– Первый заместитель начальника УВД просил вам передать, что будет на телефоне.
Не садясь, натянул китель. Придвинул блокнот:
– Какие будут приказания?
– Для начала – пригласите следователя с уголовным делом по Микушеву!
Залесьев потускнел. Поднял трубку:
– Цыпко с уголовным делом по Микушеву. Срочно!
– Там не всё просто, товарищ подполковник, – промямлил он.
– Давно вы здесь начальником? – поинтересовался я.
– Да, собственно… До меня был майор Борисевич. Умер с полгода от инфаркта. Я-то после Иркутской школы милиции. Сперва начальником группы участковых. До армии в леспромхозе. Они меня и в милицию рекомендовали.
– Большунов, конечно? – уточнил Бероев.
– Да. Прохор Матвеевич. Оказал доверие. А начальником – я сомневался. Но райком поддержал. И прокурор тоже. Вот осваиваюсь.
Из коридора под дробот каблучков донёсся хрипловатый женский голос:
– Чего ещё у него за срочность?! Может, бегунка нашли? Так я б его первая отхреначила!
Залесьев запунцовел. Дверь распахнулась:
– Серёж! Как хошь, не знаю, что с этим побегом делать. Влипли, похоже, по самое не балуй…
В кабинет ворвалась низенькая располневшая брюнетка в обтягивающих широкий зад брючках и на каблучках, делающих короткие ноги чуть выше. Но курносое личико её оставалось нерасплывшимся, напоминая о прежней привлекательности.
При виде незнакомцев она осеклась, положила перед хмурым начальником папку с отштампованной надписью «Уголовное дело №» и – выжидающе притихла.
– Следователь Цыпко, – холодно представил Залесьев. Передал папку мне.
По его знаку женщина осела на свободный стул.
Папку я пролистал за десяток минут – при общем молчании.
Собственно, десять минут понадобилось, чтоб перечитать уголовное дело дважды. Я всё-таки ожидал, что, если даже Микушев не соврал и обвинение в грабеже действительно высосано из пальца, следователь, уж конечно, позаботился обложиться кучей допросов, очных ставок, характеристик, чтоб придать фальсификации достоверность. В куцей папочке лежали коротенький протокол допроса подозреваемого по ст. 146 УК РСФСР, протокол задержания по статье 122 УПК и три заявления: от кладовщика и «граждан, потерпевших при нападении: Лапина, Жеребьева и Гущина».
– Так и что всё-таки собираетесь с этим делать? – полюбопытствовал я.
Цыпко посмотрела на начальника.
– Товарищ подполковник из МВД СССР, – представил меня Залесьев. – К нам прибыл с проверкой. По указанию руководства УВД.
Цыпко помертвела. Я не дал ей времени прийти в себя.
– Почему бежавший Микушев даже не объявлен в розыск? В УВД, конечно, тоже не сообщили?
– Надеялись своими силами… По всем каналам проинформировали, – невнятно объяснился Залесьев.
– Тогда, – обратился я к следователю, – для начала объясните, где вы здесь усмотрели грабёж?.. Что такое вообще грабеж?.. Ну же.
Губы Цыпко оскорблённо поджались.
– Товарищ подполковник! Я Высшую следственную школу заканчивала.
– Тем более.
– Ну, это открытое похищение имущества, – через силу выдавила она.
– Похищение. То есть корыстное деяние. А корысти-то как раз нет. Дрова семейством Микушевых были оплачены. А значит, нет ни кражи, ни грабежа. Ни, боже упаси, разбоя.
– Оплатила жена. И – оформлено было на её имя. А он даже без доверенности. Так кто угодно…
– Самое большее, что можно натянуть, – это самоуправство. Да и то разве что административное…
Оба – и начальник отделения, и следователь – сидели не поднимая глаз. Бероев следил за происходящим с огромным интересом.
– Прокурор района в курсе? – обратился я к Залесьеву.
Тот неохотно кивнул.
– И готов дать санкцию на арест?
– Да не хотела я его арестовывать! – вспылила Цыпко. – Так, поучить.
Я удивился:
– Для чего ж тогда задерживали?
Цыпко зыркнула на начальника.
Я тяжко вздохнул:
– Ребята! Вы понимаете, конечно, что оба под плахой. Следователя самого хоть сейчас можно сажать за фальсификацию и незаконное задержание.
– Я считала, что это грабёж, – упрямо возразила Цыпко.
– Начальника отдела – рядышком. За головотяпство, результат которого – побег из-под стражи. Вы крепко вляпались!
– Прикажете писать рапорт на увольнение? – Совершенно убитый Залесьев потянулся к чистому листу бумаги.
– Успеется, – остановил его я. – Конечно, ответить за это безобразие придётся. Хотя есть для вас вариант, который смягчит последствия. Но сначала хочу услышать: по чьему указанию или наущению додумались возбудить уголовное дело?
Цыпко вновь зло скосилась на начальника.
– Ладно, чего там? – безысходно произнёс Залесьев. – Указание возбудить дело дал я.
– Ну а вам? – сделал я поторапливающий жест.
Залесьев замялся.
