Комендант общежития, отставной служака, заселил нас на второй этаж в двухместную комнату. Такую же обшарпанную, как и в университете: те же самые скрипучие кровати и переломанная предыдущими жильцами деревянная мебель, еще и с видом из окна на мусорные баки.
— Борис Петрович, а другой комнаты у вас нет? А то я аллергик. Запах мусора меня убьет. Вам же не нужен труп в общежитии? — развернувшись от окна к коменданту, поинтересовался я.
— Какой труп? Кто — ты? — поначалу растерялся он, но быстро смог взять себя в руки. — Других свободных комнат нет! — категорично заявил он, вот только выражение его лица указывало на наличие вариантов.
— Борис Петрович, ну разве можно так сразу рубить сплеча, — изобразил я самую располагающую из своих улыбок. — А если подумать? Проверить записи? Пошуршать? — На последнем слове раздался хруст червонца и из моего кармана показался его уголок.
— Подумаем, — покладисто согласился он и поманил меня в коридор. Куда мы и вышли, оставив в комнате озадаченного Жаркова.
— Но пока не до проверки, — добавил комендант, прикрыв за собой дверь и убедившись, что рядом никого нет.
Я понятливо показал два червонца.
— И на пошуршать, — подстегнул непонятливого меня комендант.
— И на пошуршать, — покладисто согласился я, и три червонца перекочевали в карман предприимчивого Бориса Петровича.
— Леха, выходи, нам дают номер с видом на море, — заглянул я в комнату.
— Чего? — удивленно отозвался тот, уже начав обживаться в комнате.
— Не тупи, — вернул ему любезность я, — двигай давай.
На этот раз мы поднялись на третий этаж. Обстановка этой комнаты не особо отличалась от предыдущей, но вот вид из окна был на цветочные клумбы и уходящую в небольшую рощу тропинку.
— То, что нужно для моей аллергии, — благосклонно кивнул я Борису Петровичу. Если угораздит здесь ночевать, хоть мусорку нюхать не придется.
В ответ комендант выдал нам два ключа и строго предупредил о карах за несоблюдение порядка на вверенной ему территории.
— Ладно, всё, я по делам. Вещи завтра заберу, — предупредил я Леху и поехал в райотдел.
Как я и предполагал, добирался я до места больше часа. Окинув взглядом непрезентабельное трехэтажное здание, я посмотрел на часы — времени было пять часов вечера. Почти впритык. В дежурке подсказали, что отдел кадров располагается на втором этаже. Туда я и поспешил, надеясь успеть закончить дела до конца рабочего дня.
В кабинете с нужной табличкой меня встретили две женщины в гражданской одежде: одна помоложе и поинтереснее, вторая постарше, но лучше одета. Из их кабинета вела еще одна дверь, куда меня и направили.
Я поздоровался с делающей вид, что в упор меня не видит, возрастной дамой с объемной и сильно залакированной прической. Она тоже была в гражданском платье, и ее высокая грудь, пятого размера, не меньше, так и приковывала к себе взгляды.
— По какому вопросу и почему сразу ко мне прошли? — Дама все же подняла на меня недовольный взгляд.
— Чапыра Альберт Анатольевич, — представился я и положил перед ней направление.
— Чапыра? — Кажется, дама проявила ко мне интерес. Она взяла в руки направление, повертела его. — Насчет тебя дано особое распоряжение, — наконец-то соизволила она прервать затянувшуюся паузу.
Меня эта фраза насторожила.
Женщина залезла в ящик стола, порылась там, шебурша бумагами.
— А, вот она. — С этими словами она положила на стол белую картонную папку с надписью «Дело № хх». Открыв ее, она взяла пару бумажек и передала их мне. — Это направление на медкомиссию и собеседование. Медкомиссию пройдешь в ведомственной поликлинике. Там тебя уже ждут, так что быстро управишься. А собеседование будет в этот четверг в управлении. Смотри, не опаздывай! — строго предупредила она меня.
— Постараюсь, — уверил ее я.
— Всё, иди, — указала она мне нетерпеливым кивком головы на дверь.
— До свидания, — попрощался я с ней более вежливо.
Для женщин, что занимали общий кабинет, я еще и улыбки не пожалел.
— А ничего, симпатичный. Ага, миленький, — услышал я в спину их голоса, когда закрывал дверь.
Оставшееся время до встречи с нужным мне человеком я потратил на неспешную прогулку и ужин в попавшейся на пути к ЦУМу столовой. На территорию сквера я зашел без пяти минут восемь. Белая шляпа оказалась только на одном человеке — полноватом мужчине лет тридцати пяти, одетом в довольно приличный летний костюм светлого кофейного оттенка, на ногах туфли из тонкой кожи с декоративными отверстиями.
— Я из ателье, — обозначил я свое присутствие.
— Мне там отлично пошили брюки, — отозвался импозантный пока еще незнакомец.
— А я жду костюм, — завершил я этот шпионский бред.
И только после того, как мы обменялись кодовыми фразами, маклер приступил к делу.
— Что вас конкретно интересует? — поинтересовался он, осмотревшись по сторонам и не заметив никого поблизости.
— Хочу снять квартиру, — ответил я, — однокомнатную или двухкомнатную, желательно в Индустриальном районе.
