— Это ты хорошо придумала, — похвалил я ее за инициативу. — А теперь погнали. — Я взял со стола папку с делом, доложил в нее ходатайство и документы, что принесла Зудилина, и, пропустив Ольгу вперед, вышел следом из кабинета. — Жди меня на улице, — сказал я, когда мы спускались по лестнице.
Все же в удачном месте расположен мой кабинет, в стороне от основной трассы — очень ценное качество.
— Я в машине буду, — уточнила Ольга место своей дислокации.
На первом этаже мы разделились: я пошел к дежурке, она — на выход из здания. Взять подпись у Калугина — дело двух минут, и вот я уже от крыльца быстрым шагом иду к припаркованному автомобилю.
До суда добрались меньше чем за десять минут. Старое двухэтажное здание втиснулось между пятиэтажками в квартале от районной прокуратуры. Кабинет дежурного судьи Ерохиной тоже отыскали быстро — Ольга хорошо ориентировалась внутри суда. Я постучался и открыл дверь.
— Альберт, заходи, — поманил меня взмахом руки уже находившийся здесь заместитель прокурора, который сидел на стуле перед столом судьи.
Я прошел в небольшой кабинет, где помимо заваленного делами стола еще и громоздкий шкаф умещался. Официальность обстановки разбавляли стоящие на подоконнике горшки с цветами.
Я поздоровался с судьей, остановившись напротив ее стола.
Женщина определенно старше сорока лет. Короткая стрижка, очки в изящной узкой оправе. Одета вместо мантии в платье темной расцветки, на плечи накинут палантин — платок такой широкий.
— Здравствуйте, — вторила мне протиснувшаяся следом за мной в кабинет Ольга.
— Это, я так понимаю, следователь, — строгим тоном произнесла Ерохина, изучая нас обоих пытливым взглядом. — А вы, кажется, Зудилина. Имени и отчества, извините, не помню.
— Ольга Васильевна, — подсказала та. — Адвокат Калугина.
— Калугину пока адвокат не положен, так что можете быть свободны, — указала судья Ольге на дверь. Вот те раз — адвоката подозреваемого выгоняют — охренеть времена.
Зудилина без препирательств исполнила требование Ерохиной, а я в недоумении посмотрел ей вслед. А как же отстаивание прав клиента?
— Рассказывайте, товарищ следователь, что эта за… — судья на миг сбилась, подыскивая слово, — глупость с залогом вы придумали? — потребовала она ответа.
— Товарищ судья, — вовремя прикусил язык, а то бы «ваша честь» сморозил, — залог — это не глупость, это предусмотренная законом мера пресечения. Залог — это наиболее адекватная мера пресечения, которую следует применить в отношении подозреваемого Калугина. Как следует из материалов дела, — для наглядности я вытащил его из папки, — Калугин ранее не судим, имеет постоянное место жительства и характеризуется по нему положительно. — На этом месте я положил на стол судьи характеристику с ходатайством от Калугина. — Товароведческая экспертиза еще не была проведена, то есть сумма ущерба не установлена. В связи с чем Калугину еще не было предъявлено обвинение. Кроме того, у Калугина плохое здоровье. Медицинские документы к материалам дела приобщены. — Я положил довольно пухлое уголовное дело на стол судьи. — Поэтому я прошу применить к подозреваемому Калугину меру пресечения в виде залога.
— Нет, вы это слышали? — усмехнулась судья, приглашая посмеяться вместе с ней и прокурора. — Прям адвокат, а не следователь.
— Так он же не защищает этого Калугина, — не вставая с места, не согласился с ее оценкой Митрошин. — Следователь Чапыра только перечислил нам материалы дела, что собрал. И про экспертизу он верно заметил, не проведена она еще. А вдруг какие-то новые обстоятельств дела откроются и мы выйдем на малозначительность, а человек уже сидит. Вот чтобы всего этого избежать, следователь и предлагает ограничиться залогом. Так сказать, промежуточным вариантом между подпиской о невыезде и заключением под стражу. Калугин же не рецидивист какой, а начальник планового отдела на хладокомбинате. Сбегать не будет, не в его это интересах, да и залоговое имущество тогда потеряет.
— То есть вы поддерживаете позицию следователя? — вздохнула Ерохина, недовольно поджав губы.
— Как видите, я утвердил его постановление, — глазами Митрошин указал на документ, что лежал прямо перед взором судьи.