– Да какая разница, кто просил! – выкрикнула в сердцах Цыпко. – Он, если хотите знать, не только прокуратуру – всех достал. Весь район, если хотите знать, стонет! Если хотите знать, свет такой зануды не видывал. А уж мы, в милиции, натерпелись!.. Прихватит кого-то в тайге с ружьём – и давай состав преступления накручивать! Да какой мужик в чащу без ружья пойдёт! Ну если уж такой принципиальностью замученный, оформи акт по незаконной охоте – и гуляй себе! Нет, ему уголовное дело подавай. Сутками заявления носит, темя пилит! А там всех дел на три рубля штрафа.
– И вы всем миром решили поучить! На три года тюрьмы.
– Да какая тюрьма! – Цыпко всхлипнула. Глаза увлажнились. Но от плача удержалась. – Мозги вправить, да! Чтоб дошло, что не только о других можно ноги вытирать!.. А этот на допросе вместо чтоб покаяться, измываться начал. Следователь ему за клоуна! Потому и не удержалась, кинула в камеру, на нары. Чтоб, если башка бетонная, пусть жопа крепче ржавый гвоздь прочувствует. А после всё равно хотела выпустить и прекратить на товарищеский суд! Сынкой клянусь, арестовывать даже не думала! Ну не вовсе ж мы злодеи! Сегодня наутро и выпустила бы под подписку. Кто ж знал, что эта скотина сбежит?
Она удержалась от плача. Но по увлажнившемуся лицу поползли ручейки косметики.
Мы с Бероевым переглянулись. Обоим стал ясен смысл задуманной многоходовки. Главное тут было, что дело прекращается с признанием вины Микушева. После этого пишется представление в облохотуправление о совершенном тяжком преступлении. И управлению не остаётся иного, как уволить несговорчивого охотинспектора с работы.
– Нашими руками, значит… – буркнул Бероев.
– Поступаем так, – констатировал я. – Следователь немедленно выносит постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Вы оба передаёте мне по рапорту на имя начальника УВД об обстоятельствах возбуждения уголовного дела и задержания. С райпрокурором сами после объяснитесь. Но, на вашу удачу… – Я не удержался от эффектной паузы. – Беглеца мы с Олегом Павловичем уже обнаружили!
Залесьев и Цыпко одновременно вскинули ошеломлённые лица.
– Потому про побег разрешаю не упоминать. Микушев завтра сам вернётся в посёлок. Все мероприятия по розыску необходимо срочно отменить. И предупредить всех, кто задействован.
Большой рот Залесьева раздвинулся в улыбке. Кажется, даже веснушки на его лице расцвели радостными солнышками. Главная ответственность начальника РОВД – в побеге из-под стражи. А раз побега нет, то и угроза увольнения миновала. За всё остальное – отвечать следователю.
Оба принялись подниматься. Залесьев – в нетерпении. Цыпко – тяжко навалившись на стол.
Бероев напоминающе постучал по своему баулу.
– И ещё… – жестом я осадил обоих. – Есть ощущение, что вам не хватает работы!
– Это мне-то! – с прежним напором вскинулась Цыпко. Хваткая, боевитая натура брала своё. – Да у меня хренова туча дел! Сказать, сколько всего в производстве? По дорожному со смертельным исходом арестантский срок просрочен! Если завтра не получу санкцию, таких звездюлей наполучаю, что и без побега на выход пойду! Да ещё обвинительные по двум хулиганкам!
– Валентина! – осадил её начальник.
– Так х… ли тут… Ездят, учат кто ни попадя! А сами живых дел в руках не держали. Если такие умные, придумали б, как нагрузку снизить!
Слёз как не было. Ручейки косметики застыли пересохшими руслами.
Мне даже жаль стало разбитную, мужиковатую, но отважную по-своему бабу – не каждый решится так дерзить человеку, от которого зависит твоя судьба.
Впрочем, она ещё не догадывается, что едва-едва отхлебнула из чаши неприятностей.
– Так вот я вам ещё одно дело подброшу! – Я принял от Бероева пачку документов. – Утром мы с начальником опергруппы охотуправления задержали двух браконьеров, охотившихся в ночное время на транспорте. В этих материалах фактически готовое уголовное дело. Как говорится, упаковывай – и в суд.
– Олег Павлович, – попросил я, – посмотрите, как там задержанные. Если Глазычев протрезвел, приведите прямо сюда.
Бероев, кивнув, поднялся. Прежде чем выйти, обернулся.
Цыпко, разом поблекшая, покачивалась взад-вперёд. Залесьев озадаченно оглаживал вихры.
Я передвинул материалы следователю.
– Вроде солидная должность. Инженер-технолог леспромхоза – и без лицензии, ночью, на тракторе!.. Лосиха с лосёнком, изюбр. Да ещё несовершеннолетнего вовлёк.
– Это ещё откуда?! – вскинулась Цыпко.
– С его слов, сын чиновника из Москвы. В общем, на этот раз, в отличие от Микушева, у вас все основания для ареста.
– Убью! – простонала Цыпко.
– Валентина! – окрикнул Залесьев.
– Да что там? Сам, что ль, не видишь, что они всё знают?
В сопровождении Бероева вошёл помятый, протрезвевший Глазычев. Его знобило.
– Считай, из вытрезвителя. Скит-то выстудило. – Бероев усмехнулся. – Пацана в дежурную часть отдал. Его там горячим чаем отпаивают.
Глазычев неловко кивнул. По знаку Залесьева опустился на краешек стула. Не зная, как держаться, принялся зыркать на Цыпко. Но та, налитая злобой, сжав кулачки, уткнулась в стол.
Молчание затянулось. Сгустилось. Запахло грозой.