— Туфли нужны две пары черного цвета, одна пара из тонкой кожи на лето, можно какого-нибудь светлого оттенка. Размер сорок второй. Джинсы американские прямые, темно-синие и черные. Футболки, в том числе поло, свитер, куртки спортивная и кожаная, кроссовки, спортивный костюм. И презервативы, — вспомнил я в конце еще об одном важном заказе, а то советская резина меня не впечатлила.
— Понял, — что-то там прикинул в уме Константин. — Часть из этого могу сегодня отдать. Остальное через неделю. Пойдет?
— Пойдет. — Еще бы я был против.
— Ну тогда погнали, — ускорил он шаг.
Привел меня знакомый Вениамина Анисимовича в гаражный кооператив. Справившись с навесным замком, он открыл бокс и первым вошел внутрь. Когда зажегся свет, я шагнул следом.
— Смотри, здесь вот спортивная форма и футболки. — Константин поставил на капот стоявшей в гараже «копейки» две объемные сумки и расстегнул одну из них.
Некоторые вещи были сложены в отдельные фирменные пакеты. Константин аккуратно их раскрыл и, что называется, продемонстрировал мне товар лицом.
— Вот эти две твоего размера, — он протянул мне футболки, — их по сто отдам, костюм — двести пятьдесят.
Пока я рассматривал предложенные вещи, Константин достал из глубины сумки пару коробок, в которых оказались кроссовки неведомого мне бренда «Ботас» и знакомые «Адидас».
— У тебя самый ходовой размер обуви, так что кроссовки тоже есть на выбор, — прокомментировал он и зачастил дальше: — Курток пока нет, но к августу, думаю, что-нибудь появится. И насчет прямых джинсов тоже сразу говорю — пока нет. Редкий товар, немодный, его специально надо заказывать. Не знаю, зачем они тебе сдались, ну да ладно, хозяин — барин. И раз обещал, то привезу, правда, по времени загадывать не буду. Лады?
— Лады, — не стал возражать я.
— Могу еще трусы предложить, — с этими словами он вытащил из другой сумки целую стопку этих самых трусов. — Ну и презики, правда, только две упаковки по двенадцать штук осталось. Но через неделю довезу.
Никогда не покупал вещи в гараже, новый для меня опыт. Поэтому, покрутив в руках футболки и приложив их к телу, я не представлял, что делать дальше.
Константин заметил мои затруднения и снял с одной из полок приличного размера зеркало, поставив его так, чтобы мне было удобно в него смотреться. Сервис, однако.
— Не нравится, что ли? — спросил Константин, не обнаружив на моем лице ожидаемого восторга.
— Да как тебе сказать, нормально вроде, но я к другим вещам привык. — Эти футболки мне абсолютно не нравились — какая-то нестильная хрень.
— Фирма же всё, — не понял он суть претензий. — Вениамин Анисимович предупредил меня, что ты откуда-то с Запада, я поэтому тебе туфту и не впариваю.
От услышанного я прифигел, но вслух удивления не высказал.
— Давай так, — определился я, бросив футболки на сумку. — Я беру одни кроссовки, спортивный костюм «Адидас», штук пять трусов и все презервативы. А с тебя жду куртку или ветровку, прямые джинсы и туфли. О’кей?
— О’кей, — кивнул Константин и начал убирать забракованный мною товар обратно в сумки. — С тебя шестьсот рублей, — повернулся он ко мне и, упреждая, добавил: — На следующую покупку скидка.
— Слушай, ты еще не подскажешь, — притормозил я на выходе, — где здесь можно стиральную машину взять?
— В прокате посмотри, — пожал он плечами. — А если новую надо, то могу с человеком свести.
— Хорошо, сперва в прокате посмотрю, — не захотел я тратить лишние деньги, их и так осталось совсем мало.
— Ну, подходи, если что, меня у ЦУМа можно найти.
Глава 17
Сижу в кухне на табурете, передо мной металлический тазик — чищу столовые приборы. В соседнем магазине купил соду с лимонной кислотой, так как не нашел знакомые чистящие средства. Теперь изображаю из себя «горничного», или как там они называются, которые в арабских странах в отелях трудятся, где местным бабам запрещено обслуживать туристов.
Сегодня вообще весь день прошел в домашних хлопотах — никаких приблуд, облегчающих труд, у меня нет, так что пришлось орудовать веником и мыть пол на карачках. Сейчас еще лебедя из полотенца скручу, и можно будет мастер-класс на берегах Красного моря давать.
Звонок прозвучал пронзительно. Ругаясь на английском, я стащил с рук резиновые перчатки и пошел открывать дверь. На лестничной площадке стоял уже немолодой мужик в милицейской форме.
— Здрасте, — перешел я на русский.
— Лейтенант Опанчук, ваш участковый, — представился он, махнув перед моим лицом удостоверением. — Предъявите документы.
— Основание?
— Установление личности, — охотно пояснил он. — Стало известно о новом жильце, вот, пришел проверить.
— Быстро вы, — пробормотал я себе под нос и уже громче: — Проходите.
Я шагнул вглубь квартиры, пропуская участкового.
— Только что переехали? — спросил он, осматривая комнату, когда я искал место, куда засунул паспорт — единственный документ, который у меня на данный момент был на руках.
— Ага, вчера, — подтвердил я, запинаясь за детали кровати, которую в разобранном виде привезли утром и собрать которую должен был мастер, пообещавший приехать вечером.
— А кем вы приходитесь Сусловым? — Участковый прошелся взглядом по упаковкам и матрасу, что занимал половину комнаты.
