воды разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. — Я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством.
Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно.
— Это немыслимо. — Головачев отложил документ, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. — Чапыра, как это произошло?!
— Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, — недоуменно напомнил ему я.
— Как это возможно?! — Он прикурил новую сигарету от старой. — Митрошин, судья… Что вообще происходит?
— Может, разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, — предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной.
— Возможно, — выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. — Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение. — Подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. — А, вот, — нашел он нужное место, — «суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества — автомобиля „ВАЗ-2106“ госномер…» — И как мне это сейчас Мохову докладывать? — обвел он взглядом своих замов. — Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет.
Курбанов закатил глаза, то ли подтверждая сказанное, то ли давая понять, что начальник приуменьшил срок.
— Людмила Андреевна, я понимаю, вы только что заняли руководящую должность, но надо же как-то контролировать своих подчиненных, — высказался Головачев.
— Виновата, товарищ подполковник. — Журбина побледнела. — Просто мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Я не понимаю: как, почему? — замотала она головой.
— Дело верни, — приказал мне Головачев.
Я достал все материалы дела из папки и положил их на стол.
— Можешь быть свободен, — отпустил меня Головачев. — И постарайся до конца дежурства еще чего-нибудь не натворить.
Глава 28
Всякое дежурство заканчивается передачей наработанных за сутки уголовных дел следующему дежурному следователю. Этим я и занимался вплоть до полдесятого утра, а затем, пока совладелица кабинета торчала на оперативке, засел за телефон.
С коммуникацией в этом времени полный швах. Полностью телефонизированы были лишь государственные учреждения, граждан же обеспечивать телефонной связью никто не спешил, из-за чего мало кто мог похвастаться телефоном в квартире. В числе неудачников оказался и я. Вот и сижу звоню из рабочего кабинета.
— Еще не подошла, — сообщил мне равнодушный женский голос на том конце провода.
Хм, а говорила, к девяти в консультацию подъезжает. Интересно, это уже динамо или пока стечение обстоятельств?
Я посмотрел на часы. Скоро оперативка закончится, народ узнает последние новости и захочет задать по паре вопросов вершителю этих новостей. Значит, пора делать ноги. Воспользовавшись запасной лестницей, я удачно разминулся с возвращающимися коллегами, которых выдавал топот, разговоры и смех, и быстрым шагом направился в сторону дома. Надо было немного вздремнуть, вечером меня ждали подвиги.
Проспал я до трех часов дня. Быстро перекусил, размышляя, откуда бы позвонить. Припомнил, что видел в паре кварталов от дома телефон-автомат, оделся в гражданку и отправился искать беглянку. Сделанную из стекла и металла телефонную будку оккупировала разговорчивая тетка. Подождал немного, но темп наговариваемых ею в минуту слов не снижался, пришлось сунуть тетке под нос удостоверение.
— Служебная необходимость. Освободите телефон, — хмуро сказал я ей. Тетка икнула от неожиданности и, забыв попрощаться с абонентом, положила трубку.
Опустил в монетоприемник две копейки, накрутил на диске номер юридической консультации, и вновь мне сообщили, что Зудилиной нет, но на этот раз голос был заинтересованным.
— А кто ее спрашивает? — попытались выведать мое имя, но я в раздражении нажал на рычаг и пошагал в сторону остановки.
До юридической консультации добрался за полчаса. Единственный плюс этого времени — отсутствие пробок.
Пристанище адвокатов занимало первый этаж пятиэтажного жилого дома и с виду выглядело непрезентабельно. Самому светиться перед Ольгиными коллегами не хотелось, мало ли чем мне в будущем может помешать такая открытость.
Оглядевшись по сторонам, я отправился через дорогу, где приметил уличную пивную. Жаждущих выпить на халяву опознать было несложно, даже конкуренция из таких типусов присутствовала. Выбрал самого с виду приличного.
— Заработать хочешь? — без обиняков спросил я.
— Хочу, — шмыгнув носом, обрадовался и в то же время насторожился он.
— Идешь вон в ту контору. — Я указал пальцем на юридическую консультацию. — Ищешь там адвоката Зудилину. Твоя задача — узнать, где она сейчас находится: в конторе или где-то на выезде. Понял?
— Понял. Как не понять. — Его слегка шатнуло. — А деньги?
— Трешка, как придешь и доложишь. А я пока пиво куплю.
— Я мухой. — Простимулированный мужик метнулся через дорогу, игнорируя зебру.
А я подошел к окошку, над которым красовалась вывеска «Пиво», купил две кружки пенного напитка и встал за свободный столик, ожидая возвращения мужика.
— Полчаса назад домой уехала, — доложился он, жадно пожирая взглядом содержимое стола.
Я молча протянул ему оговоренный гонорар, после чего оставил мужика один на один с недопитым пивом.
