Вторая моя остановка случилась возле инструментов. Здесь я не стал размышлять, а, порывшись в коробках, достал отвертки, молоток, плоскогубцы, гаечные ключи и строительную рулетку. Вспомнив о тупом ноже, взял ножовку, а также кисти и валик, вдруг все же надумаю сменить обои. Шуроповерта не оказалось, а вот за дрелью решил подойти, если она вообще мне понадобится.
К заветным стиральным машинам я подошел с полными руками и расстроился — не ожидал такой древности. Здесь не было ни одной похожей на современную мне модель. Несколько штук напоминали бочки, что я видел на огороде у сестры, а одна хоть и была привычной мне прямоугольной формы, но большого размера и явно не автоматической.
Пока я путешествовал по залу и глазел на товар, возле прилавка ругались: женщина все продолжала требовать цветной телевизор, который, как она утверждала, привезли вчера перед самым открытием и поэтому забрать его никто не мог. Сотрудница проката пыталась убедить, что та ошиблась и что привезли не телевизор, а стиральную машину «Малютку». Услышав заветное словосочетание, я подтянулся к прилавку.
— Девушка, а можно посмотреть эту вашу «Малютку»?
— Одну минутку. — Сотрудница проката, кажется, обрадовалась, что может хоть на время прервать спор с нервной клиенткой, и быстренько свинтила в подсобку, откуда вытащила чудо-агрегат.
— Будете оформлять? — спросила она меня.
Я с сомнением уставился на предложенный гибрид тазика с ведром. Никакой программы стирки у «Малютки» определенно не было — она включалась и выключалась тумблером, судя по всему, не было и функции отжима. Единственный плюс — машина занимала мало места и могла легко поместиться в моем крохотном санузле. Бросив взгляд на отвергнутый мною ряд стиралок, я твердо ответил:
— Беру. А инструкция к ней есть?
— Есть, — успокоили меня. — Инструменты тоже возьмете?
Я подтвердил и сгрузил их на прилавок.
— Может, еще холодильник нужен? — улыбаясь, спросила сотрудница проката — женщина лет тридцати и весьма симпатичная.
— Как вы догадались? — Про холодильник-то я и забыл.
— Работа такая, — ответила она под неодобрительное бурчание двух женщин, чью очередь я невольно обогнал. — Вчера привезли один, правда, старенький, но вам, думаю, подойдет. Другой все равно вряд ли где найдете, — пояснила она. — Вот смотрите. — Она отодвинула шторку в подсобке, где стоял метровый холодильный аппарат. — Он рабочий, не смотрите на него так, — усмехнулась она моей реакции.
— Беру, — вздохнул я.
Ругань тем временем вышла на новый виток: первой клиентке уже вся очередь объясняла, что цветных телевизоров в прокате нет, а она все поверить не могла — настырная тетка.
— Больше холодильников нет? — как-то жалобно спросила девушка, что пришла за мной.
— Увы, нет, — непреклонно ответила сотрудница проката.
Девушка опустила плечи и поплелась к выходу. Мне ее стало жалко: некрасивая и без холодильника осталась. Я проводил ее сочувственным взглядом и тут же забыл о ней.
— Может, вам еще телевизор нужен? Правда, у нас только черно-белые есть, но хорошие, — услышал я от кокетливо улыбающейся мне сотрудницы проката.
— Нет, не нужен. — Я отрицательно покачал головой. Что я по нему смотреть буду? Партийные съезды и победные рапорты строителей коммунизма? — Девушка, вы мне лучше заказ оформите, и я пойду уже, на работу опаздываю. — Я протянул ей свой паспорт.
Как ни странно, но протестов от других клиентов не последовало, и я, договорившись, что холодильник мне привезут уже вечером, подхватил коробку со стиральной машиной и сложенные в специальный чемоданчик инструменты и отправился домой.
Сгрузив все в квартире, я решил подсчитать финансы, для чего устроился за кухонным столом, взял блокнот и начал записывать. Сначала приход: три рубля — наследство от Альберта; пятьдесят рублей — материальная помощь от профсоюза; две с половиной тысячи — моральный вред от Зудилиной. Итого — две тысячи пятьсот пятьдесят три рубля.
Затем расход: одежда из промтоваров — сорок пять рублей; розы — сто рублей; наем квартиры — сто пятьдесят рублей оплата за шесть месяцев плюс сто рублей за услуги маклера; двести рублей — мебель, кровать и кресла; сорок рублей — грузчики и сборщик мебели; тридцать рублей на взятку коменданту общежития; шестьсот рублей — фарцовщик; пятьсот двадцать пять рублей — ателье, два костюма по сто пятьдесят рублей, пять рубашек по двадцать рублей, тридцать рублей за два галстука, семьдесят рублей за посреднические услуги Анисимовича и благодарность за скорость и качество. Плюсуем сюда расходы на прокат вещей в размере семидесяти рублей залога и двадцати рублей за пользование. Также расходы на проезд, продукты и другие мелочи — сто рублей.
Итого получается — тысяча девятьсот восемьдесят рублей.
В остатке — пятьсот семьдесят три рубля. На туфли и джинсы должно хватить, но баланс нужно срочно пополнить.
