— Знаю, мне объяснили в отделе, — подтвердил я. — Но такая мера пресечения в кодексе прописана, а значит, ее можно реанимировать.
— Зачем? — повел он бровями.
— Как зачем? Человеку жизнь спасти, — начал я с возвышенных целей, но сразу же вернулся на землю, поразмыслив, что Митрошин меня знает получше коллег из отдела, он меня наблюдал, так сказать, в естественной среде, когда я еще не знал, что он из прокурорских. — Хочу попробовать добиться залога. Борис Аркадьевич, я хочу совершить то, что раньше никто не совершал, — твердо сказал я.
— Молодой и амбициозный, значит, — усмехнулся он, но незло. — Подготовил уже постановление?
— Вчерне. Вот тезисно набросал. — Забыв про чай с бутербродами, я вытер руки о платок и достал из дежурной папки исписанный лист бумаги.
— А медицинские документы у тебя? — спросил он, пробежав глазами текст.
— Да, они в деле. — Я положил на стол перед Митрошиным уголовное дело.
— Понимаешь, Альберт, — начал он, осторожно знакомя молодого, но амбициозного следователя с жестокой реальностью, — даже если я дам тебе санкцию, то ведь придется еще в суд идти, на себя одного я это дело брать не буду. А как поведет себя судья, я тебе сказать не могу. Скорее всего, не удовлетворит она твое ходатайство.
— Я готов рискнуть, — решительно заявил я и, улыбнувшись, добавил: — А с вашей санкцией у меня будет намного больше шансов.
Митрошин опять ухмыльнулся:
— Хорошо, готовь постановление и подъезжай.
— Спасибо, Борис Аркадьевич. — Мой голос сочился восторгом. — Я вас не подведу! Уверен, у меня получится убедить судью.
— Посмотрим, — не стал спорить с восторженным юнцом Митрошин. — Мне же тоже придется присутствовать на судебном заседании.
Ворвавшись в свой кабинет и сгрузив бумаги на стол, я схватился за телефонный аппарат.
— Черт! — Небольшая задержка, но, отыскав в верхнем ящике листок с номерами телефонов, я наконец набрал юридическую консультацию.
Пара гудков и женский голос:
— Слушаю.
— Зудилину к телефону можно?
Несколько минут спустя я услышал тяжело дышащую в трубку Ольгу.
— Я вас слушаю.
— Привет, — первым делом поздоровался.
— Кто это? — В голосе недоумение.
— Альберт. Не узнала, что ли? — изобразил я обиду.
— Чего звонишь? — Ольга напряглась.
— Я тебе клиента нашел, — сообщил я ей радостно.
— Какого клиента? — еще более настороженно спросила Зудилина.
— Денежного. В общем, приезжай в отдел, здесь все обсудим.
— Хорошо, — произнесла она неуверенно.
— Жду, — веско произнес я и положил трубку.
Глава 26
Уложилась Зудилина в полчаса. Я даже не успел заскучать. До ее прихода оформлял в уголовные дела принесенные мне материалы.
— Машину, никак, отремонтировала? — объяснил я спринтерскую скорость ее появления, когда она вошла.
— Отремонтировала. — Ольга недовольно поджала губы. — Пятьсот рублей, между прочим, отдала. И чего это мы на «ты»?
— Так мы вроде еще в прошлый раз на «ты» перешли. Опять на «вы» переходим? — поглумился я.
— Ай, ну тебя, — махнула она на меня рукой.
— Так я и говорю, на «ты» лучше. Давай присаживайся. — Не обращая внимания на ее сердитый вид, я указал Ольге на место за столом напротив. — Ты, кстати, прекрасно выглядишь.
Сегодня она была в темно-бежевом деловом костюме с красиво повязанным на шее шелковым цветным платком. Из-под юбки выглядывали стройные ножки, обутые в аккуратные туфли на устойчивом каблуке. В руках неизбежный портфель из черной кожи.
— Сколько обвиняемый проводит в СИЗО, дожидаясь суда? — Когда ее ноги скрылись под столом, я начал разговор с вопроса.
— Следствие — два-три месяца, это в лучшем случае, — Ольга начала загибать пальцы, — и потом еще месяцев пять-шесть — тоже в лучшем случае. Получается семь — девять месяцев, — подвела она итог своим подсчетам, но сделала оговорку: — Обычно месяцев десять в СИЗО проводят. Суд же тоже не за один день проходит. Судебное разбирательство дела занимает несколько недель.
— Долго, — согласился я с ее выводами и продолжил: — В общем, у меня есть клиент, которому как раз грозит такое длительное заключение под стражу, а затем еще до шести лет лишения свободы, если не считать срок, что он проведет за решеткой до суда. Как тебе его перспективы? — сделал я паузу, чтобы проверить реакцию моей визави.
— Печальные, — произнесла она ровным тоном — пока не впечатлена.
— Правильно! — поднял я палец вверх. — Заключение под стражу — это печально. Но… — Я опять сделал паузу, на этот раз для драматического эффекта. — Я могу и другую меру пресечения применить, — улыбнулся я Ольге.
— И что? — не поняла она. — Подожди, какую другую? Ты же сказал, ему грозит до шести лет реального срока. Подписку тебе прокурор отменит.
— Залог, — победно произнес я. Ольга в ответ состроила недоверчивую мину. — Тебе нужно будет довести до клиента, что возможен залог, — разъяснил я, что мне от нее нужно.
— Залог невозможен.
Вот упертая.
— Нет ничего невозможного, — добавив в голос металла, произнес я. — К тому же залог кодексом предусмотрен.
— Никто не использует залог. Там нужна санкция прокурора или определение суда, — усмехнувшись моей придури, повторила она почти дословно слова Журбиной.
— Я обязуюсь их добыть всего за пять тысяч рублей, — оскалился в улыбке ей в ответ.
— Что? — Ольга, убрав локти со стола, откинулась на спинку стула, как бы отдаляясь от меня. Ухмылка сошла с ее лица.
— Работа предстоит мне сложная, сама только что сказала, что прецедентов не было, то есть буду первопроходцем, — начал я разъяснять. — Сперва убедить прокурора, затем судью. Поэтому такая и сумма, а за дешевле мне напрягаться нет смысла. Заключу под стражу и забуду. А твой клиент до суда в СИЗО год проведет. За год жизни на свободе, по-моему, небольшая сумма. Как ты считаешь?
— Ты это сейчас всерьез? — хриплым голосом спросила Зудилина.
Пришлось встать и налить ей воды.
— Я не шучу о деньгах. — Поставив перед ней кружку, я уселся на стул возле стола, за которым сидела Ольга, и посмотрел ей прямо в глаза.
— Это же незаконно, — сделав пару глотков, произнесла она, тоже не отрывая от меня взгляда.
— Что конкретно? — не понял я. — Я же не предлагаю развалить дело, — в раздражении я дернул плечом. — Я всего лишь хочу спасти больного человека от СИЗО, а заодно совершить невозможное — добиться залога.
— Но это взятка. — Ольга упрямо стояла на своем.
— Какая взятка? Что за формулировки у тебя все какие-то криминальные? — Я демонстративно поморщился. — Профессиональная деформация личности?
Зудилина залпом выпила оставшуюся в кружке воду и ожидаемо подавилась. Пришлось встать и постучать ей по спине.
Положив руки Ольге на плечи, я помассировал их, а после наклонился к ее ушку и произнес:
— Это всего лишь услуга. И тебе от пяти тысяч отойдет двадцать процентов.
— У тебя не получится, — прошептала она, повернув ко мне лицо.
— Ты должна в меня верить, — тоже шепотом ответил я.
Ее запах начал меня дурманить, и я, выпрямившись, вернулся на свое место. Сейчас не до этого.
— Я все продумал. Смотри. Ты сейчас объясняешь клиенту его перспективы, нагоняешь на него жути, а потом предлагаешь выход — взять на себя решение вопроса с залогом, но это будет стоить пять тысяч рублей плюс сумма залога.
— Он не согласится, — помотала она головой.
— Не перебивай, я не закончил.
Ольга вздрогнула от моего голоса — не рассчитал с резкостью.
— Я предоставлю ему возможность позвонить родным, чтобы они собрали нужную сумму. Кстати, я разрешаю тебе поторговаться, но при уменьшении суммы уменьшится и твоя доля. — Сделав паузу и убедившись, что сказанное усвоено партнером, я продолжил: — Деньги они тебе должны будут отдать до заседания суда, на котором будет решаться вопрос об избрании меры пресечения. После заседания, если с залогом не получится, ты просто вернешь им деньги. Видишь, для тебя нет никакого риска. Риск только у меня — могу провозиться с этим делом, убить на него время и нервы, а ничего не добиться.
— Ты ненормальный, — услышал я в ответ вместо «милый, ты это здорово придумал!».
— Оль, что тебя смущает? — спросил я ее, проникновенно заглянув в глаза.
— Да все, — фыркнула она, — во-первых, это незаконно, во-вторых, нереально.
— Реально. — Не обратив внимания на первый довод, я решил приоткрыть карты. — У меня есть предварительная договоренность с прокурором, что он даст санкцию.
— Это правда? — От удивления ее глаза распахнулись.
— Зачем мне тебе врать?
— Ну, допустим. — Подозрительно осмотрев меня и не найдя на моем лице следов лжи, Ольга вернулась к первому доводу. — Но это все равно незаконно.
— Оль, а ты посмотри на это с другой стороны, — предложил я. — Во-первых, ты станешь первым адвокатом, который добился для клиента такой меры пресечения, как залог. А это известность, уважение и уже другие гонорары, не говоря уже о зависти коллег. Во-вторых, ты получишь со сделки тысячу рублей. Отобьешь ремонт машины, и еще останется.
— А почему только тысячу? Я рискую не меньше. — Мне показалось, что я ослышался. Я даже задержался с ответом.
— Ну сама посуди, — отвис я спустя полминуты. — Всю работу проделаю я: договариваюсь с прокурором, убеждаю судью, а на тебе всего лишь посреднические функции. По-моему, распределение более чем честное. Но если ты считаешь иначе, то приведи доводы, — не стал я грубо обламывать предприимчивую девушку.
— С тобой торговаться, так еще тебе должна останусь, — высматривая что-то в окне, произнесла Зудилина странную фразу.
— Значит, договорились? — уточнил я.
— Я боюсь, — призналась она.
— Чего? Для тебя нет риска. Общаться ты будешь с клиентом в моем кабинете тет-а-тет, то есть без свидетелей. Доказать он ничего не сможет. Если что, я вообще скажу, что тебя здесь не было. По официальной версии пять тысяч — это твой гонорар, но клиенту шепнешь, что деньги предназначены лицам, принимающим решение. Да он сам поймет, чай, не дурак.