Все-таки динамо. Ну ничего, я парень настырный, никуда ты от меня не денешься. Думаю, пришло время навестить дядю Гурама.
— Здравствуй, дорогой, давно не приходил, — радостно встретил меня на рынке продавец роз, расплывшись в искренней улыбке.
— Дела, — дежурно отговорился я, рассматривая цветы в ведрах. В этот раз ассортимент был пошире: вместе с красными розами стояли и белые.
— Белый хорошо идет, — поделился он со мной. — Правильный ты совет тогда дал! Женщины любят разнообразие. — Гурам поднял палец, он вообще при разговоре активно жестикулировал. — Как и мужчины, — добавил он и заразительно захохотал.
Из солидарности я его поддержал.
— Опять белый розы будешь брать? — отсмеявшись, спросил он.
— Нет, в этот раз красные. И мне нужна доставка. Сможешь устроить?
— Конечно, дорогой. Для тебя все что угодно! — заверил меня Гурам.
— Тогда пятнадцать красных роз с огромными бутонами нужно будет доставить завтра к десяти утра вот по этому адресу. — Я быстро чиркнул адрес на протянутом Гурамом листе бумаги. Здесь же указал имя получателя.
— На словах что передать? — деловито уточнил он.
— От поклонника. — Подумав, я решил быть кратким и таинственным.
Вечер надо было провести продуктивно, тем более мой настрой на подвиги никуда не делся. Я посмотрел на все те же дешевые часы из наследства — двадцать минут шестого. И куда мне направить стопы? Перебрав в голове варианты, остановился на более реальном и менее затратном — на новой знакомой, швее по имени Наташа, с которой мы знатно покувыркались в прошлые выходные. Почему бы не повторить? Ответив себе утвердительно, я вновь пошел разыскивать телефон-автомат.
А утром, невыспавшийся и слегка помятый, я, выпроводив девушку, направился на работу. После суточного дежурства из положенных по закону сорока восьми часов начальством нам было разрешено отдыхать лишь одни сутки.
«Заявить, что ли, о своих правах?» — хмуро размышлял я, стоя возле стены на оперативке. Мое кресло занял хрен из следственного управления ГУВД Тишков Семен Варленович — именно так представил его нам Головачев. Это был человек лет сорока с претензией на элегантность. Неплохой костюм-тройка, но ни к нему, ни к рубашке галстук расцветкой не подходил, да и завязан был на слишком большой узел, отчего смотрелся громоздко на его короткой шее.
Я ему своим безупречным видом сразу не понравился, а когда назвали мое имя, так его недовольный взгляд и вовсе потяжелел, пытаясь придавить меня к полу. Не впечатлил — не стал я становиться по стойке «смирно» и пожирать глазами начальство. Я лишь улыбнулся ему нейтрально и так же дежурно кивнул, показывая, что рад его лицезреть.
— Чтобы больше никаких залогов! — категорично заявил он народу, ожидающему нагоняй от прибывшего поутру высокого начальства. — То, что сотворил этот ваш новоиспеченный следователь Чапыра, только саботажем и можно назвать! Адвокаты как с цепи сорвались — несут и несут эти свои ходатайства о применении залога. И все как один ссылаются на позавчерашний случай в вашем отделе! Больше такого допускать нельзя! Я предупреждаю, к нарушителям запрета будем применять меры дисциплинарного воздействия! — разъяснял нам товарищ Тишков политику партии. Лицо его при этом раскраснелось, а глаза лупили по замершим подчиненным лучами гнева. — Заключаем под стражу и не умничаем! Всем понятно?! — Высокое начальство задержало на мне взгляд. — Следователь Чапыра?!
Можно было, конечно, взбрыкнуть, затребовать письменного приказа, ткнуть начальство носом в уголовно-процессуальный кодекс, в конце концов, заметить, что на «ты» мы с ним не переходили, и призвать высокое начальство к соблюдению субординации. Но зачем выпендриваться сейчас? Если мне будет нужно применить залог, то я его применю. Молча.
— Есть не умничать! — Я вытянулся во фрунт.
И что ему опять не понравилось? Вылупился на меня с прищуром, в глазах подозрение.
— Он все понял, Семен Варленович, — подключился Головачев, тоже заметив неудовлетворенность начальства.
— Надеюсь, — перевел свое внимание на начальника следственного отдела Тишков. — Вы уж, Илья Юрьевич, проследите за этим.
— Проследим, — пообещал Головачев, показав мне при этом кулак.
Я вновь не впечатлился. А вот все остальные коллеги, кажется, дышали через раз. Следователи, выпрямив спины, смотрели исключительно в пол. Старшаки что-то пристально рассматривали на столешнице. Журбина словно кол проглотила. Лицо бледное, глаза от недосыпа красные и вроде даже не моргают. А вот с Курбановым мы встретились взглядами. Смотрел он на меня задумчиво.