— И что мне теперь делать? — еще раз вздохнула она. — Никто залог уже лет двадцать не применял. — Судья обвела нас с прокурором недовольным и задумчивым взглядом. — А залоговое имущество какое?
— Автомобиль «ВАЗ-2106», тысяча девятьсот семьдесят шестого года выпуска, — предложил я. — Вот на него документы. — Вытащив из папки, я положил их на стол. — Автомобиль на территории райотдела. В материалах дела есть об этом документ, — отчитался я.
— Восемь тысяч триста рублей, — покрутил в руках чек прокурор.
— У меня сын о таком мечтает, — поделилась Ерохина, просматривая документы на автомобиль.
— Я бы тоже от такого не отказался, — поддержал разговор Митрошин. — А пока на старушке приходится ездить, — вздохнул он.
— Ой, не знаю я, что делать, — вернулась к обсуждению основной темы судья. — Сдался вам этот залог? Могли бы закрыть этого Калугина до суда, как все делают, — пожурила она нас.
— Нужно расширять горизонты, — ляпнул я, и на меня уставились в четыре глаза.
— Вот еще и горизонты, — Ерохина всплеснула руками, — а в постановлении про права и свободы задержанных каких только глупостей не понаписал. — Она выдохнула и помотала головой, показывая, с какими идиотами ей приходится работать. — Ну ладно этот молодой, — судья пренебрежительно махнула на меня рукой, — но вы-то, Борис Аркадьевич. Удивили вы меня.
— А может, правильно этот молодой следователь все делает. Может, действительно пришло время двигаться вперед. А то закостенели мы. Мы ведь уже даже не боимся, а просто не желаем проявить инициативу. Даже норму права похоронили. — Митрошин печально вздохнул.
— Двинемся и получим по шапке, — не поддержала революционный настрой прокурора судья.
— За что? — пожал он плечами и веско заметил: — Все в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. — Переключив на меня внимание, Митрошин распорядился: — Альберт, оставь здесь все материалы и выйди. В коридоре меня подождешь.
— Ну чего там? — При моем появлении Ольга вскочила со скамейки для посетителей, что стояла возле кабинета.
— Пока не решили, — прислонился я спиной к стене напротив женщины. — Сейчас они там тет-а-тет перетрут — и узнаем.
— Кошмар какой. — Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. — Я уже перенервничала вся. Как вообще я в это вляпалась?
— Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле, — устало отозвался я — тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях.
— Вот именно, — всхлипнула она. — Я только и жду, что кто-нибудь потребует открыть портфель.
— Оль, перестань себя накручивать. Соберись, ты же адвокат. — Я ободряюще похлопал ее по плечам.
— А если судья откажет? — Женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх.
— Всё будет хорошо, — твердо произнес я. — Давай портфель подержу, раз он тебе руки жжет.
— Не надо, я уже справилась. — Зудилина действительно вернула себе самообладание, выражение лица ее сменилось с плаксивого на сосредоточенное.
Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать.
— Жди здесь, — остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела. — Сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, — скалясь, поделился он новостью.
— Получилось? — сглотнув, потребовал я подтверждения.
— Твоя взяла. — Продолжая скалиться, он похлопал меня по плечу и пошел в сторону лестницы.
Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась.
— А где слова восхищения? — упрекнул ее я.
Она фыркнула. Неблагодарная.
Приступили мы к дележке в машине. Я отсчитал девятьсот рублей и передал их Ольге.
— Подкинешь меня до отдела? — спросил я, когда финансовые дела были улажены.
— Теперь я еще и извозчик, — проворчала она.
— Отпразднуем? — предложил я, игнорируя реплику женщины.
— Ты же дежуришь, — перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала.
— Я про завтрашний вечер, — пояснил я.
— Завтра у нас среда, — сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая.
— Рестораны по будням, что ли, не работают?
— Да нет, работают, — удивленно посмотрела она на меня.
— Ну вот и отлично, — улыбнулся я.
— Я не хочу с тобой ужинать, — нахмурилась она.
— Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, — заверил ее я.
Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение.
Как только я поднялся на третий этаж, сразу же был взят в кольцо. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов.
— Добрый вечер, — улыбнулся я «комитету по встрече».
— За мной! — рявкнул начальник следствия.
И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем.
Выходящие из кабинетов по окончании рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересованно, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула.
Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль.
— Рассказывай, — потребовал Головачев.
— Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, — начал я доклад. — Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. — Подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря взатяжку. — Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои до