камня громоздились по бокам, но ни один не находился на ней самой. Удивляться было некогда, но порадоваться этому факту, я всё же успел. Последствия вчерашнего удара по голове, совсем некстати проявились именно теперь. Перед глазами вдруг вспыхнули разноцветные искры, и я на какое-то мгновение ослеп. Пришлось остановиться и перевести дыхание, иначе я вполне мог сверзиться к самому началу тропы, чего мне сейчас как раз и недоставало. Я бежал быстро, не смотря на неудобство передвижения вверх по склону. Я всегда был отличным бегуном, и сейчас заставлял каждую клеточку своего тела выкладываться полностью. При этом, не используя все силы, наверху меня ждал бой, и к нему надо сохранить хорошую форму. Где-то, далеко позади, дахи только начинали подъём по тропе, когда я вылетел на ровную, большую площадку. В скальной стене маячил провал пещеры и, не раздумывая, я устремился туда. Внутри было светло, хоть и непонятно, откуда исходил этот свет. Широкий тоннель поворачивал направо почти сразу, и я бесшумно устремился туда. Прежде чем повернуть, я выглянул, и удовлетворённо ухмыльнулся. Несколько зелёных тварей маячили перед входом в другую пещеру. От скуки, они общались между собой, высокими, визгливыми голосами. Они даже не успели вскинуть оружие, когда я оказался рядом. Оставив трупы позади, я со всех ног рванулся к пещере, потому что услышал звон стали, и неразборчивые голоса. Один я узнал без труда, холодный и чистый, как родниковая вода, он принадлежал Зиланн. Когда я оказался внутри, то понял, что помощь мне очень даже понадобится. Чуть ли не полсотни зеленокожих суетились у подножия высокой пирамиды, на вершине которой сражались Зиланн, и колдун. Они увидели меня сразу, и всем скопом ринулись в бой. Пришлось отступить назад, чтобы ширина коридора мешала им атаковать. Мастерством они особенным не блистали, зато их было много, и они были удивительно ловкие. Что впрочем, не помешало мне насадить парочку самых торопливых на лезвие Шиповника. Я рубил и колол, постоянно перемещаясь, успевая замечать всё, что творится впереди, и по бокам, и успевая отвечать на каждый удар, двумя своими. Если бы здесь оказались люди, они наверняка смяли бы меня своей массой, но этим уродам было далеко до людей, и потому у меня оставалась надежда победить. Одежда клочьями свисала с меня, многие удары достигли цели, и множество ран украсили мою, и без того не самую гладкую кожу. Я убил, наверное, два десятка их, но оставалось ещё больше. Помощь подоспела как раз вовремя. Пятеро огромных варваров врезались в визжащую, орущую что-то толпу, разметав её по всей пещере. Я даже не успел их поблагодарить, как мои ноги сами поволокли меня вперёд. Взобраться на пирамиду очень быстро, я не смог. Едва не свалившись, я помогал себе руками, вцепившись в меч изо всех сил, и готов был завыть от ярости и бессилия. Там, наверху, продолжался бой, Зиланн из последних сил сдерживала безумный натиск колдуна. Ещё чуть-чуть, и она не устоит, я это чувствовал. И потому торопился из последних сил. Последние ступени я пролетел чуть не на крыльях... И увидел. Зиланн лежала на расстоянии вытянутой руки от красиво изогнутой, каменной арки. Лицо её было в крови, а глаза застыли, уставившись на колдуна. Он замер напротив неё, высоко воздев свои кривые руки, и между ними плясал язычок пламени. Он всё рос, увеличиваясь в размерах, пока не стал величиной с тыкву. И тогда колдун резко взмахнул руками, и ком живого огня стремительно сорвался в полёт. Я стоял практически между ними, и я возблагодарил судьбу за это. У меня оставался шанс, крохотный, единственный, но шанс. Широко размахнувшись, я метнул тяжёлый Шиповник, одновременно бросаясь вперёд. Площадка была большая, и я боялся не успеть. Я успел. Ещё в прыжке я увидел, как изменились глаза колдуна, увидевшего меня. И как они стали безжизненными, когда Шиповник вонзился ему в горло, всей своей массой, усиленной моим броском, ударил его в горло, отшвырнул, прочь. Я встал точно на дороге огненного кома, продолжавшего жить даже после смерти колдуна. И в последнее мгновение, успел удивиться тому, как прихотливо судьба раздаёт свои дары. Ещё вчера я был близок к отчаянию, и не знал, как проживу ночь. А сейчас я был почти счастлив. Когда он ударил меня, я ни о чём не сожалел, и рассыпавшийся миллионами осколков мир, со страшной силой вонзился в моё тело, кромсая и выжигая из него жизнь. Сознание отключилось прежде, чем боль стала невыносимой, и это был ещё один, последний подарок моей судьбы... ___________________
