Тем временем я скинул одежду, снял с вешалки брюки от костюма и светлую рубашку, достал новые туфли и натянул все это на себя.
Причесавшись, я придирчиво осмотрел себя в зеркале. Костюм сидел на мне… К черту сравнения. Пусть неказистый, но свои функции он худо-бедно выполняет. Еще разок в нем схожу, а потом я себе нормальный куплю, и не один, ибо костюм для юриста – это главный атрибут.
– Вот это правильно! – этими словами встретила меня в коридоре Лебедева. – Ну что побежали?
– Лучше пошли, – не согласился я. Бежать на экзекуцию – это уже слишком.
– Чапыра, какой ты все-таки стал…, – Лебедева замолчала, видимо возникла проблема с формулировкой.
– Красивый? Умный? Мужественный? – подсказал я ей варианты.
– Да ну тебя! – возмущенно фыркнула девушка. – Дурак ты. – нелогично закончила она.
– То есть признания в любви не будет? – все же уточнил я.
– Чапыра, у тебя точно мозги стряслись, когда ты под машину попал, – бросила она мне в ответ.
– Стряслись, – не стал я спорить. – И я четче стал понимать этот мир.
– И как он тебе?
– Хреново.
– Все наладится, – уверенно заявила она.
– Конечно наладится, – согласился я. – Я его отрегулирую.
Татьяна хмыкнула. Я бросил на нее недовольный взгляд.
– Моя мама говорит, что все молодые мечтатели и максималисты, – пояснила она свой смешок.
Я промолчал.
– А ты в городе хочешь остаться? – сменила девушка тему, когда показался главный корпус.
– Уже все-равно.
– А мне здесь надо остаться, – вздохнула она, – не хочу мать одну оставлять.
Я опять промолчал. Что тут скажешь? Ушлют девчонку в Сибирь и не поморщатся. Говорить об этом, только нервы ей трепать. А успокаивать смысла нет – не дура, сама все понимает.
Так мы и дошли, обдумывая свои незавидные перспективы, до нужной аудитории. Перед ней тусовалась целая толпа студентов, намного больше, чем я видел на защите. Видимо, сегодня здесь был весь юрфак.
– Леша! – разнесся по коридору требовательный голос Голдобиной.
– Да подожди ты! – отмахнулся от нее Жарков, быстро приближаясь к нам.
– Ты чего так долго? Уже приглашать начали, – подскочив, начал он. – Я уже собрался за тобой бежать, да Танька опередила.
– Уголовный кодекс читал. Зачитался, – смущенно ответил я, немного тронутый их беспокойством.
– Нашел когда и что читать, – моргнув от удивления, посетовал Алексей.
– Проспал что ли? – это уже Ленка, которая тоже зачем-то подтянулась. Наверно, за новой порцией крови. – Или храбрился все утро? – она неприятно рассмеялась.
– Уголовный кодекс он читал, – принялся выгораживать меня Жарков.
– И зачем он тебе понадобился? – все еще скалясь, спросила Голдобина.
– Прейскурант изучал.
– Чего изучал? – не поняли меня все трое.
Пришлось пояснять.
– Статьи и санкции к ним – сколько за что полагается.
– Какие статьи? – закатив глаза, произнесла Голдобина тоном – посмотрите на этого идиота.
– Позли меня еще и узнаешь, – плотоядно улыбнулся я ей.
– Дурак! – и эта туда же.
Внимание от меня переключила открывшаяся дверь. Из аудитории прямой походкой куклы вышла девушка и сделав пару шагов по коридору разрыдалась. Все сразу притихли. Несколько выпускниц подбежали к несчастной и принялись узнавать причину и утешать.
Лебедева сглотнула. Алексей посмурнел лицом. Но они не сколько переживали за себя, сколько сочувствовали девушке. Это было заметно по взглядам, что они бросали на нее. А вот Ленка смотрела на вышедшую с интересом и немного с презрением. Она видела в ней лишь неудачницу. Себя же возносила на пьедестал. Возможно в той жизни я бы с ней замутил на пару вечеров. Наверняка мы бы с Голдобиной оказались в одной компании. Да и симпатичная она.
Сегодня Лена выбрала для себя образ деловой дамы – строгого покроя платье длинною чуть выше колена, миниатюрные туфельки на устойчивом каблуке, на голове аккуратная прическа, что определенно ей шла, на лице умелый макияж, на руках пестрел маникюр, акцентируя внимание на музыкальных пальцах девушки.
– Чего смотришь? Соскучился? – заметив мой изучающий взгляд, ухмыльнулась Голдобина, – Уже жалеешь, что променял меня на эту? – с самодовольным видом она навела свой острый подбородок на Лебедеву.
Я бы ей ответил, но с нами здесь стоял Леха, влюбленный в эту стервозу, и он был другом Альберта. Так что я промолчал, что тут же было принято за победу.
– Вот так-то! – произнесла она загадочную фразу и гордо прошествовала к подружкам узнавать новости.
Жарков еще больше посмурнел. Лебедева закаменела лицом.
Пойти уже на комиссию что ли?
За дверью по ходу услышали мой призыв.
– Чапыра Альберт Анатольевич! – назвал мое имя зычный женский голос.
– Ни пуха, – синхронно пожелали мне Леха с Таней, и я пошел.
