– Здравствуйте, – поздоровался я с судьей, остановившись напротив ее стола.
Женщина, определенно старше сорока лет. Короткая стрижка, очки с изящной узкой оправой. Одета вместо мантии в платье темной расцветки, на плечи накинут палантин – платок такой широкий.
– Здравствуйте, – вторила мне, протиснувшаяся следом за мной в кабинет Ольга.
– Это я так понимаю следователь, – строгим тоном произнесла Ерохина, изучая нас обоих пытливым взглядом. – А вы, кажется, Зудилина. Имени и отчества, извините, не помню.
– Ольга Васильевна, – подсказала та. – Адвокат Калугина.
– Калугину пока адвокат не положен, так что можете быть свободны, – указала судья Ольге на дверь. Вот те раз – адвоката подозреваемого выгоняют – охренеть времена.
Зудилина, без препирательств, исполнила требование Ерохиной, а я в недоумении посмотрел ей вслед. А как же отстаивание прав клиента?
– Рассказывайте, товарищ следователь, что эта за… – судья на миг сбилась, подыскивая определение, – глупость с залогом вы придумали? – потребовала она ответа.
– Товарищ судья, – вовремя прикусил язык, а то бы 'ваша честь' сморозил, – залог – это не глупость, это предусмотренная законом мера пресечения. Залог – это наиболее адекватная мера пресечения, которую следует применить в отношении подозреваемого Калугина. Как следует из материалов дела, – для наглядности, я вытащил его из папки, – Калугин ранее не судим, имеет постоянное место жительства и характеризуется по нему положительно, – на этом месте я положил на стол судьи характеристику с ходатайством от Калугина, – товароведческая экспертиза еще не была проведена, то есть сумма ущерба не установлена. В связи с чем Калугину еще не было предъявлено обвинение. Кроме того, у Калугина плохое здоровье. Медицинские документы к материалам дела приобщены. – я положил довольно пухлое уголовное дело на стол судьи. – Поэтому я прошу применить к подозреваемому Калугину меру пресечения в виде залога.
– Нет, вы это слышали? – усмехнулась судья, приглашая посмеяться вместе с ней и прокурора. – Прям адвокат, а не следователь.
– Так он же не защищает этого Калугина, – не вставая с места, не согласился с ее оценкой Митрошин, – следователь Чапыра только перечислил нам материалы дела, что собрал. И про экспертизу он верно заметил, не проведена она еще. А вдруг какие-то новые обстоятельств дела откроются, и мы выйдем на малозначительность, а человек уже сидит. Вот чтобы всего этого избежать следователь и предлагает ограничится залогом. Так сказать, промежуточным вариантом между подпиской о невыезде и заключением под стражу. Калугин же не рецидивист какой, а начальник планового отдела на хладокомбинате. Сбегать не будет, не в его это интересах, да и залоговое имущество тогда потеряет.
– То есть вы поддерживаете позицию следователя? – вздохнула Ерохина, недовольно поджав губы.
– Как видите, я утвердил его постановление, – глазами Митрошин указал на документ, что лежал прямо перед взором судьи.
– И что мне теперь делать? – еще раз вздохнула она. – Никто залог уже лет двадцать не применял. – судья обвела нас с прокурором недовольным и задумчивым взглядом. – А залоговое имущество какое?
– Автомобиль, ВАЗ 2106, 1976 года выпуска, – предложил я. – Вот на него документы, – вытащив из папки, я положил их на стол. – Автомобиль на территории райотдела. В материалах дела есть об этом документ, – отчитался я.
– Восемь тысяч триста рублей, – покрутил в руках чек прокурор.
– У меня сын о таком мечтает, – поделилась Ерохина, просматривая документы на автомобиль.
– Я бы тоже от такого не отказался, – поддержал разговор Митрошин. – А пока на старушке приходится ездить, – вздохнул он.
– Ой, не знаю я, что делать, – вернулась к обсуждению основной темы судья. – Сдался вам этот залог? Могли бы закрыть этого Калугина до суда, как все делают, – пожурила она нас.