Беспомощное, разорванное страшным взрывом, почти напополам, тело, лежало в каком-то шаге от неё. Остекленевшие, неподвижные глаза, смотрели на неё, и в этом мёртвом взгляде было столько всего, чего он так и не выразил в своей жизни, что она заплакала. Арка позади неё осветилась, словно внутри неё вспыхнула звезда. Тонкий, мерцающий луч коснулся её руки, и растворился в ней. Лёгкая, полупрозрачная тень застыла там, с другой стороны этого удивительного коридора. Она выжидающе смотрела на неё. Казалось солнце остановилось, сквозь громадное отверстие в потолке пещеры, оно освещало эту сцену, и горевало, вместе с ней. Ласковые, тёплые лучи, касались кожи, впитываясь, изгоняя, прочь ледяной холод, сковавший сердце... А она так и стояла над ним, не в силах сдерживать слёзы, и время неловко замерло, не решаясь напомнить о себе. Грудная клетка, залитая кровью, обнажившаяся солнечным лучам, вдруг слабо колыхнулась. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы мгновенно осушить её слёзы. Не веря, она смотрела на него, а потом гордо выпрямилась, приняв решение. Прямая, непоколебимая, шагнула она в арку, укутавшись в ослепительный свет, бивший изнутри. Он пронзил её насквозь, наполнив как сосуд. Но, первый шаг оказался последним. Она молча покачала головой, и существо, ждавшее с той стороны, сокрушённо кивнуло, и растворилось. А она, повернувшись к умирающему, простёрла над ним руки и... запела. Удивительная, еле слышная песня, неслась откуда-то издалека, напоминая о тех временах, когда не было горя и зла, когда счастье было неизменным спутником всех существ этого мира. И свет изливался из её рук, устремляясь к изуродованному телу. И излечивались ужасные раны, врачевать которые не взялся бы ни один знахарь. Опалённая, обуглившаяся плоть светлела, становилась розовой, и срасталась. Кровь исчезала с него, растворяясь в теле, и трепетание жизни стало заметнее, и смерть отступила в сторону, покачав головой, перед такой любовью она была бессильна. Сердце стукнулось в рёбра, раз, другой, и забилось. И в замёрзшем взгляде что-то начало меняться, жизнь возвращалась в покинутое было тело, и могущественный свет, весь, до последней капли, растворился в нём... ___________________
Что я могу сказать? Мы любили друг друга. Она, богиня, пришедшая из времени молодого мира. И я, Следопыт, искатель приключений. Мы не расставались с ней никогда, излечив меня своей силой, она даровала мне бессмертие, а меня это только радовало, ведь находиться рядом с ней вечно, это было моей мечтой. И она исполнилась. Мы странствовали по всему миру, наблюдая, как изменяется жизнь людей, как они взрослеют, и учатся новому. И мы учились новому. Никто больше не посягал на неё, мою Зиланн, и мы были счастливы. А потом, спустя очень долгое время, пришло время ей вернуться домой, туда, куда ушли все боги, оставив этот мир смертным, не вмешиваясь в их дела, а лишь защищая от внешних сил. И я ушёл вместе с ней, потому что разлучить нас не удалось даже смерти, мы были двумя половинками одного целого. Наша любовь была именно тем, к чему стремятся люди, чего так страстно ищут всю свою жизнь, и чего лишь немногим из них удаётся найти. Я ушёл вместе с ней в другие, заоблачные дали, разделив с ней её судьбу, и став её верным спутником и защитником. Наверное, влюблённые в этом мире, сидя безоблачными ночами рядом друг с другом, смотрят на нас с земли, на два дерева, переплетающиеся корнями и ветвями так, что их невозможно разъединить. Они мечтают стать такими же как мы, неразлучными. И если у кого-то это получается, мы можем только радоваться...
Конец.