Зашел в аудиторию и первым делом схлестнулся взглядами с Юровым. Тот смотрел на меня неприязненно и хмуро. Присутствующий здесь же Вадим Андреевич Рогачев при виде своего студента как-то насторожился и перевел взгляд на Анисимова. А вот Роман Олегович смотрел на меня строго, посылая мысленный посыл не выпендриваться. Имя председателя экзаменационной комиссии и то, что он является деканом, я узнал уже позже защиты. Хотя мог бы еще тогда догадаться. По центру длинного стола скорее всего расположился председатель комиссии, а значит и ректор университета.
Еще можно было определить ведомственную принадлежность мужчины, возрастом ближе к пятидесяти, который сидел в мундире полковника милиции.
Остальных членов комиссии я ранее не встречал и все они были в гражданской одежде.
– Здраствуйте, – поприветствовал я их и сразу же добавил, – товарищи.
Со мной тоже вежливо поздоровались.
– Альберт Анатольевич, предлагаю сразу приступить к делу, – начал ректор, – комиссия ознакомилась с вашими личным делом, вашими оценками, заслушала рекомендации декана вашего факультета и заведующих кафедр, ознакомилась с характеристикой комитета комсомола. На основании этих данных комиссия подготовила для вас два предложения.
Первое – это юрисконсульт в совхоз им. Ленина в Анапском районе Краснодарского края. Совхоз предлагает оклад в размере ста тридцати рублей. Для молодого специалиста – это хорошие деньги. И самое главное молодому специалисту там выделяют – половину дома-мазанки! Скажите спасибо Федору Александровичу. Товарищ Юров принял близко к сердцу озвученные вами накануне жалобы на отсутствие у вас жилья и обеспокоенность в связи со скорым освобождением комнаты в общежитии и порекомендовал именно вами закрыть заявку совхоза.
Вон оно, оказывается, чем мы намедни с Юровым занимались – обсуждали мои жилищные проблемы. А за грудки он меня хватал, эмоционально убеждая не упрямиться, а брать половину дома раз дают.
Закончив презентацию первого предложения, ректор хлебнул воды из стакана и продолжил.
– И второе – служба в следственном отделе МВД. В этом случае вы остаетесь в городе. Валерием Муратовичем Шафировым, – в этом месте он кивнул в сторону полковника, – предложено вам место в следственном отделе Индустриального района. Должностной оклад – 120 рублей. Так же оклад за звание лейтенанта. Проживание в ведомственном общежитии.
– Кроме того у вас будет бесплатный проезд в общественном и железнодорожном транспорте, – добавил от себя Шафиров, – но это уже после аттестации.
– Ну что вы решили, товарищ Чапыра?
А что я решил? Совхоз конечно. Он же возле Черного моря, а мне как раз туда дорога. Или с контрабандой уйду или на теплоходе каком экскурсионном. Вот Юров подгадал, так подгадал. В милицию же мне нельзя, вдруг их сотрудников из страны в турпоездки не выпускают.
– Первое, – решительно сказал я, – я выбираю совхоз!
– Почему? – удивился Шафиров, – в органах у тебя зарплата будет в два раза выше, чем в совхозе. И не забывай о льготах, – пояснил он.
Юров сидел, хлопал глазами и явно не понимал, чего это я туплю.
– Деньги – это не главное, – заявил я.
– Альберт, поясни, пожалуйста, чем ты руководствуешься при принятии этого решения? – встрял декан, тоже выглядевший озадаченным.
– Всегда мечтал о море, – честно ответил я.
– Что за мальчишество! – разозлился Шафиров, – Ты, Чапыра, уже взрослый мужик, а значит должен принимать рациональные решения и совершать здравые поступки. В следователи пойдешь! Я все сказал!
– К тому же Совхоз предлагает мне полдома, – будто не слыша полковника продолжил я гнуть свою линию, – а МВД лишь место в общежитии. Свое жилье для меня является очень важным фактором.
– Чапыра, ты меня вообще слышишь? – взревел Шафиров. – Я сказал, в следственный отдел пойдешь! А о квартире не переживай – в очередь станешь и через несколько лет уже получишь, – добавил он уже примирительно.
– А зачем тогда этот фарс с выбором? – спросил я, устремляя свой печальный и растерянный взор на ректора.
– Думали, ты нормальный человек и оценишь жест с возможностью выбора со стороны комиссии, но выберешь более выгодное предложение. Обычная практика, – пожав плечами, ответил тот.
– Для меня более выгодное предложение – совхоз, – не уступал я, стараясь не повышать голос и никого не оскорбить. – Я хочу жить на море. Иметь свой дом. Уважаемые члены комиссии, я сделал свой выбор и прошу его учесть.
– А я вам говорил, что он неуправляем, – бросил реплику со своего места Юров.
– Чапыра! – гаркнул, вновь выйдя из себя, полковник, – Ты здесь не умничай! Я тебе не интеллигентный Роман Олегович! У меня не забалуешь! Сказал в следователи – значит в следователи! Я не потерплю неподчинения!
– Я не согласен! – упорствовал я. – И прошу внести мое несогласие в протокол заседания. – Я повернулся в сторону секретаря – женщины, что меня пригласила в аудиторию и, которая все заседание постоянно вела записи в протоколе.
– А твоего согласия и не требуется, – заметил ректор, – ты ведь, надеюсь, читал Положение?
"Надо было в сандалиях и трусах прийти", – думал я, уныло плетясь к выходу.