Ладно, о способах заработка подумаем позже, а сейчас надо сделать одно дело, не следует его более откладывать. Я решил съездить к своим бабушке с дедушкой — родителям отца. Сам отец еще не родился, а вот его старшему брату должно уже два года исполниться. Заодно и узнаю, есть ли в этом мире Королько. Так-то, если честно, ехать не больно хотелось, но необходимо. Не люблю неопределенность.
Опять заполненный до предела людьми душный общественный транспорт. Порою мне кажется, что меня сослали в это время за какие-то грехи, осталось выяснить — конкретно за какие, и не совершать их впредь, а то, боюсь, следующая остановка будет в немытом Средневековье, где я точно больше суток не протяну.
Но пока выходим на Луначарского и идем вон к тому пятиэтажному дому, что стоит на пересечении центральных улиц города. Знакомое с детства место — волнительно, ностальгия так и плещет. Дворик, где бабушка со мной гуляла, детская площадка, где я играл с соседскими детьми, правда, моя была посовременнее, но на том же месте. Подошел к подъезду, поджилки начинают трястись от волнения. На третий этаж я взбежал за пару секунд, и вот она, дверь, но опять не как в детстве, эта обита дерматином с выступающими шляпками кнопок. Нажал на звонок и прислушался, сглатывая комок в горле. Шуршащий звук открывающегося замка — и дверь приоткрывается. На меня смотрит молодая девушка, совершенно незнакомая мне девушка. Светлые распущенные волосы до плеч, распахнутые от любопытства голубые глаза. Одетая в короткое платье без рукавов, она стояла босиком на коврике и с интересом меня рассматривала.
— Вы тот самый тайный поклонник? — лукаво спросила она. — А где же цветы? — продолжила она допрос, заглянув мне за спину.
— Королько разве не здесь проживают? — не поддержал ее игривый настрой я. Мне, если честно, сейчас было не до флирта.
— Королько? — удивилась она. — Не знаю таких. Мы Митрошины. — И уже настороженно: — А вы кто?
— Я Сергей, то есть Альберт, — сбился я, сплюнув от досады.
— И что вам угодно, Сергей-Альберт? — Она хихикнула, скинув настороженность.
— В гости пришел, — пробурчал я, не зная, что теперь делать.
— Ко мне? — Она вновь издала смешок.
— Если вы не Королько, то нет, — вздохнул, и сердце защемило.
— А как ее зовут, эту вашу Королько? — сдерживая улыбку, спросила девушка. Смешливая мне собеседница попалась.
— Маргарита и Сергей Королько их зовут. Не знаете таких? — все еще питая надежду, поинтересовался я.
— Нет, не знаю, — замотала она головой.
— Тогда извините. Пойду я.
— И даже не спросите моего имени? — остановила она меня на развороте. В ее глазах играли смешинки.
Я вновь повернулся к ней лицом.
— Хорошо, спрошу, — пробежал по ней оценивающим взглядом.
Стройные ноги, тонкие руки, лицо, ничего такое лицо, подкрасить — и можно на рекламный плакат или обложку журнала.
Девушка немного смутилась, но игривого настроения не сменила, продолжая излучать независимость и беззаботность.
— Алина, — представилась она.
— Альберт, — еще раз назвался я, на этот раз не сбиваясь. Волнение было задвинуто куда подальше, до лучших времен. Сейчас закончу с этой нечаянной знакомой и вернусь к своим грустным мыслям.
— А Сергей — это кто? — лукавым тоном уточнила она.
— А Сергей — это Королько. Его я и искал, — пояснил я.
— Понятно, — улыбнулась она. — Тогда пойдемте пить чай, а то гости уже заждались?
— Какие гости? — похлопал я глазами.
— Мои гости. У меня же сегодня день рождения! — И девушка отошла вглубь квартиры, освобождая мне проход.
— А с чем чай? — с сомнением, оглядывая через дверной проем обстановку прихожей, спросил я.
— С «Прагой», конечно! — воскликнула она.
— Это я люблю. — Сомнения развеялись, и я шагнул в квартиру.
Глава 18
Меня заставили снять сандалии и провели в большую комнату, откуда доносился девичий смех и мужской басок. За накрытым столом сидела компания. Три девушки возраста Алины, им можно было дать лет по двадцать, и двое лохматых по здешней моде юношей — их одногодков. С краю пристроились, по всей видимости, родители виновницы торжества: представительного вида мужчина и дородная женщина лет сорока. Все они, прервав разговор, изучающе меня рассматривали.
— Это тот самый тайный поклонник? — произнесла одна из девиц, хмыкнув в ладошку. Темноволосая, кареглазая, с точеным профилем и завораживающим рельефом.
— Говорит, что не он, — поддержала подругу смешком Алина и выдвинула из-за стола стул. — Садись, — сказала она мне.
Как только я устроился, захлопотала женщина.
— Может, вам сперва что-нибудь посущественнее предложить?
На столе стояли хрустальные салатницы с остатками салатов, но все уже пили чай с упомянутым мне тортом, от которого, к слову, осталась лишь четверть.
— Можно и посущественнее, — не стал спорить я. Был я голоден, а стесняться вредно для здоровья. — Меня Альбертом зовут, — заодно представился я.
— Настя, — все никак не смогла совладать с насмешливой улыбкой кареглазая красотка.