— Я не согласен! — упорствовал я. — И прошу внести мое несогласие в протокол заседания. — Я повернулся в сторону секретаря — женщины, которая меня пригласила в аудиторию и все заседание неотрывно вела записи в протоколе.
— А твоего согласия и не требуется, — заметил ректор. — Ты ведь, надеюсь, читал положение?
«Надо было в сандалиях и трусах прийти», — думал я, уныло плетясь к выходу.
Глава 10
В коридоре я сразу оказался в кольце выпускников. Всем срочно понадобилось знать, как происходит распределение, кто в комиссии, лютуют ли ее члены, какие вопросы задают и, конечно, что за место мне досталось.
А у меня было отвратное настроение, я хотел срочно оказаться в одиночестве и поразмыслить, как буду выбираться из той задницы, в которую меня засунули.
Погруженный в свои мысли, я никого и ни в какие дали не послал и даже что-то ответил.
— Нормально… шесть человек… нет, Сибирь и Дальний Восток не предлагали… нет, выбора никакого нет… на наши желания им начхать… да в городе… лучше не спрашивай.
Наконец я пробрался сквозь толпу и очутился на лестнице. Следом за мной выскочили Леха, Лебедева и даже Ленка.
— Альберт, так тебя куда распределили-то? — заставил меня развернуться обеспокоенный и немного обиженный голос Жаркова.
— Следователем в ОВД Индустриального района, — ответил я.
— Вроде неплохо, хоть в городе останешься, — заметил Леха.
— Да сдался мне этот ваш город, — отмахнулся я от него и продолжил спуск по лестнице.
— Не понял. Ты же здесь хотел остаться? — недоумевал Жарков.
— Передумал, — ответил я. О планах Альберта я ничего не знал.
— Да подожди ты, объясни все толком! — Леха, кажется, разозлился.
Я остановился, и нас догнали девчонки.
— Объясняю. Мне предложили два места на выбор: юрисконсультом в Краснодарский край и следователем в местный райотдел милиции. Я выбрал первый вариант, но на меня наорали, посоветовали засунуть себе свои хотелки куда поглубже и распределили в следственный отдел.
— И чего ты расстроился? — подключилась Лебедева. — Место неплохое, опять же в городе останешься.
Я сделал пару глубоких вдохов.
— Отличное место, — изобразил я оптимизм. — Ладно, мне идти пора. Дела.
— А нас ты разве не будешь ждать? — спросил Жарков, на рефлексах пожимая мне руку.
— Лех, давай вечером встретимся и поговорим, хорошо? — попросил я, распознав обиду в его голосе.
— Ну иди, раз надо. — Леха пожал плечами.
Девушки промолчали: Татьяна — обиженно, Ленка… сложно все с ней… на ее лице отразилось и недовольство, и злорадство, и еще какая-то фигня.
— Что-то слишком деловой он стал, — услышал я за спиной голос Голдобиной и тут же, уже с издевательскими нотками: — Зря ты, Лебедева, за ним бегала. Не оценил…
Не оборачиваясь, я дошел до общежития, поднялся в комнату переодеться, а затем вышел за территорию студгородка. Нужно было проветриться и все обдумать.
Итак, что мы имеем. Появилась цель — свалить из страны. И есть препятствия для ее осуществления: неподходящее место службы и незнание современных реалий.
Как можно решить эти проблемы? Со вторым понятно — обживаться, изучать здешнюю жизнь и готовить побег. Я так и хотел поступить, когда зацепился за вариант Юрова — совхоз недалеко от Черного моря. Планировал устроиться, узнать соседей, завести знакомства и приятелей, стать своим. Выяснить, кто чем живет, со временем выйти на тех, кто занимается контрабандой. При таком раскладе получилось бы даже безопаснее, чем при том, который я обдумывал утром. Чужака с большей вероятность кинут или даже утопят на пути к вожделенному турецкому берегу. А вот у знакомого знакомых или даже у «своего парня» шансы на развитие подобного сценария значительно снижаются.
Но не срослось. И как решать первую проблему — ума не приложу.
Протокол комиссией подписан, я включен в план по распределению, и моя фамилия уже внесена в распределительную ведомость. Не переиграть.
Просто всех послать и свалить не получится. Найдут, вернут, еще накажут каким-нибудь извращенным способом, но типичным для этого времени.
Похоже, я попал. Попал на три года, что неприемлемо, я здесь столько не протяну. Может, есть какая-то возможность перевестись, пусть даже тем же следователем, но в другой регион, туда, где берег омывают воды Черного моря? Буду думать, узнавать. В общем, промежуточную цель на ближайшее время я себе наметил.
Так, размышляя о своих дальнейших планах, я незаметно дошел до Дома быта, где на днях подстригался. Постоял возле него, обдумывая свой дальнейший маршрут, а затем вспомнил, что на втором этаже видел ателье.
За прилавком-витриной, что перегораживала помещение ателье, меня встретил сутуловатый, с зачесанной остатками волос лысиной мужчина.
— Подскажите, мне нужно пошить пару костюмов, — начал я объяснять ему, попутно осматриваясь.