– Нужно расширять горизонты, – ляпнул я и на меня уставились в четыре глаза.
– Вот еще и горизонты, – Ерохина всплеснула руками, – а в постановлении про права и свободы задержанных каких только глупостей не понаписал, – она выдохнула и помотала головой, показывая, с какими идиотами ей приходится работать. – Ну ладно этот молодой, – судья пренебрежительно махнула на меня рукой, – но вы-то, Борис Аркадьевич. Удивили вы меня.
– А может правильно этот молодой следователь все делает. Может, действительно, пришло время двигаться вперед. А то закостенели мы. Мы ведь уже даже не боимся, а просто не желаем проявить инициативу. Даже норму права похоронили, – Митрошин печально вздохнул.
– Двинемся и получим по шапке, – не поддержала революционный настрой прокурора судья
– За что? – пожал он плечами и веско заметил. – Всё в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. – переключив на меня внимание, Митрошин распорядился. – Альберт, оставь здесь все материалы и выйди. В коридоре меня подождешь.
– Ну чего там? – при моем появлении Ольга вскочила со скамейки для посетителей, что стояла возле кабинета.
– Пока не решили, – прислонился я спиной к стене напротив женщины. – Сейчас они там тет-а-тет перетрут и узнаем.
– Кошмар какой, – Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. – Я уже перенервничала вся. Как, вообще, я в это вляпалась?
– Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле. – устало отозвался я – тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях.
– Вот именно, – всхлипнула она. – Я только и жду что кто-нибудь потребует открыть портфель.
– Оль, перестань себя накручиваешь. Соберись, ты же адвокат, – я одобряющее похлопал ее по плечам
– А если судья откажет? – женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх.
– Всё будет хорошо, – твердо произнес я. – Давай, портфель подержу, раз он тебе руки жжет.
– Не надо, я уже справилась, – Зудилина, действительно, вернула себе самообладание, выражение ее лица сменилось с плаксивого на сосредоточенное.
Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать.
– Жди здесь, – остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела, – сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, – скалясь, поделился он новостью.
– Получилось? – сглотнув, потребовал я подтверждения.
– Твоя взяла, – продолжая скалиться, он ударил меня по плечу и пошел в сторону лестницы.
Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась.
– А где слова восхищения? – упрекнул я ее.
Она фыркнула. Неблагодарная.
Приступили мы к дележке в машине. Я отчитал девятьсот рублей и передал их Ольге.
– Подкинешь меня до отдела? – спросил я, когда финансовые дела были уложены.
– Теперь я еще и извозчик, – проворчала она.
– Отпразднуем? – предложил я, игнорируя реплику женщины.
– Ты же дежуришь, – перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала.
– Я про завтрашний вечер, – пояснил я.
– Завтра у нас среда, – сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая.
– Рестораны по будням что ли не работают?
– Да нет, работают, – удивленно посмотрела она на меня.
– Ну вот и отлично, – улыбнулся я.
– Я не хочу с тобой ужинать, – нахмурилась она.
– Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, – заверил я ее.
Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение.
Как только я поднялся на третий этаж, то сразу же был окружен. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов.
– Добрый вечер, – улыбнулся я комитету по встрече.
– За мной! – рявкнул начальник следствия.
И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем.
Выходящие из кабинетов по окончанию рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересовано, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула.
Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль.
– Рассказывай, – потребовал Головачев.
– Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, – начал я доклад. – Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. – подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря в затяжку. – Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога, как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои доводы разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. – я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством.
Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно.
– Это немыслимо, – отложил документ Головачев, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. – Чапара, как это произошло?!
– Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, – недоуменно напомнил я ему.
– Как это возможно?! – он прикурил новую сигарету от старой. – Митрошин, судья… Что вообще происходит?
– Может разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, – предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной.
– Возможно, – выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. – Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение, – подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. – А вот, – нашел он нужное место, – суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества – автомобиля ВАЗ 2106 гос. номер… – И как мне это сейчас Мохову докладывать? – обвел он взглядом своих замов. – Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет.