.
— Неблагонадежный кадр, — коротко пояснил тот, посчитав этого достаточным, чтобы про Чапыру забыли.
Шафиров дежурной формулировкой не удовлетворился и потребовал разъяснения.
— Наглый, неуправляемый, к тому же бабник. — Юров хотел бы привести более жесткие эпитеты, но сделать этого, увы, позволить себе не мог.
— Ну, то, что бабник, это не страшно, — с ходу отмел одно из обвинений Шафиров, — нас этим не испугать. А вот про наглость и неуправляемость попрошу поподробнее.
— Наглость — это от молодости, а что касается неуправляемости, вами, Федор Александрович, упомянутой, все довольно спорно. Ведь управляли же мы им как-то эти пять лет, — высказал свое мнение Анисимов.
— Роман Олегович, вы же знаете, что он устроил перед выпуском! Зачем тогда защищаете этого мерзавца?! — все-таки вспылил Юров, задетый вмешательством декана юридического факультета.
— А что он устроил? — удивился Анисимов. — Ничего же не было.
Юров побагровел.
— Считаю, что для службы в МВД Чапыра не пригоден, — категоричным тоном все же произнес он.
— В характеристике вы это указали? — заинтересованно слушая перепалку, уточнил Шафиров.
— Нет, не указал, — выдохнул Юров.
Шафиров вообще уже ничего не понимал.
— Характеристика разве не отрицательная?
— Положительная. — Юрову ничего не оставалось, как это признать. Отрицательную характеристику написать Чапыре он так и не решился. Все-таки угрозы мимо ушей не пропустил. Они заставили Юрова подстраховаться.
— Давайте уже приглашать выпускников, — вклинился в нескончаемый диалог членов комиссии ее председатель. — Как раз посмотрите на молодых специалистов, пообщаетесь с ними, и тогда уже окончательно решим — кому, сколько и кого.
Глава 9
Половина одиннадцатого утра. Я перевел взгляд с будильника обратно на открытое окно и продолжил созерцать играющую с ветром листву, что время от времени приоткрывала мне кусочек неба.
Идти на комиссию я категорически не желал.
Час назад забегал Леха, мы пожелали друг другу удачи, и он умотал встречать Ленку. Затем ушел Грег, пожелав мне напоследок «ни пуха ни пера».
— К черту, — послушно отозвался я и, проводив взглядом закрывающуюся за ним дверь, уставился в окно. С тех пор так и сидел, размышляя. Перебирал в уме варианты сценариев побега из страны. Спустя час обдумывания южное направление представлялось мне наиболее перспективным: черное море с близостью турецкого берега, фанатичная любовь к деньгам местных жителей и вечная в тех местах контрабанда. Вот только в случае провала самое меньшее, что мне светило, — это провести за решеткой десять лет.
Переезд за границу здесь приравнивают к измене Родине. Местные совсем берегов не видят. И в такое время мне приходится жить.
А вот не фиг было за буйки заплывать. Сказали — умер, значит — умер. Но нет, поплыл куда-то. Вот и приплыл.
Тяжко вздохнув, я нащупал лежащий у меня под боком уголовный кодекс. Вновь посмотрел статью, убедился, что она не исчезла, и, захлопнув книгу, с неприязнью швырнул ее на пол.
Значит, наобум бежать рискованно. Нужна тщательная проработка плана и подготовка. А это значит…
Додумать мысль мне помешала влетевшая в комнату запыхавшаяся Лебедева.
— Чапыра, ты чего здесь делаешь?! — строго спросила она, попутно обведя комнату цепким взглядом и втянув ноздрями воздух.
— Живу я здесь. А ты чего пришла?
— Ты почему не на комиссии? — Проигнорировав мою неприветливость, Лебедева продолжила допрос.
— А чего мне там делать? Я читал положение, в нем не указано, что явка обязательна, — все тем же недовольным тоном ответил я.
— Альберт, что за глупости? Мало ли что там не указано? Пошли давай!
Настырная девица. Как она мне надоела.
— Хорошо, пошли. — Легче согласиться, чем страдать от ее опеки.
Встав с кровати, я посмотрел в зеркало — на мне были новые полуспортивные штаны с футболкой. Переодеваться не хотелось.
Каким-то образом угадав мои мысли, над ухом забубнила Лебедева:
— Альберт, хотя бы пиджак надень!
— О’кей. — Какая разница, в пиджаке я приду или без — на решении комиссии это никак не скажется. Оно уже принято.
Но спорить я не стал и безропотно накинул поверх футболки пиджак, засунул ноги в сандалии и пошел вслед за девушкой, что поторапливала меня словами и примером.
Но по пути вновь бросил взгляд в зеркало и резко остановился. На меня смотрело пугало.
Нет, так дело не пойдет. Пусть Сибирь, пусть даже Камчатка или местная дыра в глухом селе, но соломенным чучелом я выглядеть не буду.
Где там мой суперкостюм?
— Чапыра! Ты чего встал? — выдернула меня из мыслей Лебедева. — Мы так опоздаем!
— Тань, подожди. Я переоденусь. Или лучше не жди. Я сам потом подойду.