Прямо за прилавком стояла длинная вешалка, на которой висела готовая одежда. У другой стены расположилась примерочная и дверной проем, ведущий в смежное помещение, откуда раздавались женские голоса и шум работающих швейных машинок. А вот ни полок, ни стоек с рулонами ткани я не приметил. О чем сразу же и спросил:
— А где у вас ткань?
— Молодой человек, у нас запись на начало августа. Вас записать? — Вместо ответа портной выдал какую-то странную фразу.
— Чего?
Мужчина пару раз моргнул, взирая на меня с абсолютным спокойствием, и повторил:
— Запись на начало августа.
Теперь уже я заморгал — до меня дошло.
— Нет, это невозможно, — категорично заявил я, — костюмы мне понадобятся в скором времени.
— Ничем не могу помочь, — не удостоив меня даже дежурной улыбки, ответил портной.
— А что может вас подвигнуть мне помочь? — чуть наклонившись и понизив голос, поинтересовался я.
— Не понимаю, о чем вы. — Поджав губы, мужчина покосился на дверь за моей спиной.
— О денежном стимулировании и мужских деловых костюмах, — вежливо напомнил я.
— Костюмы во множественном числе? — уточнил портной.
— Ну да, я же объясняю, мне нужны костюмы, — озадаченно выдал я.
— И сколько вам нужно костюмов? — приподнял он бровь, наконец-то показав заинтересованность.
— Ну… — задумался я. — Для начала пять или шесть.
— Все костюмы одного размера? — уточнил портной, а я начал думать, что разговариваю с идиотом.
— Вы что, издеваетесь? Конечно, одного. — Кажется, я начал заводиться.
— Понятно. То есть все костюмы на вас? — задал он контрольный вопрос.
— А на кого еще? — Еще немного, и я взорвусь.
— Извините, — дождался-таки я дежурной улыбки, — просто обычно ограничиваются заказом одного костюма, несколько костюмов идет в групповых заказах, — пояснил он и тут же проявил неожиданную смекалку: — Я так понимаю, ткани на костюмы у вас нет? — Букву «ы» в слове «костюмы» портной произнес нараспев.
— Правильно понимаете, — поощрил его кивком я. — Мне нужна хорошая костюмная ткань. У вас такая есть?
— Пройдемте.
Портной поднял крышку прилавка, приглашая меня проследовать в рабочую часть ателье.
Я ожидал увидеть стеллажи с тканями, но ошибся. В помещении, кроме высокого шкафа, еще одной примерочной и пары столов, один из которых стоял посреди комнаты, ничего не было.
Мужчина, подошел к шкафу и достал оттуда два рулона ткани.
— Это пока все что есть, — пояснил он мне.
— Не густо, — честно прокомментировал я ассортимент, рассматривая и щупая ткань.
Портной дежурно вздохнул и развел руками, но заверил, что в июле обязательно что-нибудь подкинут.
— Хорошо, теперь давайте с фасонами определимся. — Сейчас мне было не до разговоров на тему местного дефицита.
Вышел я из ателье спустя час. Сперва спорили по фасону, затем с меня снимали мерки. После чего я упомянул о рубашках и галстуках. Вениамин Анисимович, так звали портного, тут же пообещал мне пошить первые и найти вторые. Настроение его с каждой минутой все улучшалось, а когда я не стал ужасаться выставленной им ценой, оно уже било фонтаном: на лице появилась искренняя улыбка, сменив дежурную, и даже сутулость куда-то исчезла. Так что провожал он меня как лучшего клиента этого года.
Возвращаясь в общежитие, я сделал небольшой крюк и зарулил на центральный колхозный рынок — именно так он назывался в это время. Меня интересовали цветы. Нужно было отблагодарить Ефремову за авоську и за поддержку на защите диплома. А вот декан обойдется общим подарком от выпускников. На защите он мне, конечно, помог, зато на распределении знатно подгадил.
Спросив у подвернувшегося прохожего, в какой стороне продают цветы, я пошел по указанному маршруту. Цветочный торговый ряд оказался небольшим, и в основном на прилавках стояли ведра с гвоздиками, пара ведер с тюльпанами и красными розами. Нужных мне цветов не было. Я остановился напротив грузина, что продавал розы.
— Свежие розы, только сегодня на самолете летели, — начал расхваливать он свой товар с характерным южным акцентом.
— Есть такие же, но белого цвета? — поинтересовался я.
— Зачем белый? Красный лучше! Женщины больше любят красный роза!
— Красные мне не подходят, нужны именно белые.
— Что за глупость ты говоришь, дорогой. Красный розы всем подходят! — безапелляционно заявил торговец, эмоционально жестикулируя руками.
— Понятно, будем искать. — Я сделал попытку уйти.
— Подожди, дорогой. Куда спешишь? Объясни, зачем тебе белый? — Грузин выскочил из-за прилавка.
Объяснить мне было несложно. Может, что и подскажет насчет цветов.
— Розы нужны для женщины-преподавателя, поэтому белые — как знак искренней благодарности и чистых помыслов. Красный же цвет символизирует страсть. Теперь понятно, почему мне красные розы не подходят?
— Как красиво сказал! — восхитился продавец гвоздик с соседнего прилавка. — Есть белый гвоздик! Только для тебя!
— Вано! Мужчина хочет розы! Будут ему розы! — встрепенулся продавец роз, пресекая попытку увести клиента.