— Удобства? — уточнил он.
— Должны быть в квартире, — отрезал я, дав понять, что другие варианты неприемлемы.
— Как у вас с деньгами? — спросил он.
— Платежеспособен, — коротко ответил я.
Маклер улыбнулся уголками губ.
— Конкретно сейчас могу предложить два варианта, один из которых находится в указанном вами районе, второй — практически в центре города, — многообещающе начал маклер.
— Поедем смотреть? — А чего откладывать? Мне жить негде.
Маклер вновь изобразил улыбку.
— Прошу за мной, — коротко сказал он и пошел в сторону дороги.
Мы сели в белую «шестерку», точно такую же, что неделю назад сбила Альберта.
— Начнем с центра? — уточнил у меня мужчина, когда мы расположились в автомобиле.
— Давайте, — согласился я, сейчас мы находились как раз в центре города.
— Эдмунд, — протянул он мне руку.
— Альберт, — представился я, пожимая руку маклера.
Всего через пару кварталов мы остановились у пятиэтажного дома, фасад которого украшали ордеры и барельефы с советской символикой.
— Сталинка, — пояснил маклер.
Мы поднялись по широкой лестнице на последний этаж и оказались в двухкомнатной квартире с узкой кухней и большими комнатами. Интерьер с претензией на роскошь, вот только меня все эти позолоченные элементы и массивная мебель не впечатлили. Меня интересовали более практичные вещи. На кухне оказалась газовая плита со встроенной духовкой, в санузле полноценная ванна и унитаз, а не дыра в полу — мне этого уже было достаточно. Всего неделя в Советском Союзе, и я уже в бытовом плане совершенно непривередлив.
— Сколько? — спросил я.
— Пятьдесят рублей в месяц.
— Понятно. Едем смотреть вторую? — предложил я.
— Мне импонирует ваша лаконичность, — рассмеялся Эдмунд отрывистым смехом.
Второй дом оказался хрущевкой. Квартира здесь находилась на третьем этаже и тоже была двухкомнатной. Крохотная кухня, опять же с газовой плитой, меньшего размера санузел и комнаты, причем они были смежными. Обстановка оказалась более чем скромной. Мебель была хоть и целая, но явно не новая.
— Двадцать пять рублей, — упреждая мой вопрос, произнес маклер.
— Понятно. Эта, — решил я.
— Хороший выбор, — похвалил меня Эдмунд. — Я бы тоже ее выбрал. Не так привлекает внимание. — Он загадочно улыбнулся.
— А я могу здесь мебель сменить? — спросил я то, что меня сейчас волновало, проигнорировав его намеки. Все-таки кое-что от привередливости со мной осталось.
— Можете, но на равнозначную или более дорогую, — не стал вредничать маклер, сразу же дав добро на смену обстановки. — Но эту не выбрасывайте. Мне позвоните, я приеду и заберу. — Он протянул мне блокнотный лист с номером телефона.
— Договорились. — Я тоже не из вредных.
— Если хотите, можете и новые обои поклеить, — предложил мне Эдмунд.
— Старые тоже вам вернуть? — уточнил я.
Эдмунд вновь рассмеялся своим отрывистым смехом.
— Ключи сразу заберете? — спросил он, делая намек на оплату.
— Да, сразу. Сколько с меня?
— С вами приятно было иметь дело, — приподняв шляпу, сообщил мне Эдмунд, после того как мы рассчитались. — Звоните, если что.
— Обязательно, — заверил его я, и мы распрощались.
Начальник следственного отдела возвращался с совещания в свой кабинет. Он был хмур, не реагировал на приветствия встреченных в коридоре коллег и то и дело ускорял шаг, чтобы быстрее оказаться в конечной точке маршрута. Головачев жутко хотел курить. Почти час начальник ОВД полковник Мохов, не выбирая выражений, требовал от него и начальника уголовного розыска майора Лусенко усилить работу по раскрытию преступлений.
Лусенко, как всегда, крутился как уж на сковородке и жестикулировал руками, как мельница крыльями, выгораживая своих оперов, то есть уже инспекторов, но так называть своих подчиненных Лусенко категорически отказывался.
— Почему нет взаимодействия со следственным отделом?! — напирал на него Мохов, игнорируя его изворотливость и желание свалить все на кого угодно, лишь бы отвести от себя начальственный гнев.
— Да с кем там взаимодействовать-то?! С этим Кривощековым, что ли? — не менее эмоционально отвечал Лусенко. Он вместе со стулом развернулся к Головачеву и, ухмыляясь тому в лицо, заявил: — Так вы, Илья Юрьевич, расписание повесьте, в какие часы он у вас бывает трезв. А то мои опера как ни зайдут, он все на раскладушке дрыхнет. — Руки Лусенко при этом изобразили несколько незамысловатых фигур, а в конце монолога начальник УГРО всхрапнул.
— На неочевидных у нас не только Кривощеков. Еще два следователя есть, а их поручения вы не выполняете! — взорвался Головачев. Крыть карту Кривощекова было нечем, оставалось только кивать в ответ на критику подобных кадров в УГРО. — И поручения других следователей, что на раскрытых сидят, ваши сотрудники тоже не спешат выполнять. Одни лишь отписки строчить умеют!