— Знакомые знакомых попросили пожить, присмотреть за квартирой, а я согласился. Мне тоже хорошо: в общагу девушку не пригласишь, а здесь самое то, — озвучил я легенду, составленную еще Эдмундом.
— Вот так прямо и доверили знакомому знакомых? — высказал сомнение лейтенант.
— А чего мне не доверять? — делано удивился я. — У меня отличная характеристика от комсомола. Да и я ваш будущий коллега, — посчитал я полезным приоткрыться. — Вот, пожалуйста. — Я наконец-то отыскал паспорт и протянул его участковому.
— Будущий коллега? — заинтересовался участковый, изучая документ и сличая со мной фотографию.
— Следователь в Индустриальном РОВД, — кивнул я, — сейчас проверку прохожу.
— Проживать здесь один будешь? — спросил лейтенант, перейдя на «ты».
— Один, — подтвердил я.
— А прописку когда сменишь? У тебя она пока студенческого общежития, — указал он мне на мою оплошность.
Точно ведь, забыл сменить, надо будет съездить выписаться, и, главное, комендант про прописку не заикнулся. Терпит, что ли, еще?
— Сменю, — пообещал я.
— Держи, — протянул он мне паспорт обратно.
Я было его уже забрал, но участковый в последнюю секунду попридержал документ.
— А по какому это ты говорил, когда дверь мне открывал? — с прищуром задал он мне коварный вопрос.
— По-английски, — не стал я изворачиваться, — мне старшая сестра запрещает ругаться, вот я и привык мат английскими словами заменять.
— Мудрёно, — задумался он, но хватку ослабил.
— Мы не ищем легких путей, — глубокомысленно заявил я, пряча паспорт в карман.
— Кто мы? — вновь насторожился служивый.
— Советские люди, — пояснил я.
— А-а-а, — протянул участковый. — А ведь точно, — хмыкнул он, обдумав услышанное.
Мы распрощались с уже улыбающимся участковым, и я вернулся к тазику, будь он неладен. Увидели бы меня сейчас бывшие друзья, решили бы, что я ввязался в какой-то странный спор или просто сошел с ума, раз не вызвал клининговую службу.
Ближе к вечеру подтянулся, сдержав обещание, сборщик мебели, и наступившая ночь оказалась первой в этой жизни, когда я спал на удобном ложе. Подо мной ничего не скрипело, я не проваливался и не норовил свалиться на пол из-за узости кровати.
Утром после завтрака, который у меня состоял из четырех яиц, поджаренных на новой сковородке, я потопал искать ближайший пункт проката. С помощью местных нашел его уже через полчаса, вот только явился я рано. До открытия пришлось прождать еще двадцать минут. Со мной возле крыльца топтались две женщины неопределенного возраста, сразу же указавшие мне мое место — строго за ними.
— За цветным телевизором охочусь, — поделилась со мной одна из них, — вчера под закрытие, говорят, что-то привезли в большой коробке.
— Одна коробка-то была? — обеспокоенно вклинилась в разговор вторая в очереди женщина.
— Так не знаю, не я же видела, — отмахнулась от нее первая и вновь мне: — А ты, мил-человек, за чем пришел?
— За стиральной машиной, — не стал утаивать я, не секретная же инфа.
— А-а-а, — дуэтом протянули женщины и тут же потеряли ко мне интерес, поняв, что я им не конкурент, и, не смущаясь постороннего, принялись оживленно перемывать косточки своим непутевым зятьям. Я же, чтобы не слушать их треп, сдвинулся в сторону.
До открытия еще подошли три человека, на этот раз одна молодая девушка, из достоинств которой был только возраст, и двое мужчин слегка за тридцать.
— Ты за чем стоишь? — сразу же, как выяснил очередность, спросил меня один из подошедших, а его приятель подозрительно и, как мне показалось, несколько угрожающе на меня уставился.
— За стиралкой. — Сперва хотелось мужиков послать. Но поскольку был больше озадачен их реакцией, чем разозлился, ответил спокойно.
Оба синхронно, с облегчением кивнули.
— А мы за туристическим снаряжением, — пояснили они, — весь город объехали, везде уже все разобрали, а здесь, шепнули, кое-что еще осталось.
После чего они застыли на крыльце, приклеившись взглядами к запертым створкам. Когда двери проката начали открываться, все ожидающие ринулись вперед, позабыв об очередности. И я оказался последним. Но уже в помещении две первые женщины зычными командами навели порядок, и мы вновь выстроились по ранжиру.
В зале за прилавком нас встретила женщина, причем выражение лица у нее было неожиданно приветливым, что меня удивило. Она даже первой поздоровалась с клиентами.
Помещение проката представляло собой смесь склада с блошиным рынком. Чего здесь только не было: старинные модели велосипедов и детских колясок, проигрыватели и печатные машинки. К стене, привалившись, стояли тощие без матрасов раскладушки. Возле темно-коричневого пианино на низком столике расположились музыкальные инструменты: акустическая гитара, баян, аккордеон, что-то из духовых, я в них особо не разбираюсь. Здесь даже посуда была: от обычных кружек до десятилитровых кастрюль. Посреди зала стояла туристическая палатка, возле которой лежали рюкзаки, надувная лодка и спальный мешок. Отдельная полка стеллажа была отведена под фототехнику, включая приблуды для фотолаборатории. Я даже завис здесь на пару минут, соображая, надо ли мне это добро или не маяться дурью, а довериться профессионалам. Здравый смысл победил.